Страница 40 из 80
— О, Боже! — воскликнула она, завидев меня. — Урок! Я забыла.
— Эдит, что с вами? — озабоченно спросила я.
— Я чувствую себя совершенно больной. И вчера тоже.
— Наверное, лучше было бы обратиться к врачу. Эдит ответила мне несчастным взглядом загнанного зверька.
— Я жду ребенка, — сказала она упавшим голосом.
— Так ведь этому надо только радоваться.
— О, миссис Верлейн, вы были замужем, но у вас ведь никогда не было детей…
— Да, не было, — согласилась я. Эдит печально взглянула на меня.
— Вы, видимо, жалеете об этом?
— Мне бы очень хотелось иметь детей.
— Но ведь это жутко, миссис Верлейн. Наша повариха однажды при мне рассказывала, как у нее родилась дочь. Это было ужасно.
— Не надо слушать подобную болтовню. Ведь у женщин дети рождаются каждый день.
Эдит закрыла глаза.
— Я знаю.
— Вы должны быть сейчас очень счастливы.
Эдит зарылась лицом в подушку, и плечи ее вздрогнули от рыданий.
— Эдит! — позвала я ее. — Эдит, что-нибудь еще случилось… помимо этого?
Она вдруг резко обернулась ко мне.
— А что еще могло случиться? — отрывисто спросила она.
— Может быть, я могу чем-нибудь помочь?
Эдит молчала, и я вспомнила разговор, который случайно услышала возле часовни, а потом вдруг в памяти всплыл возглас Эдит за дверью классной, который навел меня на мысль, что ее шантажируют.
Но почему? Да, Эдит наследница. Это правда. Но я сомневаюсь, что право распоряжаться огромным состоянием осталось у Эдит. Сейчас оно, видимо, перешло в распоряжение ее мужа, как ни тяжело об этом даже подумать.
Бедная малютка Эдит! Ее только ради денег выдали замуж за Нейпьера Стейси в то время, как она была влюблена в Джереми Брауна, которому теперь пришлось уехать, и печальная, короткая история их любви на этом закончилась.
— Эдит! — обратилась я к ней, испытывая искреннее желание помочь ей. — Если я могу хоть как-то помочь вам, скажите! Если, конечно, это возможно.
— Я не знаю, что сказать… Я не знаю, что делать, миссис Верлейн. Я совершенно… запуталась.
Я взяла Эдит за руку, и ее пальцы сплелись с моими. Я была уверена, что мое присутствие дает Эдит некоторое утешение и поддержку.
Видимо, что-то решив, наконец, для себя, Эдит закрыла глаза и прошептала:
— Теперь я хотела бы немного отдохнуть.
Я поняла. Сейчас у нее не было сил на откровенный разговор со мной. Вероятно, позже она все-таки сможет довериться мне.
— Вы можете обратиться ко мне в любое время, — заверила я ее.
— Спасибо, миссис Верлейн, спасибо, — и Эдит снова закрыла глаза.
Я не хотела подталкивать Эдит на откровенность. Такой испуганной женщины я еще никогда не видела, и мне было глубоко ее жаль.
Сэр Уилльям воспрянул духом. Он послал за мной, чтобы я поиграла ему на рояле, и прежде чем я начала играть, он попросил меня присесть подле него.
— Уверен, вы уже слышали новость, — сказал он. — Мы все совершенно счастливы.
Он выглядел помолодевшим и, видимо, ему стало гораздо лучше.
— Ваше выступление имело такой успех, что мы решили обязательно устроить еще один вечер, — сказал он. — Вы очень хорошая пианистка, миссис Верлейн. Я бы даже сказал, великая пианистка.
— О нет, это слишком сильно сказано, — возразила я. — Но мне приятно, что я смогла доставить удовольствие вам и вашим друзьям.
— Так хорошо, что в доме снова звучит музыка. Я хотел бы, чтобы миссис Стейси все же продолжала некоторое время свои занятия.
— Но после рождения ребенка она вряд ли захочет брать уроки.
— Но мы будем просить вас взять в ученики моего внука.
Я рассмеялась и сказала, что до того времени пройдет немало лет.
— Но и не так уж много, верно? Генделя застали за игрой на фортепьяно в каком возрасте? В четыре года! В нашей семье уже заложен музыкальный дар. Бабушка этого ребенка могла бы, я думаю, стать большой пианисткой. Услышав ее игру, вы бы наверняка согласились со мной.
