Брошенные тела

Харт потянулся.

— Ух! Ну и ночка! Держу пари, у вас такие выдаются не часто в этом вашем округе… Как бишь его?

— Кеноша.

Харт снова бросил взгляд на рану в ее щеке. Он наверняка заметил воспаление и теперь прикидывает, как долго она продержится, прежде чем выдаст местонахождение Мишель.

Хоть вечность.

Но сама сомневалась, сможет ли.

И, словно угадав ее мысли, он небрежно спросил:

— Кстати, а где ваша подружка Мишель?

— Это мне неизвестно.

Она помнила, что они нашли сумочку девушки и знали не только, кто она такая, но и где живет.

Харт слегка сменил позу и поморщился, вероятно, от боли в раненой руке.

— Что это за имя такое — Бринн?

— Норвежское.

Он задумчиво кивнул.

— А вот насчет Мишель вы лжете. Вам прекрасно известно, где она.

Он казался обиженным. Даже уязвленным. И после недолгой паузы произнес:

— Я тут, знаете ли, кое с кем побеседовал сегодня вечером. По телефону.

— С кем же?

— С вашим супругом.

Она промолчала. Подумала, что он блефует. Но потом вспомнила, что они завладели ее мобильным. Грэм мог позвонить, а Харт — ответить.

— Я притворился офицером полиции. Сказал ему, что вы задерживаетесь. И он купился. Я такие вещи чувствую. Никто не спешит к вам на выручку. И чтобы у вас не было лишних иллюзий, скажу сразу: я вынул из телефона аккумулятор. Его теперь не отследить. Так что говорите, где она? Где Мишель?

Они смотрели друг другу прямо в глаза. Ее поразило, как легко удалось выдержать его взгляд.

— Вы убили ее друзей. Так зачем мне помогать вам найти Мишель? Чтобы вы прикончили и ее тоже?

— Вот как, — покачал он головой. — Значит, Мишель была другом семьи? И потому оказалась замешана во все это. — И со странным смешком продолжил: — Вот что называется оказаться не в то время не в том месте. Нынче ночью это происходит постоянно.

— Нам надо обсудить сложившееся положение.

— Готов поспорить, у вас это впервые. Лично мне такое в новинку.

— Что именно?

— Игра, в которую мы играли сегодня. Это как покер. Блеф и тому подобное. Вы одурачили меня, я обманул вас.

Покер…

— Мой приятель поведал мне об одном персонаже. Его мать или бабка, я уже забыл, кто именно, рассказала ему о Ловкаче. Это что-то из мифологии или сказок. Он все время стремится тебе навредить. Так я называл всю нынешнюю ночь вас, Бринн.

«Ловкач», — повторила она про себя.

— Тот трюк с телевизором во втором доме по Лейк-Вью, когда вы включили его на канал для женщин. Это было ловко. И ведро с аммиаком над дверью… Но, знаете, как я теперь понимаю, ловушку вы не устанавливали. Побоялись, что какой-нибудь спасатель или один из ваших друзей копов окажется там раньше и лишится глаз. Забавно, но ваша неспособность на коварную затею… вызывает у меня симпатию, что ли?

Бринн сдержала улыбку и постаралась не показать, что ей польстили его слова.

— А потом это каноэ. И кровь на выступе скалы.

— И вы с вашим отъездом на трехколесной машине, — вставила она.

— Но на это-то вы не клюнули, верно?

— А что толку? В конце концов, вы здесь. Вы меня поймали.

Он оглядел ее снова.

— Кровь на выступе. Вам ведь пришлось себя порезать, чтобы оставить кровавое пятно?

— Кетчупа с собой не захватила.

Она откинула голову, чтобы он увидел полоску запекшейся крови у нее под волосами.

Потом призналась:

— Зато трюк с фонариком у скалы ввел меня в заблуждение. Что вы сделали? Свили веревку из футболки?

— Точно. Позаимствовал у своего дружка. Помимо воли насмотрелся на выставку татуировок на его торсе. А потом использовал ветку, чтобы луч бил в нужном направлении, и менял его на ветру.

— Но как вы нас нашли?

— «Блэкберри».

Она покачала головой с горькой усмешкой. «У него спутниковая техника, у меня игрушечный компас-самоделка… Впрочем, сработали-то они одинаково», — подумала Бринн.

— Управлению шерифа на это денег не выделяют.

— Я догадался, что вы пойдете по тропе «Джолиет», а потом свернете к северу. И будете добираться либо до магистрального шоссе, либо до Пойнт-оф-Рокса.

