Смертники

— Был в рюкзаке мешочек с фурнитурой, — задумчиво сказал Камень. — Да что ты мне зубы заговариваешь! Все чисто, вчера прошли! — передразнил он. — Березы черной вчера тоже не было, сам же признался.

— Так то — береза, — неубедительно протянул Митрич. — Аномалия — другое дело. Ну сдвинется она на пару метров, ну вырас-

тет... раза в два. Но других аномалий на том месте до выброса не жди.

— Детектор отдай, — повторил Камень не терпящим возражений тоном. — И считай, что мы в расчете.

— Ладно. — Митрич вздохнул. — Вот ты душный, а! Душней меня. Тебя надо было не Камень назвать, а Жернов. Потому что тяжелый и перетирать любишь.

— А тебя — не Митрич, а Литрич, — ответил взаимностью Камень. — Потому что при виде коньяка теряешь волю.

— Чего?! Что ты сказал? — вскинулся Митрич.

— Да ничего, ничего... — Бодун успокаивающе похлопал товарища по плечу. По его хитрой ухмылке было ясно, что новое прозвище Митрича пойдет в народ. — Нет времени, нас ждут. Бывайте, бродяги! — Он коротко кивнул Гарину и Камню. — Может, свидимся еще.

— Бывайте, — эхом откликнулся Камень.

— Счастливо, — сказал Гарин.

Ответом ему был лишь шорох кустов. Олег и Камень остались одни. В небе трижды каркнула ворона.

— Хреновое начало, — прокомментировал Камень, проводив ее взглядом. — Ну что, студент, теперь я за старшего. На пригорок и вдоль оврага, вроде все ясно. Я первый, ты за мной, дистанция... — Он скривился. — Постарайся не потеряться. Хотя можешь и потеряться. Толку от тебя ноль.

Гарин не ответил. Он понимал, что Камень кривит душой. Зона — не место для одиночек. Любой напарник здесь лучше, чем никакого. В случае чего он прикроет твою спину, предупредит об опасности или хотя бы отвлечет нападающих на пару секунд, пока ты меняешь рожок в автомате. Поэтому Олег больше не боялся, что его бросят. Может быть, оттого он и позволил себе на минуту расслабиться. Накопившаяся усталость тут же перехватила контроль над телом. Гарин разом почувствовал и тяжесть рюкзака, и натертые чужими брюками ноги, и хлюпанье в правом ботинке, которым снова умудрился где-то черпануть воды. Пару раз Олег споткнулся на ровном месте. Когда дистанция между ним и ведущим увеличилась до пятнадцати шагов, он негромко позвал:— Камень, постой!

— Что такое? — Ведущий настороженно обернулся.

— Ничего. Я просто... — Гарин наклонился так, чтобы вес рюкзака пришелся на спину, а не на плечи, и перевел дух. — Я сейчас упаду. Давай отдохнем.

— Свихнулся? Мы и километра не прошли!

— Хотя бы полчаса, — взмолился Олег. Камень вздохнул и огляделся.

— Ладно. Вон у тех сосенок сделаем привал. Ровно полчаса, понял? Дойдешь?

Гарин кивнул. Сил на слова уже не осталось.

Добравшись до засыпанного рыжей хвоей пригорка, Олег снял с шеи автомат и уронил на землю, потом, застонав, сбросил рюкзак и уже собирался упасть рядом, но его остановил окрик Камня.

— Опять оружие бросил! Что ж ты за урод безрукий... Быстро поднял!

Олег покорно взял в руки автомат, слабо представляя, чего от него требуют.

— Хочешь, чтоб его заклинило в самый ответственный момент? — не унимался Камень. — Оружие любит что?

— Что? — тупо повторил Гарин.

— Ласку, чистоту и смазку. Ты вообще автомат в руках держал? НВП у вас в школе было?

— Было. Только оно называлось ОБЖ. Держал.

— Разобрать-собрать сумеешь?

— Прямо сейчас? — не поверил Гарин.

— А когда еще! Давай, время пошло!

Чувствуя себя загнанной лошадью, Олег упер приклад в землю и начал вытаскивать шомпол.

— Куда! — прорычал Камень.

Олег вздрогнул, и верхняя часть шомпола загнулась дугой.

— Совсем охренел? У тебя патрон в патроннике! И куда ты собрался детали складывать? Прямо в грязь?

— А куда?

