Не ищи оправданий

Джонатан, прищурившись, глядел на нее. На его лице отражалась целая гамма чувств — гнев уступал место удивлению.

Тори подняла на него глаза, в уголке показалась слезинка. Отстранив ее от себя, Джонатан тяжело уставился на нее сверху вниз.

— И часто эта уловка вам помогает?

Она удивленно взглянула на него, застигнутая врасплох этой новой атакой.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Понимаете, — неколебимо ответил Джонатан, сунув руки в карманы халата. — И знаете, на какое-то время это и на меня подействовало, я даже начал жалеть вас. Если бы не слезы. Жаль, что вы переиграли.

Тори смахнула застилающие глаза слезы. Это она-то играет! Играет?.. Да как он смеет!

— Я знаю женщин, они всегда прибегают к слезам, когда остальные средства исчерпаны, — продолжал Джонатан.

Глаза у нее полыхнули синим огнем, Тори схватила шлем.

— Не хочу больше утомлять вас своим присутствием.

— Вы меня не утомляете, Виктория, — заверил он, — напротив, последние несколько минут вы меня страшно забавляете.

Она не стала уточнять, какие моменты показались ему особенно смешными.

— Мне пора идти, — произнесла она ледяным тоном. — Надеюсь, вы хорошо отдохнете, мистер Макгвайр.

Она повернулась к двери. Самовлюбленный хам!.. Да плевать на него! Пусть сам выпутывается, как хочет!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Дочка, послушай-ка, — позвал отец. Он включил автоответчик.

Тори устало посмотрела на него — она еще не пришла в себя после разговора с Джонатаном Макгвайром.

Корреспонденты многих газет и журналов уже звонили ей, спрашивали о таинственном незнакомце. Она не собиралась удовлетворять их любопытство.

«Тори? Это Джонатан… Джонатан Макгвайр», — зазвучало в автоответчике. От звука знакомого голоса Тори выпрямилась и настороженно посмотрела на отца.

— …должен извиниться перед вами, — продолжал Джонатан неуверенным тоном. — Не могли бы вы позвонить мне, после того как услышите это сообщение? — Голос оборвался щелчком.

Он посмел звонить после всего того, что наговорил ей утром!

— Тори, что с тобой?

Она взглянула на отца и поняла, что он собирается прочесть ей лекцию о всепрощении. Она вздохнула:

— Папа, если бы ты только слышал, что он мне сегодня наговорил!

— На его месте эта история мне бы тоже не понравилась, — мягко прервал ее отец. — Давай посмотрим правде в глаза, Тори: у этого человека мать, сестра и зять — знаменитости. Представь, сколько раз пресса вмешивалась в его частную жизнь! И здесь начинается то же самое!

Он прав, она знала, что отец прав, только…

— Он же хочет просто извиниться, — уговаривал отец. — Думаю, ему не слишком часто приходится просить прощения, — добавил он.

Тори поколебалась и… улыбнулась — перед отцовской силой убеждения устоять было невозможно.

— Да, хотелось бы послушать, как он это сделает.

— Так ты ему позвонишь?

— Я подумаю. — Она была не совсем уверена в искренности намерений Джонатана.

— Вот и умница, — отец погладил ее по голове и направился к двери. — Мама отдыхает перед чаем, а я пойду проверю кур. Потом будем пить чай.

Иными словами, у нее есть десять минут на звонок Джонатану.

Тори нервно ходила по кухне, чувствуя, как истекают драгоценные минуты. К черту! Она выслушает его извинения, примет их и покончит с этой историей. И все будут довольны.

— Джонатан Макгвайр, — резко ответил он на звонок.

Ее рука крепче сжала трубку, в душе опять поднялась волна возмущения.

— Виктория Кэнан, — произнесла она с вызовом.

— Тори. — Его голос смягчился. — Вы получили мое сообщение?

— Легко догадаться, — бросила она.

— Иначе вы никогда не позвонили бы, — сухо признал он.

— Конечно, — ответила она. Джонатан мягко рассмеялся:

— Простите меня.

— Я принимаю ваши извинения. Что-нибудь еще?

— Конечно же, черт возьми! Я приглашаю вас на ужин.

Тори замерла. Куда он ее приглашает?

