Страница 7 из 11
Это его предложение было принято и проведено сенатом — хотя и несколько растерянным — как наиболее предпочтительное для государства. Сторонники заговорщиков считали, что это решение было принято исходя из принципов целесообразности, а не с точки зрения абстрактного права. Антоний не собирался с ними спорить. Он согласился гарантировать им эту поправку, поскольку выиграл в главном — в ратификации указов Цезаря.
Затем представители от воинов-ветеранов потребовали декрета, ясно подтверждавшего их права на получение земли. Антоний согласился, провел соответствующее постановление и проследил, чтобы сенат проголосовал. Затем все поднялись с мест, и все выглядело так, словно заседание этого критического дня закончилось.
Завещание Цезаря. Официальные публичные похороны.
Еще до того, как разошлись сенаторы, случился любопытный и неприятный эпизод. Небольшая толпа сенаторов окружила Луция Пизона, душеприказчика Цезаря, они убеждали его, что не стоит публично оглашать завещание Цезаря и устраивать общественные похороны ввиду опасности народных выступлений. Ни один из Пизонов не любил грубого обращения, и Луций не был исключением. Когда толпа сенаторов увидела, что он никак не реагирует на их требования, они пригрозили привлечь его к суду за обладание средствами, которые должны пойти в государственную казну, то есть они фактически утверждали, что средства Цезаря были получены незаконным путем за счет государства. Они ожидали, что Луций Пизон испугается, однако он потребовал возобновления сессии.
Что и было сделано. Когда сенаторы расселись по местам, Пизон доложил, как только что его пытались запугать. Он сказал, что все эти люди, которые столь гордились убийством тирана, — сами мелкие тираны и что они дошли до того, чтобы запретить ему организовать похороны великого понтифика, пригрозив при этом и настаивая, чтобы он не обнародовал его завещание, грязно намекая на то, что деньги украдены из народной казны. Очевидно, продолжал Пизон, эти люди согласны ратифицировать законность деятельности Цезаря, когда это касается их лично, но не готовы подтвердить ее правомерность, когда дело касается самого Пизона. Он оставил вопрос о похоронах Цезаря на усмотрение сената, заявив напоследок, что оглашение его завещания было доверено ему и от этого он никогда не отступится, если кто-нибудь не убьет и его тоже.
Эти замечания, которые, возможно, не испугали сторонников примирения, вызвали негодование среди части сенаторов, но в результате стало ясно, что все следует расставить по местам и окончательно решить, — поэтому постановили, что Цезарь должен быть похоронен за общественный счет, а его завещание публично обнародовано. На этом заседание было закрыто.
Вынесенная резолюция возымела мгновенные последствия. Аттик уверял Цицерона, что публичные похороны Цезаря означают конец олигархии; однако ни он, ни Цицерон не в силах были этого предотвратить. Тот механизм, который он привел в действие и который работал даже после его смерти, сделанные им назначения заставили даже его врагов подтвердить законность его деятельности; не было возможности принять одно и одновременно отклонить другое — подтверждение законности относилось ко всему. Однако те, кто задумывался над тем, что же произойдет после публичного оглашения завещания и торжественных его похорон, должно быть, внутренне дрожали. Беда стояла у порога.
Брут и Кассий. Суд над Брутом. Раздача земли. Обещание Брута. Заботы Антония.
Брут и Кассий сделали все возможное, чтобы опередить противников. Как только они поняли, что требования людей определились — будь то человек с улицы, маленький человек и труженик, — они созвали народное собрание на Капитолии. Аудитория собралась многочисленная, и Брут обратился к ним.
Он и его друзья, говорил он, не сделали ничего, за что им нужно извиняться. Они обращаются к согражданам, поскольку им угрожает опасность. Было сказано, что никто не назвал определенно и достоверно, что, собственно, они совершили. Брут пришел, чтобы ответить на обвинения народа.
Поэтому он созвал людей, чтобы его выслушали.
