Улица Пяти Лун

Он разжал руки.

Я сделала шаг, покачнулась и ухватилась за удачно подвернувшийся фонарный столб. Таксист ухмыльнулся. Улыбка англичанина стала еще шире и еще ядовитее. Я повернулась и с достоинством... шатаясь из стороны в сторону, под внимательными взглядами швейцара, двух коридорных, горничной, трех таксистов и нескольких десятков туристов начала взбираться по роскошным ступеням отеля «Бельведер».

Мне следовало чувствовать себя униженной и оскорбленной, но я улыбалась, пусть и слегка кривоватой улыбкой — нещадно ныла челюсть. Неприятные часы, которые пришлось пережить, стоили того. У меня наконец-то появилась зацепка. И какая зацепка!

Глава четвертая

I

На следующий день гостиничный персонал сменился, но новым коридорным и горничным явно поведали о непотребном поведении одной из постоялиц. Дюжий малый, доставивший завтрак, ретировался лишь после того, как я испепелила его самым злобным взглядом, какой только нашелся в моем актерском арсенале. Парень выскочил из номера, едва не заработав косоглазие от любопытства. Я с кряхтеньем вылезла из кровати, проковыляла к двери и повесила табличку «Не беспокоить».

Для начала нужно было выпить кофе, много кофе. Вот я и выхлебала целую пинту, а потом набросилась на еду. Через полчаса я уже полностью пришла в себя, разве что подбородок все еще ныл, и напоминания, кто тому причиной, не требовалось.

Вообще-то я должна быть благодарна нахальному англичанину, я и была благодарна. Примерно такую же благодарность испытываешь к зубному врачу, который только что запломбировал огромное дупло без анестезии. Этот человек избавил меня от туманной, но явно неприятной участи. Более того, улыбчивый дьявол каким-то образом умудрился обратить все в фарс, ведь просто невозможно всерьез поверить в заговор, если в нем принимает участие такая экстравагантная личность, как... Господи, я даже имени его не знаю! Что ж, этот тип превратил расследование в личную дуэль. Теперь я сгорала не столько от желания поймать преступников, сколько жаждала свести счеты с... Черт!

Полагаю, нет необходимости говорить, что я не имела ни малейшего намерения внять совету англичанина и поскорее убраться восвояси. Если улыбчивый негодяй все это подстроил, он не мог бы избрать более надежного способа вынудить меня остаться. А благодаря его мужскому самомнению и тщеславию у меня теперь был след!

Мои представления о старинных драгоценностях нельзя назвать профессиональными. Талисман Карла Великого я узнала только потому, что оригинал хранился в нашем музее, а корона египетской принцессы слишком знаменита. Но в живописи я толк знаю. В той длинной галерее мне удалось разглядеть лишь нижнюю половину полотен, но этого оказалось вполне достаточно. Босая юная крестьянка — конечно же, «Мадонна холмов» кисти Мурильо. Эти изящные ножки не спутаешь ни с какими другими, так же как и пейзаж, служащий фоном в «Святой Цецилии» великого Рафаэля. А третью картину даже вспоминать не требовалось. Согласно легенде, святого Петра распяли вниз головой. Соларио именно так его и изобразил. Я прекрасно разглядела святого Петра с развевающимися седыми волосами и бородой. Он выглядел куда более безмятежным, чем я по возвращении вчера в отель.

У меня оставался единственный вопрос: кто владелец бесценных полотен? Запомнить, где находятся все шедевры, просто невозможно. Разумеется, общеизвестно, что «Пиета» хранится в соборе Святого Петра, а «Мона Лиза» — в Лувре, но Рафаэль написал целую прорву святых и мадонн. Впрочем, большой сложности эта проблема не представляла. Надо лишь добраться до библиотеки или какого-нибудь музея и полистать каталоги живописи.

Чувствуя себя Шерлоком Холмсом и мисс Марпл сразу, я выскочила из постели и, напевая, отправилась в ванную. Все складывалось просто прекрасно.