— Нет, мы никуда не пойдем, — сказал он, словно подслушав ее мысли. — Думаю, после воскресной истории вам не стоит появляться в людных местах. Не согласитесь ли вы поужинать со мной здесь?

Здесь? Но…

Тори почувствовала себя школьницей, которую пригласил на прогулку самый красивый в классе мальчик. Нет, еще хуже: она вела себя так, словно ее никто, никуда и никогда не приглашал!

— А вы разве забыли, что нами интересуется пресса? — напомнила она ему. Отец уже успешно отбил атаку нескольких репортеров, но они продолжали рыскать по округе.

— Нет, не забыл. — Голос Джонатана помрачнел. — Только я уверен, что у вас есть опыт и вы знаете, как убежать от них.

То есть предстоит убегать от репортеров, сердито подумала Тори. И все — ради Джонатана Макгвайра.

— Я не понимаю, почему должна принять ваше приглашение.

— Потому что я вежливо попросил, — мгновенно отреагировал он.

Это правда. И извинения свои принес. Однако Тори сомневалась в его мотивах.

— А вы умеете готовить? Или приглашаете меня, чтобы я приготовила вам ужин?

Джонатан от души расхохотался

— Приходите – узнаете.

Но ей вовсе не хотелось сидеть целый вечер с Джонатаном Макгвайром. Он не только оскорбил ее, но еще и набрался наглости и поцеловал.

И несколько мгновений она отвечала на его поцелуй.

Да, Джонатан ей нравится, и что из того? Ничего. Она уже потратила три года жизни на Руперта, не хватает еще влюбиться в Джонатана.

— Вы очень долго принимаете решение, — прозвучало на другом конце провода. — Неужели боитесь?

— Вас? — настороженно и неприязненно спросила она.

— Моего кулинарного искусства, — насмешливо ответил он.

Он имел в виду другое. Нет, она не боялась.

— В какое время я должна прийти?

— От семи тридцати до восьми вам подойдет?

— Вполне. До встречи. — Тори быстро повесила трубку, чтобы не наговорить лишнего.

Она чувствовала себя униженной и раздавленной!

— Ты прекрасно выглядишь, дочка, — сказала мать, отрывая взгляд от газеты. Она сидела в кресле, положив забинтованную ногу на табурет. На Тори было облегающее платье до колен глубокого синего цвета — в тон глазам, стройные ноги затянуты в светлые колготки, а высокие каблуки прибавляли роста. Волосы шелковистыми волнами падали на плечи, легкий макияж был почти не заметен, лишь слегка подчеркивался румянец щек Ярче всего выделялись губы. — Тори выбрала вишневую помаду с влажным блеском, отчего рот приобрел капризно-сексуальное выражение.

Вот тебе, Джонатан Макгвайр, сказала она своему отражению в зеркале. Сегодня она не Тори Бьюкенен, которую он ни во что не ставил, и не Виктория Кэнан, которую он знать не хотел.

— Спасибо, мама, — сказала она, благодарная за поддержку — Папа готов?

— Он там на улице болтает с репортерами, намекая, что собирается навестить твою бабушку. — Мать усмехнулась — Если ты незаметно выйдешь из боковой двери, пока он их отвлекает, и спрячешься на заднем сиденье, он вскоре к тебе придет.

За последний час прибыла целая толпа репортеров. Они не приближались к дому, но следили за каждым движением на ферме.

— Тогда до встречи. — Тори поцеловала мать в щеку.

— Когда будешь возвращаться, позвони отцу, — кивнула мать.

Если Джонатан намерен продолжать свои оскорбительные выходки, она вернется очень скоро.

Накрывшись полотенцем на заднем сиденье автомобиля, Тори думала, что это не самый элегантный путь на свидание, но она знала по опыту, что иначе ей вообще не выйти из дому.

— Вылезай, — насмешливо сказал отец.

Тори выпрямилась и пригладила взлохмаченные волосы — они уже подъезжали к дому Бернов.

— Желаю хорошо провести время, — сказал отец, останавливая машину около подъезда.

— Передай привет маме, — рассеянно произнесла Тори, глядя, как он отъезжает. Ей не хотелось входить в дом.

— Тори! — тепло приветствовал ее Джонатан. Она не ожидала, что он откроет так быстро. Это означало, что он ждал ее в холле. — Как вы добрались? — Он выглянул за дверь и оглядел подъездную дорожку.