Страница 74 из 75
— Выбери из этих людей того, кому доверяешь, хозяин. Пусть он станет устами божества.
Растерянно оглянувшись на воинов, Вадим недоумённо пожал плечами, не зная, кого именно выбрать.
— Давай я, брат, — с бесшабашной усмешкой сказал Сигурд, шагнув вперёд.
— Буду, признателен, брат, — ответил Вадим, удивлённо глядя на парня.
Жестом указав Сигурду на один из камней, Налунга ухватила приведённого барана за рог и, с неожиданной силой подтащив к костру, молча протянула Вадиму руку, пальцем указав на его кинжал. Протянув ей оружие рукоятью вперёд, Вадим послушно уселся на указанный девушкой камень и принялся наблюдать за её действиями.
Подтащив барана ещё ближе, Налунга одним ловким движением перерезала животному горло, направив хлынувший поток крови в огонь. В воздухе запахло смертью и палёной плотью. Бросив кинжал, Налунга окунула палец в кровь и, подойдя к Вадиму, принялась рисовать у него на лбу какие-то знаки. Вернувшись к жертве, она таким же образом разрисовала лицо себе.
Последним этой процедуре был подвергнут Сигурд, но теперь Налунга не стала останавливаться на достигнутом. Закончив писать знаки, она взяла его лицо в ладони и, заглянув воину в глаза, принялась что-то тихо шептать. Очень скоро глаза Сигурда остекленели, а лицо приобрело расслабленное, бессмысленное выражение.
«Первобытный гипноз», — успел подумать Вадим, перед тем как рабыня, круто развернувшись, вдруг сказала ему громким, звенящим от напряжения голосом:
— Задай свой вопрос, хозяин. Выскажи вслух то, что хочешь узнать.
— Я хочу знать, вернусь ли я обратно в своё время или останусь здесь до конца жизни, — едва справившись с голосом, ответил Вадим.
Вернувшись к Сигурду, Налунга снова заглянула ему в глаза и, помолчав, громко произнесла:
— Взываю к тебе, перенёсший этого человека через время и расстояние, ответь мне, именем высшего Рока.
Вадим уже собрался усмехнуться, услышав такую формулировку, когда вдруг над бухтой раздался гулкий, словно гром, голос:
— Кто? Кто осмелился спрашивать меня?
— Тот, кого ты перенёс своей волей, — ответила рабыня, неожиданно посерев.
— Кто ты, чужая моей стране, что осмеливаешься беспокоить высших?
— Та, кого наделили силой спрашивать и получать ответы.
— Что тебе нужно?
— Ты слышал вопрос.
— Он останется здесь. Навсегда, — последовал ответ.
Испуганно вздрогнув, Налунга растерянно покосилась на Вадима. Решив, что это какой-то фокус или просто сеанс чревовещания, он с интересом оглянулся на стоящих рядом воинов и неожиданно понял, что все они замерли, словно окаменев. Даже гигант Рольф, силу которого Вадим всегда считал чем-то из ряда вон выходящим, застыл с недонесённым до губ рогом.
Чувствуя, как холодеют конечности, а сердце проваливается куда-то в левую пятку, Вадим вдруг понял, что свободно шевелиться могут только он и Налунга. Больше всего его напугал вид выливающегося из рога Рольфа вина. Точнее капли напитка, которые так и зависли в воздухе, словно на фотографии. Не понимая, что происходит, Вадим повернулся к Налунге и, чуть заикаясь, сказал:
— Спроси его, зачем он притащил меня сюда?
Но передать его вопрос девушка не успела. Над бухтой раздался звучный хохот, и тот же голос ответил:
— Ты задаёшь правильные вопросы, воин. Она не нужна нам. Я сам буду говорить с тобой. Да, это я перенёс тебя сюда. Забрал из твоего времени в самый последний момент, когда ты уже должен был умереть, и перенёс сюда, чтобы исправить то, что должно быть исправлено.
— Что именно я должен исправить? — уточнил Вадим, всерьёз опасаясь за свой разум.
— Один из ярлов взял себе слишком много власти, В моём пределе такого никогда не было и быть не должно. Ты должен это исправить.
— Но почему я? — окончательно растерявшись, спросил Вадим.
— А почему нет? Хороший воин, без семьи и близких, уже почти убитый. Просто идеальный исполнитель моей воли.
— Значит, я никогда не вернусь обратно? — переспросил Вадим, невольно холодея.
