Деликатесы Декстера

Вероятно, мне следовало намекнуть ей, поскольку я сидел рядом, что она не одна. Но машина уже мчалась с бешеной скоростью, и я начал опасаться за свою жизнь, поэтому только покрепче затянул ремень безопасности.

Глава 36

Мне всегда казалось, что люди, разговаривающие по телефону, сидя за рулем и двигаясь на большой скорости, страдают неким серьезным психическим заболеванием.

Дебора принадлежала к ним, но семья есть семья и я промолчал, когда она вытащила сотовый. Мы неслись по шоссе 1-95, и она одной рукой придерживала руль, а второй набирала номер. Судя по тому, что она нажала всего одну кнопку, он стоял на быстром наборе, и я почти сразу догадался, кому она решила позвонить. Это незамедлительно подтвердилось.

— Алло, — сказала она, — это я. Ты знаешь, где «Пиратский берег»? Да, на севере. Хорошо, встретимся у центральных ворот. Как можно быстрее. Захвати с собой какое-нибудь железо. Люблю тебя.

На свете очень мало людей, которых Дебора любит, и еще меньше тех, кому она готова в этом признаться, поэтому я абсолютно точно знал, с кем именно она разговаривала.

— Чатски встретит нас там? — спросил я.

Она кивнула, убирая телефон в чехол.

— Подмога, — произнесла она. К счастью для моего рассудка, она взялась за руль обеими руками и сосредоточилась на лавировании между машинами. До того места, где, открытые всем ветрам, покоились останки «Пиратского берега», было двадцать минут езды на север, но Дебора преодолела это расстояние за двенадцать, слетев на съезд и дорогу, ведущую к воротам парка, с такой скоростью, которая, на мой взгляд, находилась далеко за гранью разумного. Честно говоря, Чатски наверняка еще не приехал и мы могли бы двигаться намного медленнее, все равно пришлось бы торчать там черт знает сколько, но Деб не убирала ногу с педали газа до тех пор, пока не показались ворота, и только тогда затормозила и съехала на обочину.

Моей первой реакцией стало облегчение. Не столько потому, что я доехал сюда с Деб и выжил, как от того, что Роджер — пират двадцати футов ростом, которого я помнил с детства, — все еще стоял на своем посту, охраняя ворота. Большая часть когда-то покрывавшей его яркой краски стерлась. Время и погода лишили его попугая, раньше сидевшего у него на плече, и сабля оказалась наполовину обломанной. Но его повязка оставалась на месте, а в уцелевшем глазу все еще светилась злая усмешка. Я выбрался из машины и посмотрел на своего старого друга. Ребенком я всегда ощущал нечто общее между мной и Роджером. В конце концов, он был пиратом, и значит, плавал на большом корабле и резал на части всех, кого хотел. Тогда мне это казалось идеальной жизнью.

Тем не менее я испытывал странное чувство, стоя сейчас в его тени и вспоминая, каким когда-то был парк и что для меня значил пират Роджер. Мне показалось, я должен оказать ему некие почести, несмотря на его потрепанный вид. Я пристально посмотрел на него и сказал:

— Ааррргхх.

Он не ответил, но Деб бросила на меня удивленный взгляд.

Я отошел от Роджера и стал смотреть сквозь забор из сетки, окружавший парк. Солнце садилось, и в последних его лучах разглядеть можно было не много: нагромождение вывесок и аттракционов, которые я так хорошо помнил, выцветших и пришедших в негодность после стольких лет пребывания под жестоким солнцем Флориды. Надо всем возвышалась совершенно непиратского вида башня, которая когда-то называлась Главная Мачта. От нее отходило полдюжины металлических перекладин, на конце каждой из которых висел вагончик, забранный решеткой. Я никогда не понимал, какое отношение эта конструкция имеет к пиратам, сколько бы флагов на ней ни висело. Но Гарри, каждый раз, когда я его спрашивал об этом, просто гладил меня по голове и говорил, что хозяева делают на этом большие деньги, и в любом случае подниматься наверх в этом аттракционе было весело. Оттуда открывался хороший вид, и если закрыть один глаз и тихонько сказать «йо-хо-хо», становилось возможным забыть, что все сооружение выглядит таким современным.

