Навстречу судьбе

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услы­шать, — желчно заметил он, а затем словно забыл об обеих женщинах, унося багаж наверх по витой лестнице.

Дженна тоже попыталась не обращать на него вни­мания, хотя, стоило Алену приблизиться, ей казалось, что даже воздух между ними потрескивает от напряже­ния. Дженна оглядела старые узкие балки, протянув­шиеся под потолком, белые стены и мебель: удобные кресла, сочное, блестящее дерево столов и шкафов. Дженна видела картины, висящие на стенах, но ее мозг решительно отказывался воспринимать их. Воз­можно, эти картины были написаны ее отцом, а мо­жет быть, и нет. Дженна не собиралась расспрашивать об этом.

— Кухня вот здесь, — объясняла Маргарита, ведя Дженну в соседнюю комнату. — В ней мы обычно едим. Конечно, здесь не так красиво, как в доме Але­на, зато очень удобно.

Маргарита была права. Блеск белоснежной совре­менной кухонной техники, вделанной в стены, под­черкивался мягким глянцем деревянного стола и стульев, видом наклонных балок потолка и яркой ут­вари. Стол уже был накрыт к ужину, в середине его стоял букет свежих цветов, и Дженна заметила, как на глаза Маргариты навернулись слезы. Воспоминания были явно мучительными для нее, и Дженна со свой­ственной ей мягкостью поспешила прийти Маргарите на помощь:

— Какая прелесть! Можно взглянуть на верхние комнаты?

— Конечно.

Маргарита собралась с силами и повела Дженну через первую из комнат, которые они осмотрели. Те­перь там весело потрескивал огонь, языки пламени рвались в дымоход и отбрасывали отблеск на стены. Дженна поспешно отвернулась и последовала за Мар­гаритой по витой лестнице, выходящей на просторную площадку.

— Все спальни располагаются по фасаду дома; это значит, что вид из их окон одинаково хорош. Ван­ная — в конце коридора, ее окно обращено на сад и лес, но в каждой комнате есть смежная ванная по­меньше. Одно время мы думали перестроить амбар и присоединить его к дому, но Расселлу была нужна студия, а амбар идеально подходил для этой цели. Нам ведь и не требовался просторный дом. Трех спален вполне хватало. Думаю, Ален решил поместить вас вот сюда — эта комната предназначена для гостей.

Маргарита открыла дверь, и Дженна увидела, что ее чемоданы уже стоят в комнате — прелестной, про­сторной и с наклонным потолком. Из окна открывал­ся вид на целые мили полей и лесов. Помещение ка­залось белоснежным — от белых с оборками занавесок до покрывала на кровати и наволочек, вышитых ан­глийской гладью. Впрочем, обивка стоящего в углу мягкого, удобного кресла с шелковыми подушками была красной, как и второго кресла, поменьше, у по­стели. Дженна застыла как завороженная.

— Какая красота! — На мгновение эмоции слиш­ком переполнили ее, не давая выхода словам. Марга­рита взглянула на нее и погладила по руке.

— Я приготовлю ужин. Побудьте пока здесь и раз­ложите вещи, Дженна. Нам обеим надо немного по­быть в одиночестве и освоиться здесь. Прошу вас, по­пытайтесь меня понять.

Маргарита ушла прежде, чем Дженна успела отве­тить, и тихо прикрыла за собой дверь. Дженна подош­ла к окну, глядя через поля на отдаленный лес. Дол­жно быть, в положенное время на этих полях появля­ются маки — маленькие алые пятнышки, напомина­ние о прошлых годах. Деревья вокруг дома расцветут и дадут плоды, в саду соберут яблоки и вишни и сло­жат их в вазах на чистенькой кухне. Сколько воспо­минаний принесет каждое время года! Как бедны ка­жутся по сравнению с ними ее собственные воспоми­нания! Дженна встала на колени у низкого подокон­ника, закрыла лицо руками и горько расплакалась.

Она не знала, почему плачет — может, от острой горечи, а может, потому, что у нее нет таких же вос­поминаний, как у Маргариты и Алена. А может, при­чиной ее слез стал этот уютный, теплый дом, где жил человек, любивший вместо нее других, чужих для Дженны людей. Как бы там ни было, она плакала, ее серд­це молча исходило тоской, разрываясь на части.

Дженна не слышала, как кто-то вошел в комнату. Она слишком забылась в своем отчаянии, но, когда ее подняли и поставили на ноги, к отчаянию прибави­лось смущение. Секунду Ален смотрел в ее заплакан­ные глаза, а затем обнял, прижав к себе, — видно, поняв, что приказами этот плач не остановить.