— Нет. Да и зачем? Кто про тебя вспомнит? Нет, теперь, ты будешь жить здесь и служить мне.
— Но кто ты? — Вадим наконец решился задать самый опасный вопрос.
— А сам-то как думаешь? Не разочаруй меня, книгочей, — рассмеялся невидимый собеседник.
От этого смеха Вадим чуть не свалился с камня, на котором сидел. Открыв рот, чтобы возразить, он неожиданно понял, что перенёсший его бог действительно прав, и о нём некому вспоминать. Чувствуя, что его начинает потряхивать от нервного напряжения, Вадим вскинул голову и, вперив взгляд в полную луну, громко произнёс:
— Одноглазый Один.
— Угадал, книгочей. Это я. Да не таращься ты так на луну, я не там. В общем, всё просто и сложно одновременно. Мне нужен был толковый воин, способный остановить зарвавшегося ярла, и я нашёл его. Нашёл в твоём времени, где про нас, древних богов, никто и не вспоминает. Помни, для всех живущих там, в твоём времени, ты погребён под сводами обрушившейся от взрыва пещеры. Погиб героем, вместе со своими друзьями. А здесь тебя не знает никто, и ты волен поступать так, как сочтёшь нужным. Сам я не могу вмешиваться в дела смертных, но выход всегда найдётся. Так что брось терзаться и займись делом. Кто знает, может, именно в этом мире ты найдёшь то, чего не было у тебя там? А теперь успокойся и попытайся осознать всё, что услышал. И помни, это был первый и последний раз, когда я позволил тебе говорить со мной. Не смей больше звать меня таким способом. Пожалей девчонку.
— Я решился на это, только чтобы внести определённость в свою жизнь, — вздохнул Вадим.
— Знаю, потому и ответил. Но с этого дня — всё. Оставь свои терзания и начинай жить. Просто жить. И помни, у меня на тебя большие планы.
Голос стих, и Вадим неожиданно услышал оглушающую тишину. Даже волны перестали накатывать на берег. Налунга вдруг, тихо икнув, бескостным кулем свалилась с камня, на котором сидела. Сигурд, замерший с бессмысленным выражением лица, удивлённо хлопнул глазами и, прокашлявшись, хрипло спросил:
— А что, всё уже кончилось?
Тут, словно по команде, все собравшиеся очнулись и начали двигаться. Вадим услышал, как выругался Рольф, проливший на себя вино, и, неожиданно осознав, что всё это правда, схватился за голову. Услышав рядом с собой шаги, он поднял глаза и, увидев Свейна и Юргена, прошептал:
— Или это было, или я с ума сошёл.
— Что? Что было? — с азартом спросил кормчий.
— Да погоди ты. Видишь же, не в себе он, — осадил его Свейн. — Узнал, что хотел?
— Кажется, да, — кивнул Вадим и, поднявшись, медленно побрёл к берегу.
Ему было страшно. Страшно так, как никогда ещё не было в жизни. Даже там, в афганской пещере, выдёргивая кольцо из чеки, он не боялся, как сейчас. Чувствуя, как от всего пережитого и избытка адреналина в крови тело начало трясти мелкой дрожью, Вадим сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. У самой воды он остановился и, вскинув голову, вдруг издал долгий, леденящий душу вой полярного волка.
Он вложил в этот звук всё. Боль, обиду на судьбу, страх. Всё то, что так долго копилось в его душе. Медленно расходившиеся воины дружно оглянулись, удивлённо глядя на замершую, словно статуя, фигуру найдёныша. Внимательно смотревшие ему вслед Свейн и Юрген переглянулись и, не сговариваясь, направились к нему. Не доходя нескольких шагов до Вадима, они остановились и, помолчав, тихо прокашлялись.
Медленно, всем телом повернувшись к воинам, Вадим грустно улыбнулся и тихо сказал:
— Вот оно и случилось, братья.
— Что именно, брат? — так же тихо спросил Юрген.
— Я получил ответы. Да только поверить в них не могу.
— Кто перенёс тебя сюда? — не отставал от него кормчий.
— Один. Одноглазый. Это он перенёс меня, и это он ответил на мои вопросы. Я останусь здесь навсегда. До конца жизни. Понимаешь? — с дрожью в голосе ответил Вадим.
— Понимаю, брат, — кивнул Юрген.
— Что будешь делать, Валдин? — осторожно спросил ярл.