Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

Военному, Ленке и Эммочке привет!»

ВНИЗ ГОЛОВОЙ

Объ­ясни нам все это, если мо­жешь…

(Хорас­анская сказка)

«7 мая…. На глинистом обрыве из трещины торчит голова очень маленькой яще­рицы. Я не специалист, поэтому мне легко что‑то кажется необычным, я сажусь на камень и начинаю наблюдать. Через секунду ящерица меняет позу, и я вижу на лапе широкие уплощенные пальцы ― это геккон. Группа для любого зоолога особая; каж­дый читал в детстве об этих уникальных пальчиках с миллионами микроскопических ворсинок, позволяющих бегать даже по вертикальному стеклу и по потолкам.

Сижу смотрю, никуда не тороплюсь. Интересно, почему здешние гекконы не кри­чат? Ни разу не слышал. Тропические виды резко рявкают необычным для ящериц образом. Я так вообще уверен, что название «геккон», «гекко» ― звукоподражательн­ое, имитирующее их крик.

Геккон мой выскакивает из своего укрытия целиком, пробегает сантиметров два­дцать, хватает что‑то мне невидимое и вновь замирает неподвижно, но я уже могу разглядеть его целиком, вместе с кольцами жестких шипиков на хвосте: это ко­лючехвостый геккон!

Хо–хо! Я знаю, по крайней мере, несколько герпетологов, которые позавидовали бы мне сейчас черной завистью: это ― редкость. Хотя как знать, может, просто не искали достаточно внимательно?

Иногда, наблюдая такое, невольно задумываешься о том, как важно, чтобы на каж­дый интересный объект или проблему нашелся интересующийся ими человек. Уж, казалось бы, кто только и чего только не изучает, а все равно неизученного больше, и ни конца ему не видно, ни края. Может, и с этим колючехво­стым лилипутом так же?

В любом случае непонятно, чего ради он торчит здесь на виду, когда еще светло, зверь‑то ночной. Впрочем, голод не тетка…»

ЧЕРЕПАХА НА ЛЕТУ

― Мы ви­дим то же, что и ты, о муд­рейший! Только как сие мог­ло приключ­иться?..

(Хорас­анская сказка)

«10 мая…. Долго шли с Наташей к Сумбару по дороге от Сайвана. Западная окраи­на Сайван–Нохурского плато. Место уникальное: отдельные деревья боярыш­ника разбросаны среди открытого пространства покатых склонов, сохраняющих здесь почти исчезнувшие повсеместно ковыльные травянистые сообщества; роскош­ные травы с мягкими светлыми метел­ками переливаются под слабым ветерком неж­ными серебристыми волнами. Когда смотришь вокруг, скалистых ущелий не видно, они лишь проваливаются вниз крутыми склонами, а сбоку не видны.

Беркут летает над ущельем, свесив в полете лапы вниз и держа в левой из них че­репаху среднего размера. Вдруг она выпадает у него из когтей, но через несколько метров хищник в воздухе вновь подхватывает ее на лету ― и опять левой лапой. Пи­лотаж, глазомер и ловкость ног: непросто, наверное, прихватить круглую и гладкую тортиллу, камнем падающую вниз.

Впечатляет.

А ведь он левша».

РАДОСТЬ КРОВОСОСА

В трещин­ах гли­ны, покрывающ­ей су­хие ча­сти ру­сла и его бе­рега, во множес­тве оби­тают кле­щи; на шум ша­гов они выбегаю­т целым­и десятк­ами из своих убежищ и бы­стро направляются к человеку.

(Н. А. Зарудн­ый, 1901)

«15 мая. Привет, Жиртрест!

…Возвращаясь с Пархая, сошел с дороги посмотреть птичку на дереве и сразу обнаружил на штанине уйму клещей, в радостном возбуждении карабкающихся вверх, вверх, к моей пропотевшей кровонасыщенной плоти.

