Страница 45 из 93
— Это не твоя вина, Елена! Ты — это ты! Люди любят тебя за это!
Пульс Елены отчаянно стучал. Все и так было плохо… но из-за нее все стало еще хуже. Не думая. Предполагая, что под угрозой находится лишь ее жизнь. Действуя прежде, чем оценить последствия. Но в той же самой ситуации она сделала бы это снова.
«Или… с позором», — думала она, — «я сделаю нечто подобное. Если бы я знала, что подвергну всех кого люблю опасности, я бы попросила Деймона сторговаться с этим червем-рабовладельцем. Купить ее за непомерную цену… если бы у нас были деньги. Если бы он послушал… если бы следующий удар кнута не был убийственным для Леди Ульмы…»
Внезапно ее мозг продолжил жестко и холодно.
«Это — прошлое. А сейчас настоящее. Смирись с этим».
— Что мы можем сделать? — она попыталась освободиться и потрясти Деймона; она была в бешенстве. — Должно быть что-то, что мы можем сделать! Они не могут убить Бонни и Мередит; и Стефан умрет, если мы его не найдем!
Деймон только крепче сжал ее. Елена поняла, что он продолжает отгораживать от нее свои мысли. Это могло быть или хорошо или плохо. Могло быть так, что у него было решение, которым он не хотел делиться с ней. Или это могло означать, что смерть всех трех из «мятежных рабынь» была единственной вещью, которую примут городские лидеры.
— Деймон.
Он удерживал ее слишком сильно, чтобы она сумела высвободиться, так что Елена не могла смотреть ему в лицо. Но она могла визуализировать его, и также могла попытаться обратиться к нему прямо — через сознание.
«Деймон, если есть что-нибудь — любой способ, которым мы можем спасти Бонни и Мередит — ты должен сказать мне. Ты должен. Я приказываю тебе!»
Ни один из них не был в настроении найти это забавным или даже заметить, что «рабыня» отдает приказания своему «господину». Но, наконец, Елена услышала телепатический голос Деймона.
«Они говорят, что если я отдам тебя Юному Дрозне, и ты извинишься, то ты будешь отпущена после шести ударов этим», — откуда-то Деймон достал гибкую трость светлого дерева.
«Ясень, видимо», — подумала Елена, удивленная собственным спокойствием. Эта вещь одинаково эффективна для наказания любого: даже для вампира, и даже для Старого вампира, которые, несомненно, где-то здесь есть.
«Но это должно быть публично, чтобы слухи о тебе приняли другой оборот. Они думают, что эта суматоха прекратиться, если ты — та, кто начал неповиновение, признает свой рабский статус», — мысли Деймона были тяжелы, и сердце Елены — тоже.
Сколько ее принципов она предала бы, если бы сделала это? Сколько рабов она осудила бы на невольную жизнь? Внезапно голос Деймона в ее голове стал сердитым:
«Мы приехали сюда не для того чтобы преобразовывать Темное Измерение», — напомнил он ей тоном, заставившим ее содрогнуться. Деймон потряс ее немного:
«Мы приехали, чтобы спасти Стефана, помнишь? Само собой разумеется, у нас никогда не будет шанса сделать это, если мы будем пытаться играть в Спартака. Если мы начинаем войну, то мы знаем, что мы не можем победить. Даже Стражи не могут одержать победу».
Свет погас в душе Елены.
— Конечно, — произнесла она. — Почему я не подумала об этом раньше?
— Не подумала о чем? — сказал Деймон отчаянно.
— Мы не сражаемся на войне. Я еще даже не освоила свою основную Силу, не говоря уже о Крыльях Силы. Поэтому они даже не задумаются о них.
— Елена?
— Мы вернемся, — взволнованно объяснила ему Елена. — Когда я смогу контролировать свои Силы. И мы приведем с собой союзников — сильных союзников, которых мы найдем в человеческом мире. Могут потребоваться годы и годы, но когда-нибудь мы возвратимся и закончим то, что мы начали.
Деймон уставился на нее, как будто она сошла с ума, но это не имело значения. Елена могла чувствовать Силу циркулирующую в ней. Это было обещанием, думала Елена, которое она сдержала бы, даже если оно убило бы ее. Деймон сглотнул.
— Мы можем теперь поговорить о… о настоящем? — спросил он. Это было, как будто он попал в яблочко.
