Наветренная дорога

Люди постоянно ловят этих черепах, но никогда и никто не обнаружил беременной самки ридлеи, не находил желтые, похожие на бусы яички, которые большую часть года можно увидеть в любой самке черепахи. Никто и никогда не заметил ридлей, роющих гнезда на берегу, и не обнаружил вылупившегося молодняка. Любая только что появившаяся на свет черепаха имеет мягкий пупочный рубец, обозначающий ме­сто соединения с желтком яйца; на морде юной черепахи есть острый шип, называе­мый «яичным зубом», которым молодое существо пробивает оболочку яйца. Призна­ки младенчества сохраняются и после вылупления на протяжении многих недель, но никто не видел маленькую ридлею, имеющую эти возрастные особенности.

Когда в 1880 году Кемп прислал свою ридлею в Гарвард, он утверждал: «Мы зна­ем, что они выходят для кладки яиц на берег в декабре, январе и феврале, но не мо­жем сказать, как часто и каково количество снесенных яиц».

Думаю, он просто ничего не знал, и к этому выводу я пришел после первого посе­щения Спрингеровского акульего промысла. Так как утверждение Кемпа шло вразрез с обычными сроками кладки яиц черепахами, я приложил все усилия, чтобы его про­верить, но подтверждения не нашел. На всем побережье от Хомстеда до Ки–Уэста я беседовал с людьми, знающими ридлей, но никто и никогда не слышат, чтобы чере­пахи откладывали яйца в зимнее время. Наряду с этим выяснилось, что никто и ни­когда не видел гнезда ридлеи, или яйца, или молодняка. С тех пор я слышал все ту же версию от более чем ста шестидесяти опытнейших рыбаков, которых встречал между мысом Гаттераса и устьем реки Миссисипи Я анатомировал всех взрослых ридлей, каких только мне удавалось достать, расспрашивал людей, занимающихся убоем черепах для продажи на рынке, и постепенно начат ощущать действительные размеры возникшей передо мной загадки.

Когда расспрашиваешь рыбаков или людей, промышляющих черепахами, то обыч­но слышишь три разные версии Большинство соглашается с Ионой Томпсоном в том, что ридлеи самостоятельно не размножаются, они появляются на свет в результате скрещивания двух разных пород. Один старикашка из бухты Сент–Льюис сказал то, о чем вы уже слышали: «Эта ваша ридлея детей не выводит Вообще она помесь, на ней, как у мула, вся родословная кончается».

Кое‑кто из людей, с которыми я беседовал, правда, их было немного, говорил, что ридлеи размножаются, как все живые существа, но они это делают очень далеко, дальше известных нам мест размножения черепах, и не исключено, что даже на отдаленных берегах Карибского моря, где их когда‑нибудь обнаружит человек. В этом предположении не было ничего удивительного. Ведь Карибское море — большой район, а в те годы мне были известны только отдельные места на его побе­режье.

Такие разговоры вселяли в меня бодрость, и мне становилось легче, чем при раз­думье о существах, лишенных потомства и предков.

Но представьте мое состояние, когда впоследствии, закончив ряд тщательно про­думанных обследований берегов Карибского моря и объездив добрую дюжину стран и островов, я не обнаружил ни ридлей, ни людей, что- либо о них знавших. Я выхо­дил на лов вместе с промышленниками, проверял садки для пойманных черепах, рылся среди панцирей, валявшихся в груде отбросов, осматривал чучела черепах на полках музеев. Я прошел пешком вдоль самых удобных для размножения черепах берегов этого полушария и видел всякую всячину, но не ридлей. Где бы я ни был, люди знали четыре породы морских черепах, но ридлей среди них не было.

Это было для меня потрясением. Вся проблема была снова отброшена к району Мексиканского залива, и мое невежество в этом вопросе становилось нестерпимым.

Существовало и третье объяснение, которое я слышал от небольшого числа лю­дей, сводившееся к тому, что ридлеи ежегодно появляются в июне и откладывают яйца в одних и тех же местах одновременно с другими породами черепах. Я пять раз слышал об этом от вполне серьезных людей, привыкших отвечать за свои слова. Это означает, что пять раз люди называли мне определенные участки на побережье, где, по их утверждению, ридлеи откладывали яйца.