Во клёво‑то: сидят клещихи на травинках, ждут своего часа, когда зверь какой теп­локровный, или скотина домашняя, или орнитолог пройдет в доступной близости, чтобы ухватиться когтистыми, поднятыми на изготовку лапками, зарыться по­спешно в мех или пролезть под ткань, вспороть теплую кожу жесткими зазубренными члени­ками рта, проникнуть головой через ранку в податливую плоть и засосать, засосать наконец так неуемно желанную дурманяще–пьянящую кровь. Хоть один раз за жизнь, но вдоволь, раздувшись пресыщенной кожистой фасолиной, наполнив вожде­ленным тяжелым теплом неимоверно растянувшееся тело и черпая потом из этой питательной тяжести жизнь для тысяч яиц ― будущего потомства на благо продол­жения удивительного и неповторимого клещиного рода…

Ведь каких только клещей и где только нет; целый мир клещей, в котором лишь ма­лая часть ― паразиты. Но уж зато эти ― всем паразитам паразиты, такого изяще­ства и совершенства адаптаций еще надо поискать…

Это я сейчас соловьем пою про клещей, а тогда я непроизвольно стряхнул сразу «эту гадость», а потом уже удивился их не виданному мною ранее обилию, интерес­но стало проверить, сколько же их тут обитает.

Прошел для эксперимента ровно двадцать шагов по траве (она здесь, поблизости от ручья, довольно густая и по колено), вылез на голое каменистое место и посчитал на штанах поштучно братьев меньших: семьдесят два клеща во всей своей весенней красе и ненасытности. А я, опять стряхнув их с выцветших штанов, бессовестно и со­знательно (как может сделать лишь человек) обманул все их несостоявшиеся вос­торги, предчувствия и ожидания. Бывают и в клещиной жизни горькие, безрадостные минуты разочарований…

Впрочем, это не самый удачный предмет для словоблудия, зря я изгаляюсь. Когда подумаешь, какие последствия мо­жет иметь один–единственный энцефалитный укус, понимаешь, что глупо шутить на эту тему. Ну так ведь для этого поду­мать надо…»

29

Снаряд­ив верблюд­ов, мы отправил­ись в до­рогу

(Хорас­анская сказка)

До начала нашей запланированной работы с Игневым я поехал на Чандыр с прие­хавшими из Москвы на машине Акаде­мии наук двумя Андрюхами ― Неделиным и Поляковым. Неделин ― длинный и деловой, с явной жилкой научного мене­джера и бизнесмена, учился несколькими годами позже на том же геофаке МГПИ, что и я, и я помнил его студентом.

Поляков ― обаятельный скромный человек, наш ведущий специалист по экологии и поведению бродячих домашних со­бак (интереснейшая тема, привнесшая много но­вого в изучение как домашних, так и диких животных).

УДОД

Посред­ине у него огромная слонов­ья го­лова с тре­мя глазам­и, а во­круг нее ― еще шесть голов, похожих на львиные…

(Хорас­анская сказка)

«22 марта…. Удод ―все же это нечто. Внешность экзотическая, ни с кем не спута­ешь: огромный подвижный хохол, сим­метрично ему спереди длинный изогнутый клюв. Сам бежево–винного цвета, почти розоватый, крылья черные с белым. Голос ―- глухое гулкое уханье. Кормится, зондируя мягкую почву длинным носом. А когда ухаживает за самкой, складывает и распускает свой роскошный хохол; глупо прыгает вокруг нее, хлопая раскрытыми крыльями. Экзотика. И даже кожа у него необычная, непонятно почему очень тонкая; шкуру снять ― мучение.

Как‑то у меня кощунственно получилось: описываю птицу, а потом ― «шкуру снять». Неправильно это».

ПОЧТИ ГАЛКИ

― Мо­жет, он, а мо­жет, и не он… Случаю­тся люди столь похож­ие меж­ду собой, что их не различишь…

(Хорас­анская сказка)

«15 апреля…. Гораздо выше меня, у недоступных вертикальных скал, крутятся в воздухе восемь клушиц с черным как смоль оперением и ярко–красными тонкими клювами. Они периодически залетают в вертикальные щели, вылетают оттуда нару­жу, скандалят друг с другом, выясняя отношения.

Высокогорный вид, особая экология, своеобразная внешность, а крик ― почти как у галки. Каждый раз, наблюдая клу­шиц, внимательно рассматриваю их в бинокль в надежде обнаружить другой сходный вид ― альпийскую галку, точно та­кую же птицу, как клушица, но с лимонно–желтым клювом и встречающуюся здесь в тысячу раз реже. Пока не везет».

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ОРГАН

При размнож­ении пе­нис у млекопитающ­их выпячивае­тся в атмосфер­у…