— Все в порядке, petite, — мягко проговорил он, зарывшись губами в ее волосы. — Этого я и ожидал.

— Какая жестокость… притащить меня сюда… — всхлипнула Дженна. — Что во всем этом хорошего? Одно беспокойство для вашей матери…

— Она не станет беспокоиться, поскольку вы вы­плачетесь здесь и возьмете себя в руки, прежде чем спуститься к ужину, — сообщил Ален, поднимая за подбородок ее мокрое лицо и пристально вглядываясь в него.

— А как же я? Или мои переживания не в счет?

— Возможно, они вам просто необходимы. Они сломают еще несколько барьеров.

Ален отвел ее волосы со лба и зажал в ладонях раскрасневшееся лицо Дженны. На его лице появи­лось мягкое выражение. Оглядев Дженну, он вытер слезы с ее щек.

— Поплачьте, Дженна, — мягко предложил он. — Это поможет вам прояснить прошлое. Надо, чтобы в будущем вы были счастливы.

Дженна уставилась на него заплаканными глазами, успокоенная его сильными руками и властным голо­сом. Как легко было бы просто погрузиться в его глаза и забыть обо всем остальном! Казалось, воздух вокруг снова ожил от его присутствия. Подобного чувства Дженна еще никогда не испытывала.

Ален торжествующе улыбнулся, и волна раздраже­ния, охватившая Дженну, остановила слезы и вывела ее из задумчивости. Это была всего лишь уловка, спо­соб помочь его матери, жестокий эксперимент челове­ка, считающего, что он имеет право на все.

— Безжалостный негодяй! — негромко выпалила Дженна, смаргивая последние слезы.

— Тогда прекратите бороться и смиритесь с моей победой. — Он пристально вгляделся в ее глаза. — Прежде чем покинуть этот дом, вы исцелитесь от боли прошлого.

— Пустите меня! — беспомощно выкрикнула Дженна. — Мне уже надоело, что меня втягивают в неприятные ситуации якобы для моего блага. Вы об­ращаетесь со мной как с неразумным ребенком!

— Иногда даже большие девочки плачут, — усмех­нулся он при виде такого внезапного перехода от слез к ярости. — Кстати, у меня уже появилась привычка постоянно утешать вас.

— Я хочу помочь приготовить ужин, — заявила Дженна и, быстро высвободившись из рук Алена, ста­ла искать расческу. Ей хотелось, чтобы Ален поскорее ушел отсюда, — в его присутствии она чувствовала себя слишком беспомощной. Что-то в этом человеке влекло Дженну, и она всегда поддавалась этому влече­нию. Но она уже поняла: опасно полагаться на мило­сердие Алена, поскольку он начисто лишен этого ка­чества.

— На кухню вас никто не звал, — предупредил Ален. — Маме нравится готовить еду самой. Кулина­рия — ее хобби, и она не позволяет вмешиваться в этот процесс даже самым доброжелательным дилетан­там. Наша задача — вымыть посуду после ужина, и предупреждаю, что ее будет много. Беспорядок, неиз­бежный после артистических усилий, ничуть не инте­ресует мою мать.

— Вы моете посуду? — Дженна обернулась и изум­ленно уставилась на Алена. Он казался ей слишком спесивым, чтобы заниматься такой грязной работой. Даже Глин не снисходил до этого, а уж Ален тем более казался Дженне воплощением мужского высоко­мерия, чурающимся низменных домашних дел.

— Конечно, мою — притом весьма искусно! — Внезапно Ален улыбнулся и указал на багаж Дженны: — Пока разберите вещи. Так вы немного отвлече­тесь и не станете мешать матери. А после ужина по­раньше ляжете спать. Вы приехали сюда, чтобы попра­виться и набраться сил.

— Вы заставили меня приехать сюда! — возразила Дженна, заметив, что Ален вновь заговорил повели­тельным тоном.

— Об этом мы потолкуем через неделю, — предло­жил Ален, и Дженна решительно встретила его взгляд.

— К тому времени я буду уже в Англии.

— До Англии слишком далеко. — Прежде чем Дженна могла придумать достойное возражение, Ален вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Дженна не могла с уверенностью сказать, кто вы­играл эту схватку, но перевес был явно на стороне противника. Странно, но она совсем не чувствовала стыда оттого, что ее застали плачущей. У Алена было, по крайней мере, одно достоинство: он умел снимать напряжение и успокаивать. С другой стороны, если бы не он, успокаивать Дженну не понадобилось бы — она просто отказалась бы от поездки во Францию. Это обстоятельство перевешивало все достоинства Алена.