Да, атмосфера в этой семье явно меняется. Сэр Уилльям уже без внутренней стесненности говорит о своей жене. И все это благодаря ребенку, который должен родиться у Эдит, ребенку, который может и не быть внуком сэра Уилльяма.
Бедняжка Эдит! В какое двусмысленное положение она попала! Что если она решится признаться мужу… Мне вполне хватило воображения представить, какая трагедия может тогда разыграться. Я снова вспомнила взвившийся в испуге голос Эдит, когда она разговаривала с тем, кто ее шантажировал. На вид она столь невинна. Но я уверена, что на самом деле она такая и есть. Просто жизнь слишком сложна и жестока.
Некоторое время мы сидели с сэром Уилльямом молча, затем я сама спросила, не поиграть ли ему. Он ответил, что только того и ждет и вещи, которые он отобрал, лежат на рояле.
Это были светлые жизнерадостные произведения. Я сыграла несколько» Песен без слов» Мендельсона. Особенно запала в память «Весенняя песня», наполненная ликующим предчувствием новой пробуждающейся жизни.
Я играла уже час, когда появилась миссис Линкрофт. Она тихо закрыла за собой дверь, и подошла ко мне.
— Сэр Уилльям уснул, — прошептала она. — Он совершенно счастлив.
Миссис Линкрофт улыбнулась так, словно для нее самой, а не для сэра Уилльяма происшедшее в доме событие стало огромной радостью. И тут я вспомнила намеки миссис Ренделл о взаимоотношениях сэра Уилльяма и миссис Линкрофт.
— Эту новость так ждали, и так быстро это случилось, — продолжила миссис Линкрофт тихим голосом. — Правда, лично мне казалось, что у Эдит недостаточно крепкое здоровье. Хотя часто именно хрупкие на вид женщины рожают детей. Но Нейпьер… он всегда своим поведением подчеркивал, что… одним словом, я хочу сказать, что его вряд ли можно было бы назвать любящим мужем. Правда, Нейпьер прекрасно понимал, что сэр Уилльям желает, чтобы он дал ему наследника. Его и домой вернули ради этого.
— Словно жеребца-производителя! — невольно вырвалось у меня негодующее восклицание.
Миссис Линкрофт явно шокировала резкость моего замечания, и мне стало немного стыдно, не стоило проявлять такую горячность. Нейпьер вернулся домой по собственной воле и прекрасно понимал, чем вызвано желание отца вернуть его домой.
— Во всяком случае, — сказала миссис Линкрофт сухо, — у него есть определенные супружеские обязанности.
— Которые он и выполнил, — не удержавшись заметила я.
— И это только упрочило его положение.
— Но ведь он и так является законным наследником сэра Уилльяма, его единственным сыном.
— Если бы Нейпьер не вернулся, то сэр Уилльям передал бы дом, а следовательно, часть своего состояния кому-то еще. Но Нейпьер вернулся… он всегда отличался необузданностью желаний, всегда хотел быть впереди всех. Вот почему он завидовал Боументу. Впрочем с этим уже давно покончено. Нейпьер принял условия отца, и когда родится ребенок, сэр Уилльям смягчится по отношению к Нейпьеру, я в этом уверена.
— Сэр Уилльям весьма суровый человек.
Миссис Линкрофт слегка поморщилась. Я опять перешла границы дозволенного. Это все влияние Нейпьера. Почему я все время стремлюсь защитить его?
— Обстоятельства сделали сэра Уилльяма таким, — произнесла миссис Линкрофт сухо, и по ее тону я поняла, что она считает неделикатным мое неодобрительное высказывание о хозяине дома. Есть что-то непонятное в этой женщине, но ее безусловная преданность двум людям — сэру Уилльяму и Элис — внушала уважение. Видимо, решив сгладить впечатление, которое могла произвести на меня холодность ее тона, она добавила с большей любезностью:
— Сэр Уилльям очень обрадован этой новостью. Когда родится мальчик, то жизнь в доме наладится, я убеждена в этом.
— А что если это будет не мальчик? На лице миссис Линкрофт изобразилось некоторое замешательство.
— В этой семье всегда рождаются мальчики. Мисс Сибила Стейси была единственной дочерью на протяжении многих поколений. Сэр Уилльям наверняка захочет, чтобы ребенка назвали Боументом. Это, я думаю, его окончательно успокоит.