Страница 60 из 110
Критики часто упрекали художника за «быстроту» писания картин.
Им, очевидно, было невдомек, какой глубокий духовный процесс предварял окончательный «творческий залп» мастера.
В феврале 1942 года Дейнека и Нисский едут в действующую армию, в район Юхнова. Бесконечная русская заснеженная равнина с рваными черными ранами взрывов, обгоревшие остовы домов, искореженная техника и впаянные в снег трупы.
Враг разгромлен, отброшен от Москвы.
Нисский ведет фронтовой дневник.
«Только бы верно понять сердцем. На глаза надежды больше. Видят уже правильно…
…Отбирать только главное… Остальное, литературно досказывающее, убирать, убирать уверенно, безжалостно».
… Отгремела гроза.
Но еще бродят в тревожном небе косматые махины туч, еще темен край неба, где порой у самого горизонта полыхают зарницы.
Солнце прорвало свинцовую гряду облаков и зажгло в напоенном влагой воздухе радугу — предвестницу окончания ненастья. Ослепительно сверкают ажурные фермы моста, перекинутого через канал.
Нарушая тишину, весело басит теплоход, по-деловому рассекая чугунную гладь вод.
Пейзаж «Радуга» написан Нисским в 1950 году.
Послевоенное пятилетие художник много работал.
Он создал десятки пейзажей, в которых нашла отражение радость ощущения мира.
Они пронизаны солнцем, в них воспеты свежесть водных просторов, быстрый бег яхт, красота Подмосковья.
Нисский — отличный яхтсмен. Поэтому так привлекательны и так убедительно «обжиты» его картины. Да это и не мудрено: художник на своем швертботе, Кайра» проплавал не одну тысячу километров по Оке, Волге, Москве-реке.
«Парусный спорт. Пестово».
Солнце и ветер — вот герои этого пейзажа. Вернее, ветер, один ветер хозяйничает сегодня в Пестове.
Верхняя Волга.
Он гонит острокрылые яхты, раздвигает завесы облаков, которые бросают на встревоженную ветром воду диковинные тени. Все в движении, упругом, мускулистом.
Трудно поверить, что полотно написано пятидесятилетним художником, настолько оно переполнено юностью, порывом.
… Древние холмы славного города Суздаля, крытые изумрудным бархатом трав и увенчанные белогрудыми храмами. Как они величественны и прекрасны летним вечером, когда ветерок разгонит облака и на ясном небосводе взойдет бледный серп месяца!
Нисский влюблен в русскую старину. Он побывал в Ростове, Владимире, Новгороде, Пскове.
Однажды с художником Михаилом Петровичем Кончаловским Нисский приехал на этюды в Суздаль.
Кончаловский тут же сел писать, а Георгий Григорьевич по привычке пошел бродить.
На склоне одного из окрестных холмов развалился на траве парень в начищенных сапогах и розовой рубашке, он бросил наземь велосипед и положил на раму вихрастую русую голову.
Рядом с ним смиренно сидела девушка в белом платье.
Козы у подножия холма обнюхивали кем-то оставленный мотороллер.
В небе, как будто мелом, реактивный самолет вычерчивал сложную параболу.
Жизнь шла своим чередом.
Когда Нисский в мастерской в Москве пробовал все это писать, получалось что-то не то.
Детали мешали воспринимать целое.
И вот тогда случилось чудо. Сперва из пейзажа Суздаля улетел самолет и забрал с собой белый след, потом за ним уехал с холста мотороллер, а последним нехотя ушел красавец парень, уводя с собой велосипед и девушку.
Остались только козы, да молодые женщины, да холмы.
А в конце еще появилась на дневном небе луна.
… Поздняя крымская осень. На море холодно, купаться нельзя.
По пустынному берегу бродит коренастый человек в матросской робе, его старая капитанская фуражка с крабом надета набекрень, доброе лицо обветренно.
Подмосковная рокада.
Он идет у самого моря, и ветер, срывая гребешки волн, пригоршнями швыряет ему в лицо брызги.
