Страница 51 из 57
— Ясно.
Француз снова, напрягая все силы, схватил бочонок за края. Едва-едва он поднял его. С красным от натуги лицом, вздувшимися венами, силач выдавил из себя:
— Твоя очередь, Бо! Не надорвись!
Черный атлет согнулся под тяжестью, так что Тотору пришлось подставить свое плечо, чтобы пристроить бочонок над бензиновым баком. Тотор открыл кран, но струя оказалась слишком тонкой. Так с делом не справиться. Пришлось выбить кран. Жидкость хлынула водопадом.
— И хорошо! Будет на чем проехать хотя бы тридцать лье, чуть больше или меньше. Да, конечно, эта жидкость будет гореть! Но как же долго течет!
Пока виски изливалось из бочонка с нескончаемым «глю-глю», Бо раздувающимися ноздрями вдыхал сильный запах алкоголя и пахучих трав. Его болезненная страсть к огненной воде пробудилась. Он хотел бы выпить, перехватить на лету хоть один глоток… И Тотор, угадывая его муку, сказал ему смеясь:
— Конечно, ты примешь свой аперитив, не так ли, старина… а сейчас тебе хочется хоть на минуту вместо машины подставить рот под струю? Не ревнуй к ней, я тебе отолью хоть полбочонка!
Чернокожий испустил печальный вздох, жадно облизал толстые губы и наклонил голову, как будто жестокая борьба происходила в нем.
Вдруг он поднял на Тотора темные глаза, в которых еще сверкал алчный огонь, и твердо ответил:
— Нет, я не буду пить.
— Да ты — настоящий человек! Уж я-то в этом разбираюсь! — восхищенно воскликнул парижанин.
«Глю-глю-глю» по-прежнему слышалось из бочонка, который опорожнялся обескураживающе медленно. По крайней мере, так казалось беглецам, ибо на самом-то деле адская жидкость лилась широкой струей и шумно падала в бак.
Крики с дороги доносились все отчетливее. Отдохнув немного, бушрейнджеры снова побежали, потрясая оружием. Опередив остальных на пятьдесят метров, показался мистер Патрик О’Брайен, вопя во всю глотку:
— Вот они, попались, исчадия ада, предатели! Повесим их за ноги, как велит наш закон!
— Этому придется окриветь! — шепнул Тотор, взглянув украдкой на Мериноса.
А тот вскинул винчестер к плечу и спокойно ответил другу:
— Дистанция сто ярдов и белая мишень… Считай, что убит.
Тут же раздался громкий выстрел: паф! И мистер О’Брайен споткнулся на бегу, выронил винтовку и растянулся во весь рост, лицом вниз.
— Бедняга, мы ели в его доме! — пожалел парижанин.
— Да, но он повесил бы нас за ноги… — заметил янки.
— …И написал бы «Б. Р.» вместо эпитафии [179]. Согласен, страшновато.
Пешие преследователи дрогнули; всадники продолжали скакать в обход.
— Точно, нам перережут дорогу! Проклятый бочонок никак не кончится! Нужно продержаться еще пять минут, — сказал Тотор.
— Трудновато, но попробуем.
— Жаль, что не могу помочь тебе!
— Подряд, с промежутком в пять секунд, прозвучали еще три выстрела из винчестера, и трое из пеших преследователей упали. Крики боли, ярости сопровождали их падение. Автомобилисты сразу увидели результат: трое убиты или тяжело ранены, отряд нападавших распался и деморализован.
Бросив на дороге убитых и раненых, уцелевшие кинулись в кусты. Став осмотрительней, бандиты спрятались, а потом, вместо того чтобы атаковать с фронта, стали пробираться через заросли.
Как по волшебству исчезнув из виду и считая, что автомобиль вышел из строя, головорезы шли скрытно, готовя быструю и безопасную атаку.
Оставшись в положении стрелка с колена, Меринос уже больше ничего не видел и начал волноваться:
— Исчезли, спрятались! Я предпочел бы целую толпу, но на виду. Тотор, поехали скорей, они приближаются, я чувствую… сейчас накинутся, как стая волков…
— Говори, говори, я слушаю, — невероятно спокойно обронил Тотор, пока минуты бежали, а машина все лакала свой аперитив. — А ты, колымага, глотай поскорей… еще капельку, еще немного, давай, давай… никак не кончишь… Или ты непьющая?.. На твое бы место Бо, наверняка выдул бы в один присест…
— Тотор, — умолял Меринос срывающимся голосом, — я слышу шорохи в кустах, совсем близко… что-то блеснуло.