Настоящее.
Сейчас.
— Да. Да, конечно.
Елена презрительно посмотрела на ясеневую плеть.
— Конечно, я сделаю это, Деймон. Я не хочу, чтобы еще кто-нибудь пострадал из-за меня прежде, чем я буду готова сражаться. Доктор Меггар хороший целитель. Если они позволят мне вернуться к нему.
— Я, честно, не знаю, — сказал Деймон, перехватив ее пристальный взгляд. — Но одно я точно знаю. Ты не будешь чувствовать ни одного удара, я обещаю тебе, — сказал он быстро и искренне, его темные глаза были очень большими. — Я позабочусь об этом; они все будут перенаправлены. И ты не увидишь и следа от отметин на утро. Но, — он закончил гораздо медленнее, — тебе придется на коленях просить прощения у меня, твоего хозяина, и у того грязного, гнусного, омерзительного старого… — Проклятия Деймона на мгновение унесли его мысли, что он перешел на итальянский.
— Кому?
— Главе трущоб и, возможно, также брату Старого Дрозне — Юному Дрозне.
— Хорошо. Скажи им, что я извинюсь всем Дрозне, каким они захотят. Быстрее скажи им, пока мы не потеряли свой шанс.
Елена могла видеть взгляд, каким он посмотрел на нее, но она мысленно ушла в себя.
Позволила бы она Мередит или Бонни сделать это? — Нет. Позволила бы она этому произойти с Кэролайн, если бы могла каким-нибудь образом остановить это? — Снова, нет.
Нет, нет, нет.
Елена всегда очень остро реагировала на жестокость по отношению к девушкам и женщинам. Ее чувства по поводу распространенного по всему миру приниженного положения женщин в обществе стали ей абсолютно очевидны с момента ее возвращения из загробной жизни. Если она вернулась обратно в этот мир с какой-то целью, то она решила, что помочь освободить девушек и женщин от рабства, которое многие из них даже не могут заметить, часть ее.
Но это было не только о жестоких рабовладельцах и безликих женщинах и мужчинах.
Это было об Ульме, о сохранении ее ребенка в безопасности… это было о Стефане.
Если бы она сдалась, она бы была только дерзким рабом, спровоцировавшим маленькую перепалку на дороге, но накрепко возвращенным на свое место органами власти.
С другой стороны, если их компанию тщательно изучать… если кто-нибудь поймет, что они здесь для освобождения Стефана… если Елена — та причина, по которой выйдет приказ: «Переведите его на более строгое наблюдение; избавьтесь от этих глупых ключей китцунов…»
Ее разум пылал от картин того, как Стефана будет наказан, уведен, потерян, если это происшествие в трущобах примет чрезмерные размеры. Нет. Она не покинет Стефана сейчас, чтобы бороться в войне, которую не сможет выиграть. Но она и не забудет.
«Я вернусь за всеми вами», — пообещала она.
А затем история приобрела другое окончание. Она поняла, что Деймон все еще не ушел. Он пронзительно, как сокол, смотрит на нее.
— Они послали меня за тобой, — тихо сказал он. — Они никогда не рассматривали «нет», как ответ.
Елена могла едва чувствовать силу его ярости по отношению к ним, она взяла и его руку и сжала ее.
— В будущем я вернусь с тобой за рабами, — сказал он. — Ты же знаешь это?
— Конечно, — сказала Елена, и ее быстрый поцелуй превратился в долгий.
Она даже не совсем поняла, что Деймон сказал на счет перенаправления боли. Но она чувствовала, что одного поцелуя было достаточно, чтобы она вынесла все, Деймон впился рукой ее волосы, и время потеряло свое значение, пока Мередит не постучала в дверь.
Кроваво-красный рассвет принял причудливые, почти сказочные очертания к тому моменту, как Елену привели к сооружению на улице, где домовладельцы, отвечающие за эту область, были усажены на грудах когда-то прекрасных, но уже изношенных подушек.
Они передавали назад и вперед бутылки и украшенные драгоценными камнями кожаные фляги, заполненные «Черной Магией», единственным вином, которым вампиры могли действительно наслаждаться, куря кальяны и периодически фыркая в сторону темных теней. При этом, не обращая внимание на улицу, полную зрителей, привлеченных слухом о публичном наказании красивой молодой девушки. Елена отрепетировала свои слова.