Страница 20 из 56
– Так это ты?! – воскликнул паша.
– Да, именно я! Правда, я специально распространил слух, будто это сделали восставшие крестьяне, мне так было нужно, а по какой причине, тебя не касается. Ты поверил в это и велел уничтожить двадцать пять деревень. Я же был только рад, так как это входило в мои планы.
– Гнусный негодяй и убийца! Ты заплатишь мне за свою подлость!
Марко лишь рассмеялся в ответ:
– «Громкие слова! Смешное фанфаронство!» – передразнил он. – Я пришел сюда один, без оружия, чтобы восстановить мир.
– Однако ты смелый человек.
– Да. Я уверен в себе, а средств у меня столько, что я многое могу купить.
– Так ты богат?
– Сказочно богат! Состояние нашей семьи постоянно росло и приумножалось от отца к сыну. Теперь пришло время воспользоваться им…
– Я тебя не понимаю.
– Сейчас поймешь. Я происхожу из старинного и очень знатного рода. Албанские князья всегда были и до сих пор остаются подлинными хозяевами страны. Кроме того, я настоящий мусульманин, приверженец веры, не то что другие лицемеры, которые на словах, из корыстных интересов, объявляют себя правоверными, а на деле поклоняются Христу. Турецкое завоевание хотя и разрушило наше национальное единство, но не изменило ни наш характер, ни наши обычаи, ни нашу сплоченность. Разделив на куски нашу землю, вы не смогли разъединить наши души!
Паша терпеливо слушал патетическую речь Марко и старался понять, куда тот клонит. Бей с воодушевлением продолжал:
– Если от Албании не останется ничего, кроме названия, то я становлюсь лишь князем без княжества, сеньором [86]без удела, генералом без армии, так как все привилегии, которые вы, словно кость, бросаете нам: право носить титул бея, право иметь свой штандарт, право собирать налоги, – лично я ни во что не ставлю…
– Чего же ты, собственно, хочешь? – прервал его губернатор.
– Я хотел бы, чтобы Албания оставалась провинцией Оттоманской империи, но со своими законами и обычаями, со своей собственной территорией, нечто вроде вице-королевства [87], во главе которого стоял бы энергичный и популярный в народе человек, и чтобы она стала одной из самых прекрасных жемчужин в имперской короне! Умный правитель, хорошо понимающий беды и чаяния народа, сумел бы освободить нашу мусульманскую страну от неверных славян с их православными сектами, которые лишь привносят в нашу жизнь элементы раздора. Они заклятые враги нашей веры и способствуют ее разрушению. Следовательно, их нужно уничтожить! Пусть даже прольются реки крови! Цель оправдывает средства! И тогда обновленная, единая, крепкая Албания с ее реками, горами, лесами станет неприступной крепостью ислама среди небольших славянских княжеств, что изнутри подтачивают Турецкую империю!
– О чем именно ты просишь? – повторил свой вопрос губернатор.
– Я желал бы стать этим вице-королем или, во всяком случае, албанским вали!
– У тебя неплохой аппетит. – Паша засмеялся.
– Мой аппетит соответствует моим амбициям [88], моим достоинствам, а главное, моим средствам!
– Но зачем же ты, только что объявивший себя бунтовщиком, рассказываешь все это мне, главному правителю вилайета, в чьи обязанности входит арестовать тебя?
– Потому что твоя власть при дворе султана велика, потому что ты близкий друг великого визиря [89]Мурада, и он ни в чем не может отказать тебе.
– Так ты рассчитывал на меня, чтобы…
– Чтобы меня назначили правителем какого-нибудь вилайета в Албании. Для начала мне нужен высокий титул, а потом я сам добьюсь всего остального.
– А если бы я не согласился?
– Ты согласишься, потому что ты беден и потому что в этом мире все покупается.
– Тебе не повезло. Хоть я действительно беден, но совестью своей не торгую!
– Посмотрим, – уверенно возразил Марко. – А если я предложу тебе, скажем, две тысячи кошельков с золотом – это почти двести тридцать тысяч франков [90].
– Нет!
– Четыре тысячи!
– Нет!
– Восемь тысяч кошельков – девятьсот тысяч, почти миллион франков через сорок восемь часов?!
– Ни десять, ни даже сто тысяч кошельков!
– Это твое последнее слово, паша?
