Судьба или проклятье

И вот сейчас он смотрел, как она суетится и варит кофе, при этом ее руки слегка дрожат, а на щеках горит легкий румянец смущения.

— Ирэн, я в ванную, можно?

— Конечно, — сколько облегчения было в ее голосе. Он дал ей время чуть прийти в себя, да и самому успокоиться было просто необходимо. В его горле пересохло, и язык не хотел шевелиться, а мысли никак не складывались в слова и предложения.

Ирэн поставила турку на плиту и повернулась к окну, переводя дыхание и успокаиваясь. На улице было уже довольно темно, и ночь совсем опустилась на такой родной и любимый двор. Сколько лет она наблюдала из этого окна смену времен года и суток. Сначала она подставляла небольшой стульчик и наблюдала, как ее белобрысый рыцарь Женька играл в футбол с другими пацанами. Потом видела, как он ждал ее, нервно расхаживая по двору, чтобы проводить в школу, а она торопила маму с завтраком и бежала к другу рассказать очередной свой сон, или "серьезную" девичью проблему, или пожаловаться на дураков — мальчишек.

Зажегся фонарь возле стоянки, и Ирэн смогла рассмотреть бетонные выщербленные плиты, которые соединяли стоянку и ее парадное. Она улыбнулась, вспоминая, как первый раз там встретилась со Стаурусом. Тогда еще шел очень сильный дождь, и она так торопилась, что почти снесла его, усадив в грязь. А он мокрый и грязный выглядел настолько сексуально и притягательно, что ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она смотрела в окно и улыбалась тепло и нежно своим воспоминаниям.

Игоря она почувствовала за своей спиной не сразу, и когда посмотрела на стекло, то заметила, каким взглядом он разглядывал ее отражение в окне. Он остановился на расстоянии ближе, чем встал бы друг и дальше, чем мог стоять возлюбленный. Ирэн смотрела на его отражение в темном стекле и понимала, что сделать шаг вперед он уже не может, а назад — не хочет, так и оставаясь между другом и бывшим возлюбленным.

Ирэн боялась пошевелиться и сделать хоть какое-то движение, так и продолжала наблюдать, как он борется сам с собою. Но тут закипел кофе, окрашивая коричневым цветом поверхность идеально чистой и белой плиты.

— Вот, черт, извини. Тут так чисто было, вот же я растяпа. Ну почему он у меня всегда сбегает, — Ирэн резко отодвинула Игоря и бросилась к плите, но не успела. Игорь уже держал турку за металлическую ручку, не боясь обжечься. Другой рукой он достал из навесного шкафа сразу две чашки, и также молча и быстро, разлил в них кофе и перенес чашки на стол.

— В холодильнике торт есть, ты видела, твой любимый, — он старался не смотреть на нее.

— А ты откуда знаешь? Подглядел?

Интересно, а как она отреагирует, если он сейчас скажет, что только вчера сам купил его в магазине? Но он только тепло улыбнулся ей в ответ.

— Просто я слишком хорошо знаю, какая ты сладкоежка.

— Да, ты меня хорошо изучил за три года, что мы с тобой знакомы.

— А Стаурус?

— Думаю, знает, только он постоянно сравнивает меня с той Ирэн, которая когда-то раньше жила вместе с ним.

— И тебе это не нравится?

— Игорь, мне бы не нравилось, если бы он сравнивал меня с другой женщиной, а он пытается узнать меня новую, ну и конечно, сравнивает с той, что была раньше. Это не обижает, только немного раздражает, и все.

— Ты любишь его? — Игорь смотрел прямо в ее зеленые глаза, боясь утонуть в них. Он так пожалел, что перед приходом поставил щит на свои способности и сейчас не мог прочитать то, о чем она думает, но в тоже время он бы не хотел узнать, что все ее мысли только об одном человеке, и, к сожалению, не о нем.

— Игорь, прости. Я понимаю, что ты чувствуешь и мне…

— Не надо. Я не хочу слышать, как тебе жаль, как тебе неудобно, как ты сочувствуешь и сожалеешь, что так получилось. Я не хочу чувствовать себя проигравшим, ничтожеством, которого бросила любимая девушка ради другого.

— Игорь, прошу, остановись, не надо. Я знаю, как тебе больно и плохо, но ничего не могу изменить, — Ирэн сидела за столом напротив Игоря и крепко сжимала свои кулаки. — Игорь, прости меня, пожалуйста. Я не знаю, почему так получилось. Мне жаль, что я встретилась на твоем пути, что ты полюбил меня и теперь…, - она смотрела на него полными слез глазами, и сдерживалась из последних сил.