Когда я вышла из гостиницы, солнце стояло уже высоко. Следовало поторопиться, поскольку многие римские музеи во второй половине дня закрыты. Но я помедлила, чтобы полюбоваться открывшимся видом — ломаной линией черепичных крыш и витых башенок. Вдали, на фоне голубого неба, словно гигантский воздушный шар, парил купол собора Святого Петра.

В Риме огромное множество музеев, но я ни минуты не колебалась, выбирая, куда направить свои стопы. В галерее Кончини собрана изысканная коллекция драгоценностей, и в любом случае я намеревалась туда наведаться — слишком уж заманчивое для грабителей место. В Ватикане сокровищ побольше, но маленький частный музей куда уязвимее и доступнее.

Я торопливо спустилась по Испанской лестнице между огромными бадьями цветущих азалий и глазеющими туристами. Те, что помоложе, расположились прямо на ступенях, распивая пиво или кока-колу. Торговцы предлагали дешевые имитации драгоценностей и кожаные поделки, крикливые чичероне сновали в толпе, выискивая доверчивую жертву. Вокруг царили веселье и шум. Галдеж стоял оглушительный, лица мелькали как в калейдоскопе. Лишь по чистой случайности я углядела физиономию, которая показалась мне знакомой, и даже споткнулась от неожиданности.

Это был Бруно! Конечно, я могла обознаться, в Риме полным-полно смуглых, коренастых крепышей, и все же это был именно Бруно, тот самый тип из лавки, обидчик моего приятеля-добермана, готова поклясться! Человек не обращал на меня никакого внимания, и вскоре я потеряла его из виду. Однако эйфория моя слегка поутихла. Неприятная встреча напомнила, что напасть на меня не составит никакого труда, поскольку в лицо я знаю лишь Бруно и этого мерзкого англичанина. Глупо ожидать, что у всех моих врагов физиономии закоренелых преступников: низкий лоб, неандертальская челюсть и маленькие злобные глазки. Достаточно вспомнить того золотоволосого типа — более респектабельную наружность еще поискать. Кроме того, мои преследователи запросто могли замаскироваться под... ну хотя бы вон те монахини, чем не маскировка? Или гогочущие туристы... Ох, один из них направляется прямо ко мне! Человек с фотоаппаратом на груди спросил, как пройти к Колизею, и зашуршал картой. Я же, как последняя дурища, со всех ног рванула прочь. Бедняга так и застыл с открытым ртом.

Галерея Кончини находится неподалеку от Пинцианского холма. Я предпочитаю не уточнять ее местонахождение, да и название это, признаюсь, вымышленное. Мотивы моей скрытности станут ясны из дальнейшего повествования.

До галереи я добралась без происшествий, как мог бы сказать романист, если, конечно, не считать того, что едва не угодила под колеса «фольксвагена». Галерея была открыта. Мои несчастные ноги, и без того утомленные долгим подъемом на холм, заныли от одного вида высоченных ступеней длинной изогнутой лестницы, но я все-таки мужественно вскарабкалась наверх и нырнула под прохладную темную сень вестибюля. Маленькая старушка, сидевшая в зарешеченной клетке, сообщила, что библиотека находится на втором этаже, и взяла с меня пятьсот лир.

Чтобы дойти до лифта, пришлось миновать несколько залов. Только сильное чувство долга не позволило мне задержаться у превосходной коллекции картин пятнадцатого века, в том числе у великолепного Мазаччо, которым я давно восхищалась.

Ледяной взгляд библиотекарши смягчился, когда я показала свою визитную карточку. По настоянию Шмидта я заказала целую кучу картонок с моим полным именем и званием, которое на немецком выглядит весьма внушительно. Упоминание мюнхенского Национального музея открыло доступ к библиотечным полкам.

Помещение оказалось довольно большим. Когда дворец Кончини еще служил по назначению, в этой комнате был салон. В библиотечном зале сидел лишь один человек — маленький лысый старичок в огромных очках. Он даже не взглянул на меня, когда я прошла мимо него на цыпочках. Нагрузившись каталогами римских коллекций живописи, я устроилась за соседним столом. Понадобилось всего лишь полторы минуты, чтобы найти то, что меня интересовало. На всякий случай я проверила все три картины, но это было лишнее. Полотно Мурильо, как и два других, было из коллекции графа Караваджо.