Страница 4 из 114
Греки и скифы…
Скифы, греки и славяне?
Являются ли скифы нашими предками? На этот вопрос ответить крайне сложно.
Такой большой поэт, как Блок, мог утвердительно сказать:
«Да, скифы — мы!»
Но это не аксиома. Это всего лишь поэтический домысел.
Но что достоверно — скифы жили на нашей земле, они оставили нам любовь к песням, к быстрой езде, к тому размаху, который поражает в русском характере.
Умение выжидать, упорство в достижении цели, веселость нрава, храбрость…
Где-то мы стоим на пороге истины.
Но фундаментальная наука должна иметь достойные доказательства.
Многое уже сделано, но многое еще надо совершить.
Такова правда.
Существуют фантастические догадки о том, что герой греческих мифов Ахиллес — славянин. Но оставим споры об этом специалистам-историкам, как ни заманчиво сказать «да!».
Витрины… витрины…
Бронзовый переносный потемневший котел. Бронзовые тяжелые наконечники стрел, похожие на ультрасовременные формы супер реактивных самолетов или ракет…
Войлочные ковры, чепраки, крытые тканью, — все эти предметы показывают нам походный быт кочевников, связанный с постоянным движением.
Мир и война жили бок о бок в судьбе скифов.
Они не искали битв, но само время требовало защиты от набегов воинственных соседних племен, не давало ни минуты покоя…
В витрине — маленькие золотые украшения-бляшки.
Петру Первому преподнесли в подарок золотую бляшку — первую из найденных в земле Тобольской губернии.
Царь немедля повелел создать «сибирскую коллекцию» и собрать ее в Кунсткамере.
Так, по существу, было положено начало нашей отечественной археологии.
На черном бархате лежит золотая пантера.
Древняя ночь блестит в ее черном зрачке.
Зверь поджал могучие лапы.
Напрягся, как. пружина, тяжелый хвост бьет по крутым бокам хищника.
Амфора. Деталь.
Страшен оскал клыков.
Еще миг — и с диким рычанием пантера прыгнет и разорвет жертву…
Но что это? На гладкой поверхности золотой лопатки зверя темная ямка. Глубокая вмятина, как кратер лунного метеорита… В одно мгновение словно упала пелена веков, и я услышал пение стрелы, летящей из огненной гущи битвы.
До меня долетел острый визжащий звук удара металла о металл.
Но стрела упала, не пронзив щита, на котором когда-то возлежала могучая пантера, и воин-скиф был спасен… Такова строка ненаписанной истории…
Пантера перед прыжком — образ, любимый скифами. Они видели в этом изображении что-то близкое своей судьбе — судьбе кочевника, вечно напряженного, ждущего в любой миг опасности, а может, и гибели, и готового к отпору, к битве. Скифам было не занимать храбрости.
… Может быть, олень, этот гордый круторогий зверь, собрав в клубок свои могучие мышцы, прижав к спине рога, летит в прыжке, спасаясь от пантеры… Я не знаю. Хотя возможно, что оленя сейчас догонит стрела охотника и он падет, взрывая землю… Все это было давно.
Но одно ясно сегодня. Ни одно фото, ни одна кинокамера не может дать такой символики стремительности, полета, ужаса смерти, заложенного в широко раскрытых глазах, состояния страшной опасности, битвы за жизнь.
С какой первобытной силой изваян этот олень!
Он как бы стал уже художественным знаком покоренной беды или преодоленной гибели.
Это мог создать только большой художник.
Гребень из кургана Солоха, созданный за пять веков до нашей эры. Взгляните на этот маленький золотой Парфенон.
Все есть в нем: и фронтон со сражающимися воинами, и тонкие, ажурные колонны.
Самое неожиданное — этот гребень никак не является предметом женского обихода.
Он должен был расчесывать… бороду сурового воина.
Такова истина, а мне, грешному, уже чудилось, как ведут беседу скифские девы, раскинув по плечам волнистые косы…
Даешься диву — сколько энергии, таланта, мастерства вложено в этот в общем-то довольно прозаический предмет.
Амфора.
Вот еще один пример, что скука в искусстве вызвана не лапидарностью заданной темы, а порою нежеланием, неумением вложить душу и выдумку в любую полезную человеку вещь…
Такой урок нам дает скифский мастер, один из первых дизайнеров Земли.
Глухо шумит белый зал музея. Шорох шагов.
Неясный говор, шепот сливаются в некий гул, и тебе вдруг начинает казаться, что ты слышишь и ощущаешь незримый и неосознанный бег времени.
В этом упорном, напряженном внимании людей, в их порою наивном желании сразу понять и как бы проникнуть в загадку чужой и далекой эпохи, в их поистине глубоко человеческом стремлении познать суть творчества далеких предков и есть та постоянная любознательность, которая движет человечество, всех — от мала до велика — вперед…
История — это воистину дар для пытливых и разумных зрителей и читателей.
Посмотрите, сколько молодых напряженных, с глубокими складками раздумий лиц находятся у витрин выставки «Скифы».
Сколько желания постичь, убедиться в правоте или неправоте всяких теорий заложено в эти думы!
Как сияют глаза при виде сокровищ мировой культуры, найденных на нашей Земле!
В этом — истинная гордость большого и мощного народа.
Я вижу слезы радости на глазах людей пожилых: буйное, жизнерадостное искусство скифов вернуло им молодость, заставило быстрее бежать кровь, вдохнуло новые силы, энергию.
Встреча с искусством как бы вернула им частичку юности, заставила вспомнить прежние яркие страницы бытия.
Да, поистине всесильна магия красоты, созданной в незапамятные, далекие времена.
И, как ни странно, вся эта атмосфера реальности ювелирного исполнения, а с другой стороны — сказочности мира легенд и мифов, оказывалась близка зрителю. Потому что за всем этим стояла родная природа — огромные бескрайние степи, леса и реки нашей Отчизны, и дух этих просторов был близок и дорог по сути почти каждому посетителю. И, пожалуй, это было наиболее убедительным ответом на все споры ученых мужей…
Выставка «Скифское золото» в Соединенных Штатах Америки пользовалась огромным успехом. Страницы прессы широко освещали грандиозную удачу этой экспозиции, устроенной в рамках культурного обмена между двумя странами. Зрители оставили восторженные отклики в книге записей…
… На фоне черного неба — бархата витрин-как бы восходят десятки раскаленных золотых звезд далекой эпохи, и их мерцание отражается на лицах тысяч людей…
Холодный свет зимнего московского солнца, струящийся через стекла плафона, никак не может пригасить эти сверкающие звезды скифского искусства.
… Не хотят люди уходить из колдовского мира старины. Им хочется еще и еще подышать воздухом древних степей.
Раздается продолжительный звонок…
Свет юпитеров гаснет.
Синие глубокие сумерки входят в зал.
— Время истекло! — гулко разносятся слова в белом зале.
И все же стоит длинная очередь.
И сотни людей проходят мимо золотого месяца пекторали.
И я вижу отраженный свет прекрасного на лицах.
Гаснет московский вечер…
Меркнет плафон.
И все ярче и ярче разгораются огни творений «Скифского золота».
Они не меркнут.
Двадцать с лишним веков отделяют нас от поры их рождения, но ни мгла подземного заточения, ни всесильная машина времени не могли погасить вечную красоту искусства древних скифов…
Резко звенит последний звонок…
И снова мы в двадцатом веке.
До свидания, скифы!