Этого он уже не смог вынести, поэтому быстро соскочил со стула, опрокинув его, ушел в другую комнату. Он дезертировал с поля битвы, в очередной раз, признавая свое поражение. И кто он после этого? Ничтожество, полное ничтожество. Он не смог уберечь женщину, которая для него является всем в этой жизни, нет, она и есть его жизнь. Игорь часто вспоминал свой разговор со Стаурусом, когда спрашивал, сможет ли тот отказаться от Ирэн, если она выберет не его. Теперь он понимал все слова и чувства Стауруса, понимал, и они разрывали его сердце и душу. Он завидовал, черной завистью завидовал… Антону. Теперь он понял, на что подписался, когда добровольно освободил дорогу Стаурусу, а ведь тогда он думал, что просто совершает благородный поступок ради любимой женщины, и пусть ему будет тяжело, но он сможет это пережить. Но разве тогда он мог предположить, насколько ему будет тяжело и как ему будет плохо.

Игорь сжал свои кулаки и его зубы заскрипели. Он снял свой щит. Мысли Ирэн затопили его и он начал захлебываться в них. Только боль, тоска, грусть, злость на себя, отчаяние, сожаление, желание того, чтобы он никогда не встретил ее, не узнал, не полюбил. Такого количества мыслей самобичевания ему еще не приходилось ощущать сразу и в одном человеке, поэтому Игорь вернул свой щит и тяжело перевел дыхание.

Она жалеет, что появилась в его жизни, а он? Чтобы он почувствовал, если бы ему предложили счастливую жизнь, но без нее? Дурак, какой же он дурак!

Игорь быстро вернулся на кухню. Ирэн так и сидела за столом, опустив голову на руки, но она не плакала, все ее слезы закончились возле гроба Антона. Сейчас только ее сердце трещало по швам и норовило остановиться.

— Ирэн, прости, я… Я просто дурак, прости меня, — он опустился перед ней на колени и заглянул в ее глаза, боясь прикоснуться даже к ее руке. — Послушай меня. Выслушай, пожалуйста, и прости. Я рад, что встретил тебя и смог полюбить, — он улыбнулся ей, и его улыбка была теплой, а в глазах появилась нежность. — Знать, что можешь быть способен на такие сильные чувства — это настоящее счастье. Даже если мы расстались с тобою, даже если мы не вместе, это чувство не исчезнет, а превратится для меня в самое драгоценное воспоминание, понимаешь? Какой бы короткой не была наша встреча, каким бы быстротечным не было время, отведенное ей, я не буду жалеть о случившимся и буду помнить всегда.

Как же ему самому хотелось в это верить!

Он стоял перед ней на коленях и видел, как разглаживается ее нахмуренный лоб, как из глаз уходит боль и безысходность, как на губах появляется еще робкая, но полная надежды, улыбка. Он видел, что смог убедить и успокоить ее.

— Расскажи лучше, кого там Ленка себе захомутала в женихи? — он медленно поднялся с колен, сел на свой стул и вцепился, еще слегка дрожащими руками, в горячую кружку с кофе.

Потом они еще долго сидели на кухне, пили кофе, чай, почти доели торт и фрукты. Ирэн рассказывала самые смешные и интересные случаи из их путешествия, а Игорь пытался сделать то же самое, но часть рассказов и ситуаций он просто выдумывал по ходу дела, не даром все же столько лет занимался сочинительством. По звонкому и веселому смеху Ирэн, он понял, что еще не потерял сноровку.

Напряжение и натянутость отношений между ними почти прошли, и они действительно получали удовольствие от общения друг с другом. Они старались вычеркнуть из памяти то, что стояло между ними. Игорь гнал от себя любые мысли и чувства, в которых были либо воспоминания о ней, либо несбыточные мечты. За те годы, что он прожил, он очень хорошо научился держать себя в руках, но именно сегодня эта его способность подверглась такой жестокой проверке. Но, видя счастливые глаза Ирэн, он понял, что все ж таки справился, как бы тяжело на его душе не было, она смеялась, и он был счастлив, действительно счастлив за последние несколько месяцев. Он видел, как полностью разгладилась складочка между ее бровей, как появился блеск и живость в ее глазах, как ее руки перестали теребить край салфетки и теперь, иногда забываясь, она касалась его как раньше, то брала за руку, то стукала по плечу, то взъерошивала ему волосы. От ее прикосновений его кровь начинала бежать быстрее, и он понимал, что все-таки живет, как бы там ни было, но в его груди бьется сердце и душа поет, пусть не надолго, пусть только сейчас, пусть только на час, но даже ради таких мимолетных мгновений, он будет жить и….. ждать.