Наветренная дорога

Прошлой ночью я ехал по этой дороге, ливень близился к концу, и, сидя в машине, я услыхал грохот реки раньше, чем показался мост. Когда лучи моих фар осветили настил моста, я увидел возле перил светящийся маленький глаз, похожий на раска­ленный кусочек угля. Он горел красным светом, но слишком сильным для лягушки и чересчур слабым для крокодила, каймана или светлячка. Он не мог принадлежать пауку, так как был большим по размеру, в нем было мало теплоты, присущей глазу козодоя, и недостаточно желтого или зеленого цвета для глаза любого млекопитаю­щего. Вот все, что я мог увидеть при свете фар моего автомобиля.

Затормозив изо всей силы, я съехал на обочину. Погасив фары, достал пятибата­рейный охотничий фонарь. Под узким пучком света глаз засверкал по–новому. Но все же я никак не мог подобрать в памяти ни одного глаза, с которым его можно было сравнить. Усевшись рядом, я продолжал следить и размышлять, но вскоре об­наружил, что глаз движется. Как бы медленно он ни передвигался, я мог на расстоя­нии пятидесяти ярдов безошибочно определить, что он настойчиво пересекает мост. Но пересекает не в обычном смысле этого слова, как намеревался сделать я, то есть из конца в конец, а поперек — от одних перил к другим. Такое пересечение моста по­казалось мне странным, ибо опоры, под которыми в темноте ревела взбесившаяся от ливня река, были высокими.

Как бы ни было нелепо поведение непонятного существа, более всего меня огор­чала собственная неспособность определить, кому этот глаз принадлежит Сверка­ние глаз диких животных всегда меня привлекало, и умение их определять было од­ним из моих достижений.

Конечно, вы вправе считать это достижение небольшим, но ведь я никогда и не утверждал, что оно поднимает мой профессиональный или культурный уровень. И вместе с тем мне бывает очень не по себе, если я не могу узнать хозяина светящего­ся глаза или в крайнем случае определить его таксономическую категорию.

Итак, загадочный глаз на мосту бросал мне вызов, и я сидел, мучительно и бес­плодно размышляя о том, что он не подходит ни под какую область моих знаний или воображения. Трудность усложнялась расстоянием, которое было слишком велико, чтобы судить, насколько светящаяся точка поднята над уровнем настила моста. Не­льзя было понять, какова высота туловища животного — дюйм или ярд; но, даже узнав это, нельзя было найти ответ, так как для него не было обоснований. Суще­ство, которому принадлежал глаз, было лишено отличительных признаков и находи­лось вне своей обычной среды.

В негодовании я прекратил размышления и, тщательно -нацелив луч фонаря на мерцающий огонек, направился к мосту, чтобы выяснить причину моего конфуза. Подойдя вплотную, настолько близко, что мог прикоснуться к светящемуся глазу, я обнаружил, что он принадлежит креветке.

Теперь вы понимаете, насколько все было вопреки рассудку и не по правилам! Я видел сотни глаз креветок разных пород, но они всегда находились под водой. Там они тоже светились, но слабо и нежно; да и окружающая среда позволяла предпола­гать, что перед вами креветка. Мне доводилось ловить креветок, похожих на эту (это была, по всей вероятности, пильчатая креветка), но они всегда были декоративно прикрыты чистой водой. Никогда я не видел их двигающимися в сторону моря по зыбким устоям моста, перекинутого через бегущий с гор поток пресной воды. И ни разу я не встречал креветку, разгуливающую по мосту под прямым углом к дорожно­му движению. Говоря по правде, здесь нет дорожного движения, но если бы оно и было, то шло бы под прямым углом. Я выжал из себя все доводы в собственное оправдание, и, хотя мне стало чуть легче, все же почувствовал себя уязвленным.

Как я теперь представляю, мне следовало тогда поймать креветку и засунуть к ля­гушкам в мешок, привязанный к поясу. Тогда можно было бы точно сказать, к какому виду она относилась и даже к какой разновидности. Но я не прикоснулся к ней и могу лишь сообщить, что это была жирная, цилиндрической формы, коротконогая и очень мясистая пресноводная креветка, обитаю- щая в прозрачных потоках повсеместно у берегов Карибского моря. Такие креветки — одно из моих любимых блюд, и, право, давно надо было бы узнать их название у специалистов по ракообразным.