— Студент... — процедил Камень, будто самое страшное ругательство. Он стянул с плеч собственный рюкзак и положил его перед

Олегом плоской спинкой кверху. — А теперь — как учили. Отделить магазин. Снять с предохранителя. Оттянуть затворную раму, извлечь

пат... Стой, гаденыш!

Выскочивший патрон Камень поймал на лету и зажал в кулаке.

— Так. Произвести контрольный спуск...

Когда Олег, замешкавшись с газовой трубкой, беспомощно посмотрел на своего мучителя, тот демонстративно закатил глаза к свинцово-серому небу и проговорил:

— Хреновый ты боец, студент. Ну что, разобрал? Теперь собирай. С обратной задачей Олег справился чуть быстрее, и все равно во

взгляде, которым одарил его Камень, читалось не осуждение и даже

не презрение, а жалость.

— Четыре с половиной минуты! — констатировал он. — Новый рекорд для эстонского спецназа. И шомпол погнул. Настоящий герой. Деталей хоть лишних не осталось?

Гарин потупил взгляд.

— Вроде нет.

— И то хорошо. Ладно, спи пока. А я жрать чего-нибудь соображу. Двадцать минут у тебя, успеешь? Штирлицы в роду были?

Олег слишком устал, чтобы реагировать на риторические вопросы.

— Спасибо... — пробормотал он. Потом прислонился поясницей к липкому от смолы дереву, обнял рюкзак и еще раз повторил: — Спасибо...

В следующее мгновение человека по имени Олег Гарин не стало.

Глава третья

Он проснулся резко, как будто выпал из сна. С широко распахнутыми глазами и колотящимся в груди сердцем. Олег не помнил, что ему снилось, да и снилось ли что-нибудь вообще. Это не имело значения.

Камня не было видно, но откуда-то сзади тянуло дымком, значит, его спутник был неподалеку. Гарин оттолкнулся лопатками от соснового ствола, выпрямил спину и провел рукой по волосам,стряхнув кусочки липкой коры. Он так и заснул сидя, с рюкзаком на коленях и с ремнем АК на запястье.

Рука сама потянулась к автомату. Олег отщелкнул рожок и надавил большим пальцем на верхний патрон. «Двадцать пять», — определил он по напряжению пружины. Все верно, вчера он расстрелял пять патронов. Расстрелял бездарно: целился в агонизирующую сно-рочыо руку, а попал в белый свет как в копеечку. Стыд и позор!

Только почему вчера? После боя со снорками прошло не больше трех часов. Верно говорят, что время в Зоне идет совсем по-другому.

Гарин присоединил магазин к автомату. Чуть помедлил, о чем-то задумавшись, потом крепко сжал веки и отсоединил снова. Рожок опустился на рюкзак. Послышался лязг затвора, затем — холостой щелчок. Указательный палец нырнул в гнездо приклада, пружина выщелкнула пенал.

— Протирка, ершик, отвертка, выколотка и шпилька, — пробормотал Олег бездумно, словно по сотому разу читал «Отче наш».

Спустя мгновение рядом с рожком и распотрошенным пеналом лег шомпол. Выпрямленный шомпол.

Через десять секунд под триумфальный щелчок пристегиваемого магазина Олег открыл глаза.

— Другое дело, — раздалось над ухом. — Считай, что норматив сдал.

— Что? — Олег моргнул несколько раз, будто выходя из транса.

— Ничего. Держи пайку, студент.

Гарин взял из рук Камня теплую, закопченную с одного бока консервную банку и большой кусок ржаного хлеба. Только сейчас Олег заметил, как сильно он проголодался. Из банки, наполненной свиной тушенкой до половины, торчала рукоятка ножа.

— Вилок нет, извиняй, — объяснил Камень.

— Это ничего, ничего...

Набив рот хлебом вперемешку с кусками жирного мяса, Олег попытался пробурчать «Спасибо». Вышло что-то вроде «А-хи-хо».

— Не за что, — ухмыльнулся Камень. — Жри, студент, поправляй метаболизм. А вот это тебе, чтоб всухомятку не давиться.

Рука с наколотым перстнем поднесла Гарину перевернутую крышку от фляжки, в которой плескалась бесцветная жидкость.

— О, водичка! — обрадовался Олег.

— Не водичка — водочка, — с нежностью уточнил Камень. Гарин, который уже поднес крышку к губам, осторожно потрогал

жидкость языком и закашлялся.

— Нет, спасибо, — сказал он. — Водку я не пью.

— Вот дурак, а! — покачал головой Камень, отбирая крышку. — Половину расплескал... Что значит — не пью?