— Я собиралась выйти на шоссе. Там чертовски тяжелый подъем, но зато это ближе. К тому времени, когда мы достигли бы дороги, грузовики по ней шли бы уже косяком.

— Как вы вообще не заблудились?

— Я хорошо ориентируюсь на местности.

Она вгляделась в его лицо.

— Зачем вам это, Харт? — спросила она. — Дело-то безнадежное.

— Бросьте, Бринн, мы с вами слишком искушенные люди, чтобы вести переговоры об освобождении заложников с глазу на глаз.

Но она упрямо продолжала:

— Только двум процентам преступников убийства сходят с рук, и то в большинстве случаев среди наркоманов, где до жертвы никому нет дела, или там, где подозреваемых такое количество, что не стоит и браться за расследование. Но случившееся сегодня ночью… Они не остановятся, пока не доберутся до вас… Вы же не глупый человек, Харт.

И снова он как будто был уязвлен.

— Какая снисходительность… Не тратьте на меня эту дешевку. Я-то отнесся к вам с уважением.

И ведь он прав.

Он потянулся и потер раненую руку. Пулевое отверстие приходилось на край рукава куртки. Пуля не задела ни кость, ни жизненно важную артерию.

— Сумасшедшая у нас с вами работенка, а, Бринн? — заметил он.

— Ну, работа у нас с вами все-таки разная, — не удержавшись, съязвила она.

— Я бы так не сказал… Взять, к примеру, нынешнюю ночь. Мы оба явились сюда, чтобы сделать дело, на которое пошли добровольно. И цели у нас до сих пор одинаковые. Не дать другому выбраться живым из этой проклятой чащобы. Кто платит вам зарплату, а кто выписывает чек для меня — вопрос чисто технический. И не слишком важно, почему мы оказались здесь. Важно лишь, что оказались.

Она невольно рассмеялась.

Но он словно был уверен, что она уловила логику в его словах. И, оживившись, глядя ей в глаза, сказал:

— Подумайте сами — разве не это придает смысл всему? Даже несмотря на неприятности сегодняшней ночи, на все это дерьмо. Я всегда думал именно так. Не променял бы свою нынешнюю жизнь ни на что другое. Бросьте взгляд на остальной мир — это же ходячие мертвецы. Они же просто трупы, Бринн. Сидят, бубнят, сердятся на что-то, показанное по ящику, хотя лично к ним оно не имеет ни малейшего отношения. Ходят на службу, возвращаются домой, толкуют между собой о вещах, в которых ничего не понимают или на которые им плевать… Боже! Да от одной только скуки подохнуть можно! Я бы точно сдох. Мне нужно нечто большее, Бринн. А разве вам — нет?

Здоровой рукой он помассировал себе шею.

— Скажите мне, где она. Пожалуйста. Иначе будет плохо.

— Если скажу, оставите меня в живых?

Помолчав немного, он ответил:

— Нет. Этого я сделать не могу. Но мне известен ваш номер телефона. Я знаю, что у вас есть муж и, вероятно, дети. Если скажете, с ними ничего не случится.

— Назовите мне свое полное имя.

Он покачал головой и усмехнулся.

— Хорошо, пусть будет так. Господин Харт, независимо от того, имя это или фамилия, с настоящего момента вы находитесь под арестом.

И она объяснила ему его права от первого до последнего слова по правилу Миранды. [24]Она никогда не пользовалась закатанными в пластик карточками, как некоторые другие офицеры, — запомнила наизусть много лет назад.

— Вы меня арестовали?

— Вам понятны ваши права?

Повеселившись над ее словами, он сказал:

— Я уверен, вы знаете, где она. Вы ведь договорились о месте встречи, не так ли? Точно договорились. Потому что это в вашем стиле.

Последовало молчание, которое нарушил Харт:

— Жизнь — смешная штука, не правда ли? Кажется, все великолепно. Разработан план, изучено место, произведена разведка, учтены все детали. Ты мог даже принять во внимание такую странную штуку, как человеческий фактор. Путь чист, способ отхода ясен, ты отвлек внимание всех, кого нужно, и вдруг вмешивается какая-то мелочь. Слишком много красных сигналов на светофорах, прокол шины, дорога, перекрытая из-за аварии. Или какой-нибудь полудурок из охранников, которому только что выдали «дезерт игл 44» [25]и ему не терпится пустить его в ход, явится на работу десятью минутами раньше, потому что до звонка будильника его разбудил лай собаки, вспугнувшей белку в двух кварталах от дома…

24

Традиционная процедура в США, где офицеры правоохранительных органов, производящие арест, обязаны зачитать стандартный текст с объяснением прав арестованного.

25

Марка пистолета.