– Нет! Моим последним словом будет приказ офицеру стражи немедленно арестовать тебя. Ты предстанешь перед военным судом и будешь приговорен к расстрелу!
Пока паша произносил грозные слова, бей взглянул в окно. На площади остановился крестьянский обоз. Мужчины с утомленным видом присели возле понуро стоящих животных. Марко весело рассмеялся и воскликнул:
– Ты просто глупец, паша!
Вали хотел было поднести к губам золотой свисток, висевший у него на цепочке, чтобы вызвать стражу, но албанец бросился к нему и крепко схватил за горло, сжимая все сильнее. Правитель побагровел, язык вывалился, глаза закатились. Он задыхался и хрипел.
Другой рукой Марко схватил его за пояс и ловко приподнял. Подойдя со своей ношей к окну, он ударом ноги распахнул его. Услышав звон разбитого стекла, леопард привстал и насторожился.
– Хадж! Ко мне! – крикнул бей.
С этими словами бандит скинул несчастного пашу вниз на камни. Подскочивший тут же зверь набросился на распростертое тело и принялся рвать его на куски.
Дикая расправа послужила как бы сигналом. Обозники, мирно сидевшие на площади, дружно вскочили. С их лиц моментально исчезло выражение безразличия и усталости. Людей оказалось около четырехсот, решительных, крепких, загорелых, готовых к бою. О прежних крестьянах напоминала лишь бедная одежда.
Однако из глубины дворца на шум уже неслась стража. Не теряя хладнокровия, Марко с незаурядной силой перевернул тяжелый письменный стол и забаррикадировал дверь, навалив сверху еще несколько диванов, затем взял оба револьвера паши и вернулся к окну.
Его албанцы уже успели распороть несколько тюков из своей поклажи. Там оказался целый арсенал [91]: ружья, сабли, кинжалы, револьверы и плотно набитые патронташи.
– Ко мне! – крикнул им Марко и ловко выпрыгнул через окно наружу. Люди бея встретили его появление радостными возгласами. В это время солдаты охраны тщетно пытались взломать дверь в приемную правителя, полагая, что Марко все еще там и что между ним и пашой произошла ссора. Сам же Марко, не теряя ни минуты, быстро проник с улицы в вестибюль. Тут он столкнулся с тем офицером, кого недавно ударил ногой в лицо. Но, прежде чем тот успел что-либо сделать, албанец застрелил его. Второго появившегося офицера постигла та же участь. На выстрелы прибежали караульные. Они попытались оказать сопротивление, но прямо на них нацелился тройной ряд ружей.
– Сдавайтесь! – приказал повелительным голосом Марко. – Я албанский князь, бей Косова, а теперь я новый вали Приштины! Солдаты! В память об этом знаменательном событии я приготовил для каждого из вас по кошельку золота!
Тотчас же раздались крики: «Да здравствует Марко!»
– По полкошелька вы получите сегодня, – продолжал бей, – и по полкошелька завтра. Переходите на мою сторону и торжественно провозглашайте повсюду: «Марко-бей – новый вали Приштины!»
Опять послышались радостные возгласы. Солдаты были в рабском положении, жили впроголодь и уже более десяти месяцев не получали жалованья. А этот новый губернатор выглядел очень внушительно и к тому же проявлял необыкновенную щедрость. Прежний паша был слишком суровым и чересчур экономным. Видимо, это и принесло ему несчастье. Голову его, отсеченную от тела, насадили на штык и выставили на всеобщее обозрение.
«Да здравствует Марко!» – неслось над площадью.
Дворец оказался захваченным без боя. Его защитники перешли на сторону албанцев, а розданные золотые монеты довершили успех предприятия. В одном из окон рядом с головой Омара-паши красовался штандарт Марко.
86
Сеньор – здесь: крупный землевладелец-феодал, в зависимости от которого находятся другие феодалы.
87
Вице-королевство – часть какой-либо империи, управляемая вице-королем, т. е. наместником монарха, обладающим почти неограниченными правами. «Вице» – от лат.vice – «вместо», «взамен», т. е. помощник, заместитель.
88
Амбиции – здесь: претензии.
89
Великий визирь – первый министр правительства Османской Турции, называемого диваном; официальное название правительства – Высокая (или Блистательная) Порта.
90
Франк – денежная единица Франции, имевшая хождение и в султанской Турции (Османской империи).
91
Арсенал – склад оружия, боеприпасов и военного снаряжения.