Это Георгий Нисский.
Художник давно дружит с этими краями, любит их. Встречные радушно приветствуют его, он отвечает им, подняв сжатые руки.
Штормит.
Рыбаки вытаскивают на берег дряхлые фелюги, а потом гуськом бредут к дому артели. Ветер все крепнет, сейчас он сорвал с места лилово-свинцовые тучи, и они нехотя поползли в горы, задевая за башни Генуэзской крепости.
Через минуту ветер уже осаживает седые волны, но они упрямо лезут на плоский берег, зловещие в своем упорстве.
«Шторм идет».
Эта картина очень характерна для Нисского.
… Немые просторы. Бесконечное серое небо и снега, снега. Почти у горизонта белую равнину ограничивает темный лес. Пустынно. Лишь у опушки соснового бора бежит лошадка, запряженная в сани. Казалось, никто не способен нарушить вековую тишину природы.
Внезапно алая игла пронзает небо, и через мгновение слышен рокот самолета.
«Над снегами» — новаторское произведение. В нем ясно звучит мелодия века, века авиации, космоса…
«Подмосковная рокада». Стрелой пролегла она до пылающего горизонта. Огромное багровое небо взметнулось над темными полями, над гулким бетоном шоссе. Раскаленное солнце освещает две крохотные фигуры, идущие по бесконечной дороге. Дороги…
Любимая, без устали повторяющаяся в творчестве художника тема. Нисский — путник, вечно странствующий по дорогам своего времени, вечно ищущий новое.
Три художника помогли Нисскому стать таким, каким мы его знаем сегодня: Александр Дейнека, Петр Кончаловский и Аль-бер Марке.
Это они приучили его быть немногословным, лаконичным, прогнать из своих произведений иллюстративность и изобразительную болтовню, помогли ему выдержать многие испытания.
Дейнека своим огромным дарованием, своим примером стойкости в искусстве, своим плечом помог Нисскому в трудные времена, когда некоторые критики прорабатывали Нисского за десятки не совершенных им грехов.
Кончаловский — своим жизнелюбием, любовью к декоративности и локальному цвету и, самое главное, глубокой любовью к природе — матери истинного искусства.
Марке — своим величайшим проникновением в суть пейзажа, мудростью и простотой.
Искусство Георгия Нисского молодо…
Его полотна лаконичны и собранны. Но за этой внешней строгостью и сдержанностью — горячее сердце художника.
… Нисский очень эмоционален, прям и честен.
Ученик Фалька, Нисский был личностью незаурядной. Сильный, мужественный, отличный спортсмен, он писал по-новому. Позже Нисский говорил, что в мастерской Роберта Рафаиловича Фалька он понял, что «кроме нутра есть глаза, рассудок и метод».
В молодые годы Нисский участвовал в Обществе станковистов. Лидером был Александр Дейнека. Своей задачей художники ставили «революционную современность и ясность в выборе сюжета». И, конечно, станковую форму исполнения.
Вспоминается один эпизод — 1947 год.
Клязьминское водохранилище. Высокое летучее небо.
Жора Нисский. Так звали художника всю жизнь до пожилых лет. В лихо заломленной капитанке с массивным крабом. Краснолицый, обветренный, Нисский сегодня вел свою яхту с особенным тщанием и шиком. Ныне у него в гостях на корабле сам Александр Дейнека. Друг и учитель. Великий художник — сын своего времени.
Вдруг Нисский как-то светло взглянул на Дейнеку и воскликнул:
— Александр Александрович, прости меня!
— За что?
— Я всю жизнь смотрю на мир через твои очки.
Дейнека улыбнулся:
— Жора, у меня нет очков. Возьми их у мудрого Игоря Грабаря и твори, как всегда.
Мы рассмеялись.
Кричали чайки.
БОРИС УГАРОВ
«Мне нужно возродить в себе событие так, чтобы в него поверил зритель…
Я вду по Зимней канавке, Мойке.