Янки молниеносно вскочил и выстрелил наугад в соленую листву. Тотчас раздался дикий вопль раненого.
— По местам! И — рысью! — звонко крикнул Тотор.
Американец впрыгнул в машину к другу, который схватился за руль и нажал на педали. В ту же секунду бушрейнджеры выскочили из укрытия с криком:
— Смерть! Смерть предателям!
Ужасная тревога сжала сердца трех беглецов. Как поведет себя автомобиль, накачанный виски? Тронется ли хотя бы с места?
Пока он еще чихал понемногу на последних каплях бензина, остававшихся в баке, когда Тотор стал вливать туда подозрительный зеленый напиток. Виски и бензин смешались, потекли в мотор… Бензин, так сказать, смазал алкоголь, и раздалось характерное: тюх! тюх! тюх!
Тотор, Меринос и Бо радостно вскрикнули:
— Ура! Ура! Ура!
Значит, все правильно, крепкий алкоголь почти равноценен бензину! Гениальная идея парижанина — это спасение. Едва тронувшись с места, машина уже неслась во всю прыть, а бушрейнджеры-то считали, что она у них в руках!
Кинувшиеся было к автомобилю бандиты столкнулись с пустотой и только посбивали друг друга с ног! Бо швырнул в них пустой бочонок, который издевательски запрыгал, словно от радости, а Меринос, обернувшись, на прощание разрядил карабин.
В несколько секунд друзья скрылись в облаках красной пыли.
Проехав на большой скорости около километра, они уже считали, что спасены, когда впереди раздался взрыв, и одно из больших придорожных деревьев внезапно рухнуло, преградив путь!
ГЛАВА 7
Трудное положение. — Парижанин смеется и строит планы. — Меринос волнуется. — Перед озером. — Отступление отрезано. — В воде. — Клин клином. — Автомобиль или баржа? — Воспоминание о покойном Архимеде. — «Мы — моряки!»
Меринос услышал взрыв, на его глазах колоссальное дерево рухнуло поперек дороги. Яростное проклятье вырвалось из груди американца:
— Гром и молния! Мы пропали!
Тотор плавно остановил машину и холодно возразил:
— Пожалуй, тут не просто гром, это динамит, уж я-то знаю.
— Чтоб черти припекли негодяев, подложивших его!
— Ты думаешь, им так интересно поджаривать динамитчиков?
— Но кто же они? И откуда?
— Да это ясно! Ты забыл про таинственных всадников, которые старались обойти нас, чтобы преградить дорогу? Что ж ты хочешь, этого следовало ждать: уж слишком хорошо все шло, а с любителями приключений всякое должно случаться!
— Что же делать? О, Боже, что делать?
— Прежде всего — не терять головы и не махать на все рукой, это никогда ни к чему хорошему не приводило.
— Что же делать? Боже мой, я весь киплю, — сказал Меринос.
— Ты кипишь, мы кипим, они кипят, даже в моторе кипит, — засмеялся Тотор.
— Издеваешься надо мной, а сейчас не до шуток.
— Ошибаешься, смеяться никогда не вредно, а в опасные минуты просто необходимо: я шучу, а тем временем строю планы.
— Что же ты придумал, Тотор?
Острым взглядом парижанин уже осмотрел все неровности дороги. В пятидесяти метрах он заметил сбоку широкий, в виде свода, разрыв в зарослях соленых кустов. Он включил сцепление, направил машину к этому разрыву, который мог оказаться началом новой дороги, и сказал Мериносу:
— Если на нас не нападут неожиданно, мы наверняка сможем здесь проехать.
— Боюсь, что это западня или дорога прямиком к дьяволу, — сказал американец.
— Ну что же, я хотел бы его навестить. Здесь не лучше.
Автомобиль сполз с перегороженной дороги под соленые кусты и медленно двинулся по ровной земле. Не видно было никаких колесных следов, но зато вся широкая дорога была испещрена мелкими треугольниками — как будто здесь прошлись пробойником по красной охре земли.
— Так и думал, овечья тропа, — сказал парижанин, внимательно следя за неровностями почвы.
179
Эпитафия — надгробная надпись.