В четырех случаях все оказалось вымыслом, и, как только я подверг рассказчиков перекрестному допросу, выяснилось, что рассказы основываются на слухах или на ошибочных определениях пород черепах. Только в одном случае разработанная мною на протяжении многих лет разгромная система допроса оказалась недостаточ­но сильной, чтобы обнаружить слабое место в утверждении человека, будто он одна­жды видел, как на совершенно определенном участке побережья самка–ридлея от­кладывала яйца. Мы расстались, когда разговор зашел в тупик: он — при своем убе­ждении, будто двадцать пять лет назад видел одинокую ридлею, откладывавшую яйца в лунную ночь, а я — что имею дело с помешанным.

Я готов признать некоторую вероятность того, что в июньское полнолуние ридлеи выползают на берег и устраивают гнезда на обочине шоссейной дороги, как это де­лают логгерхеды. Но от этого предположения мне не легче.

Вот вам и загадка о ридлеях!

Большое прибрежное животное, съедобное, отнюдь не редкое и хорошо известное каждому жителю северо–восточной части побережья Мексиканского залива или по­бережья Флоридского полуострова — и никто не знает, как и где оно размножается. Ридлеи уносятся от Атлантического побережья Флоридским течением и Гольфстри­мом, просачиваются в прибрежные воды лежащего к северу залива Массачусетс, приплывают в Европу и изредка вместе с отклонившимся течением достигают Азор­ских островов, а может быть, и более далеких мест. И нигде на протяжении этого огромного пространства нельзя обнаружить лаже намека на то, как они размножают­ся.

Что тут поделаешь? Было время, когда я думал, что разгадка придет ко мне сама собой, но теперь я в это не верю. Чтобы найти решение, надо работать, и борьба за открытие истины потребует усилий, воображения и терпеливости. Очень может быть, что это будет непрерывная головоломка, связанная со сменой предположений и мест действия, основанная на поисках и ошибках.

Такой проблемы не решить на прогулке в праздничный день, с ней ничего не поде­лаешь в условиях лаборатории.

Как только будет за что ухватиться, решение может оказаться донельзя простым и ясным, но пока загадка остается трудной и навязчивой.

Тем не менее интересно, хотя и без большой пользы, подытожить всю имеющуюся информацию и подумать, что еще можно сделать.

Большинство так называемых научных законов возникло из теорий, а теории яв­ляются всего лишь плодами научного воображения и остаются ими до той поры, по­куда не подкрепляются доказательствами. Научный путь формулирования теории сводится к объяснению всякого явления, которое возникает перед вами, каким бы не­вероятным оно ни казалось. Иногда самые нелепые предположения оказываются правильными.

В загадочном случае с ридлеями нужно без малейшей предвзятости разобрать все имеющиеся варианты, откуда бы они ни исходили: из пропахших сельдью рук мало­грамотных людей, от недоброжелательно настроенных коллег или из моих грустных воспоминаний. Мы должны все принять во внимание, все оценить по достоинству и провести беспристрастный отбор. Это и будет нашим первоначальным ответом на загадку о ридлеях. Возможно, он окажется неверным, но сегодня этот ответ будет лучшим из возможных.

Из всех само собой напрашивающихся объяснений наиболее простым является утверждение, что ридлеи вообще не воспроизводят потомство, а возникают в ре­зультате случайного зарождения. Это наиболее простой ответ, соответствующий объему наших знаний, и в стародавние времена он был бы принят как единственно разумный. Но современные биологи утверждают, что всякое живое существо имеет хотя бы одного родителя, и, таким образом, нашему воображению ставится предел.

Одним из вариантов этого объяснения может быть суждение, высказанное знако­мыми мне людьми, среди которых я насчитываю несколько очень разумных. Быть может, говорили они. ридлеи были когда‑то вполне способны к размножению, но неожиданно потеряли эту способность, стали в результате какого‑то случайного не­счастья бесплодными? Но, я думаю, в этом случае ридлеи. которых мы встречаем сегодня, были бы последними представителями угасающего рода. А это не так. Поэтому не стоит заниматься доказательством вздорности этого несостоятельного предположения. Откровенно говоря, я упоминаю такую версию только во имя научно­го подхода.