Башня покосилась на левую сторону, и все вагончики, за исключением одного, либо отсутствовали, либо оказались разбиты. Но поскольку я не планировал сегодня забираться наверх, то счел это не важным.

С того места, где я стоял, больше ничего не было видно, но так как у меня все равно не оказалось другого занятия, кроме как ждать Чатски, я позволил тоске по прошлому пробраться в мое сердце. Интересно, есть ли до сих пор вода в канале, проходящем через парк? Раньше по нему ходило пиратское судно, гордость и радость пирата Роджера — грозный корабль «Возмездие». По обоим бортам у него торчали пушки, которые на самом деле стреляли. На берегу реки находился аттракцион, где тебя сажали в бревно и сплавляли по водопаду. За ней, в дальнем конце парка, располагалась полоса препятствий. Связь между ней и пиратами всегда оставалась для меня тайной, но Деб ее любила. Интересно, помнит ли она?

Я взглянул на сестру Она расхаживала взад и вперед перед воротами, бросая взгляды то на дорогу, то на парк. Время от времени она останавливалась и складывала руки на груди, а потом снова срывалась с места. Было ясно: она сейчас лопнет от переживаний, — и я решил, что самое время ее немного успокоить и обменяться детскими воспоминаниями. Когда она в очередной раз прошла мимо меня, я окликнул ее.

— Дебора, — сказал я, и она резко обернулась.

— Что?

— Помнишь полосу препятствий? Она тебе нравилась.

Она уставилась на меня так, будто я предложил ей спрыгнуть с башни.

— Господи Иисусе, — произнесла она, — мы здесь не для того, чтобы предаваться идиотским воспоминаниям. — Она повернулась и пошла к дальней стороне ворот.

Очевидно, мою сестру не захватили теплые воспоминания детства, как меня. И я засомневался, не становится ли она менее человечной, в то время как во мне просыпается все больше и больше человеческих черт. Но ее странная и очень человеческая задумчивость, проявлявшаяся в последнее время, говорила об обратном.

В любом случае Дебора, по-видимому, была убеждена, что проводить время скрежеща зубами и мечась, как зверь в клетке, намного веселее, чем предаваться воспоминаниям о наших детских забавах на «Пиратском берегу». Поэтому я решил дать ей вволю натоптаться и еще пять минут, пока не приехал Чатски, всматривался в темноту за забором.

Он наконец появился, припарковавшись рядом с машиной Деборы, и выбрался наружу с металлическим чемоданчиком, который положил на капот своей машины. Деб подлетела к нему и одарила его своим обычным теплым приветствием.

— Где тебя черти носили? — поинтересовалась она.

— Ну что, — сказал Чатски и потянулся, чтобы поцеловать ее, но она оттолкнула его и схватила чемоданчик. Чатски пожал плечами и кивнул мне. — Привет, приятель.

— Что ты привез? — спросила Деб.

Чатски забрал у нее чемоданчик и раскрыл его.

— Ты просила привезти железо. Я не знал, что именно тебе нужно, поэтому привез кое-что на выбор. — Он достал штурмовую винтовку со складывающимся прикладом. Лучшее от «Хеклера и Коха», — произнес он, поднимая ее и укладывая на капот. За ней он вынул пару винтовок поменьше. — Милые малыши «узи», — сказал он, тепло похлопав по одной из них стальным крюком, заменявшим ему левую руку, и достал два автоматических пистолета. — Стандартная модель, калибр девять миллиметров, девятнадцать патронов в магазине. — Он взглянул на Дебору. — Любой из них намного лучше, чем та дрянь, которую ты с собой таскаешь.

— Это папин, — сказала Дебора, но при этом взяла один из пистолетов.

Чатски пожал плечами.

— Это револьвер сорокалетней давности. Он мой ровесник, и в этом нет ничего хорошего.

Дебора вынула обойму из пистолета, передернула затвор и заглянула в патронник.

— У нас тут не высадка в чертовой Нормандии, — сказала она и вбила обойму на место, — я возьму этот.

Чатски кивнул:

— Ага, хорошо. — Он потянулся мимо нее к чемоданчику. — Возьми запасную обойму.