Мне приходилось ловить их разными способами в реках Гондураса, Никарагуа и Панамы; ловил похожих на них и на Ямайке; заказывал в Гаване у «Ла–Сарагонаса», где их подают по шесть штук на оригинальном резном деревянном блюде, сваренны­ми докрасна, соблазнительно очищенными наполовину от панцирей, уложенными на листья кресс–салата и украшенными на русский лад. Надо снять с них добрую часть украшений, полить соком мелкого круглого лимона, посыпать свежемолотым черным перцем так, чтобы затушевать красный цвет, запастись кубинским хлебом метровой длины и литром светлого немецкого пива и… поверьте, жизнь покажется вам чудес­ной. Мясо креветки напоминает по вкусу омара; во Флориде они не встречаются, и, право, стоит ради них совершить поездку вдоль берегов Карибского моря.

Вот все, что я могу вам поведать. Конечно, это не определяет, к какому виду при­надлежала ползущая по мосту креветка. Но в ту ночь я не задумывался над ее точ­ным наименованием, а тем более над тем, насколько она вкусна. Я думал только о том, как она сумела залезть на скользкий настил моста, переброшенного на высоте сорока футов над яростной рекой, и куда теперь держит путь. И так как было ясно, что не смогу узнать, как она сюда влезла и откуда пришла, оставалось только наблю­дать, куда она стремилась.

Опершись на перила моста, я выключил фонарь и, стоя в темноте, ожидал. Через каждые несколько минут на мгновение включал свет и видел, что креветка ползет вперед с достаточной для нее быстротой и на редкость прямо к противоположному краю моста, до которого оставалось не более фута. Спустя некоторое время увидел, что она достигла края и неподвижно замерла над пропастью, как бы советуясь со своими тропизмами или набираясь храбрости.

Чтобы стать свидетелем развязки, я быстро пересек дорогу и, прежде чем успел подойти, увидел, что креветка сделала несколько конвульсивных движений лапами и сбросила свое маленькое туловище в черную пропасть. Подойдя к перилам моста, я направил луч фонаря в глубину клокочущей стремнины и не обнаружил ни малейше­го следа в том месте, где белоснежный поток сомкнулся над своим блудным дети­щем. Погруженный в размышления, я вернулся к автомашине, осторожно выбрался на дорогу и поехал домой спать.

На следующее утро, по пути в Токо, затаив слабую надежду увидеть эту креветку, я остановился возле моста, думая, что при дневном свете смогу легче разобраться в причинах последовательности ее действий или, по крайней мере, понять, как она ухитрилась взобраться на мост. Я ходил взад и вперед, осматривал опоры, быки и крепления моста, но не обнаружил ничего такого, что пояснило бы загадку. Я рассматривал прыгающий внизу поток, размышлял и строил предположения до тех пор, покуда они не превратились в бессмыслицу. Затем вернулся к автомашине и поехал по направлению к Гранд–Ривьер, раздраженный, более чем вы можете вооб­разить, чудовищной нетипичностью поведения беспозвоночного существа.

Вскоре увидел сквозь стволы деревьев белую полосу песка, остановил автомаши­ну, перешел вброд через ручей, протекавший между дорогой и берегом, и неожидан­но обнаружил свежие, глубоко вдавленные следы черепахи. Вершина следов нахо­дилась в сорока футах от линии, достигаемой средней приливной волной, там, где кончаются заросли ипомеи.

Не было нужды прибегать к помощи мерной рулетки, чтобы убедиться, что следы слишком широки для логгерхеда или зеленой черепахи. Расположение гнезда и не­одинаковая длина входного и выходного следов свидетельствовали о том, что гнездо устраивалось в момент наибольшей высоты прилива.

Не существует сведений о гнездовании кожистых черепах на берегах Тринидада. И вообще очень мало опубликовано достоверных отчетов о гнездовании морских чере­пах на берегах Карибского моря. Когда несколько лет назад я писал книгу о че­репахах и собирал для нее материалы, то после самых добросовестных розысков обнаружил всего лишь два документированных сообщения о гнездовании черепах в американских водах. Одно из них было старым отчетом, касающимся острова Ямайка, а другое — заметками Росса Алена о его последних наблюдениях на Фла­глер–Бич во Флориде. Конечно, я и раньше готов был биться об заклад, что кожи­стые черепахи гнездуются на берегах Тринидада, но вот теперь убедился оконча­тельно.