Брут признал, что он и его друзья были среди тех, кому Цезарь по собственной инициативе даровал прощение за все, что он, Брут, совершил во время гражданской войны, подтвердив это клятвой. Но никто не собирался принимать эту клятву как прикрытие для будущего и для прошлого, даже друзья Цезаря не. думали, что эта клятва будет служить прикрытием его будущих поступков. И если бы Цезарь никогда не совершал противозаконного действия по отношению к тем, кто давал эту клятву верности, тогда, без сомнения, все они были бы клятвопреступники. Однако факты говорят об обратном. Он не восстановил нормального управления государством, но поставил во главе всего себя. Намереваясь отправиться в длительную экспедицию, он отнял у народа право избирать и лично делал назначения на долгий срок вперед. Он упразднил двух трибунов, хотя с незапамятных времен они обладали правом неприкосновенности. Это нарушение священного права неприкосновенности — вещь гораздо более серьезная, чем нарушение клятвы верности, данной Цезарю им и его друзьями, клятвы, которую они дали лишь под давлением обстоятельств. Наконец, Цезарь прибрал к рукам финансы государства и не представил никакого отчета.
Что значат все эти разговоры о клятвах? — спрашивал Брут. Их предки никогда не нуждались ни в каких гарантиях, но ни одна клятва не может обезопасить от появления тирана. Те, кто убил Цезаря, думали о благе государства, а не о личной выгоде. Враги оклеветали их относительно раздачи земель ветеранам. Если здесь присутствуют такие, кто имеет право на получение земли, пусть выйдут вперед.
Многие тут же поймали его на слове. Удовлетворенный тем, что здесь присутствуют люди более всего заинтересованные, Брут продолжал свою речь.
Он начал с описания древней римской системы воинской колонизации, начатой еще в старые времена. Их предки никогда не конфисковывали всю землю даже у покоренных народов, но захватывали лишь часть земли, оставляя на ней военный гарнизон. Если этого было мало, они покупали недостающую землю. Таким образом, процесс колонизации не был несправедливым или болезненным. Но Сулла и Цезарь ввели новые порядки. Они стали практиковать конфискацию земли без всякого возмещения убытков совершенно ни в чем не повинным жителям, которые не совершили никаких преступлений, и раздавать ее своим солдатам.
Еще хуже то, что они селили новых колонистов вместе с военными подразделениями; и обездоленные, чувствуя себя ограбленными, вечно искали возможность вернуть обратно свои земли; и колонисты, понимая это, всегда держались сообща, готовые защитить свои владения; и это тоже входило в план — привязать новых колонистов к тираническому правительству, поскольку они от него зависели. Они приобрели врагов среди своих же сограждан, чтобы поддерживать тиранию.
Затем Брут перешел к обещаниям. Очень торжественно от своего имени и от имени своих друзей он взял на себя гарантии обеспечить земли, которые уже были обещаны, и обещал исправить перекосы, на которые он указал, компенсировав стоимость земли бывшим собственникам таким образом, чтобы право новых собственников было обеспеченным и непререкаемым и они никогда не стали бы зависеть ни от какого правительства.
Эту речь, сопровождавшуюся обещаниями, встретили хорошо. Солдат вполне устраивали сделанные предложения. Несомненно, многие из них подумали, что никто не мешал олигархам покупать земли для выведения колоний и раньше — никто и ничто, кроме безразличия к нуждам народа. Но все это можно было отставить в сторону ввиду сулимых в будущем выгод, обещанных Брутом. На этих условиях — если они будут соблюдаться — примирение возможно.
Эта речь Брута возымела действие на следующее же утро, когда консулы собрались, чтобы объявить решение сената. Цицерон предложил вынести постановление об амнистии и примирении, и собрание сразу же согласилось. Брут и его друзья были приглашены сойти с Капитолия. Когда они заколебались, им гарантировали безопасность. Когда они наконец появились, то были восторженно встречены. Консулы хотели сделать несколько замечаний, но их отклонили. Собрание превратилось в рукопожатия, взаимные поздравления и всеобщее выражение чувств. Такой поворот несколько встревожил сторонников Цезаря. Возможно ли, что Брут в конечном счете разгонит народное собрание? Было похоже на то.