Темный альянс

Он словно мертвый лежал на полу, белый и неподвижный. Но когда она попробовала перетащить его на кровать, его грудь приподнялась, и он шумно вздохнул.

— Стефан! Ты в порядке?

Он обвел комнату безумным взглядом, как будто пытался что-то найти.

— Елена! — сказал он и осекся. К нему возвращалась память.

Его лицо исказилось. Секунду Бонни с ужасом думала, что он сейчас заплачет, но он просто закрыл глаза и уронил голову на руки.

— Я потерял ее. Я не сумел ее удержать.

— Я знаю. — Бонни посмотрела на него, а потом, собрав все свое мужество, опустилась возле него на колени и положила руки ему на плечи. — Мне очень жаль.

Он резко вскинул голову. Зрачки его зеленых глаз так расширились, что глаза казались черными, но в них не было слез. Ноздри раздувались, губы приоткрылись, обнажив зубы.

— Клаус! — Он произнес это имя, как проклятье. — Ты его видела?

— Да, — сказала Бонни, отодвигаясь от него. Она сглотнула; желудок горел от изжоги. — Он ведь сумасшедший, да, Стефан?

— Да. — Стефан поднялся. — И его надо остановить.

— Но как? — Теперь, когда Бонни собственными глазами увидела Клауса, она гораздо сильнее боялась и была гораздо меньше уверена в своих силах. — Как вообще его можно остановить, Стефан? Я и близко не видела такой Силы, как у него.

— Но разве ты… — Стефан стремительно повернулся к ней. — Бонни, разве ты не слышала, что Елена сказала в конце?

— Нет. Ты о чем? Я вообще ничего не слышала; в тот момент там бушевало небольшое торнадо.

— Бонни… — задумчивые глаза Стефана, казалось, были где-то далеко; он говорил словно сам с собой. — Но ведь это значит, что, может быть, и онтоже ничего не слышал. Тогда он ничего не знает и не будет нам мешать.

— В чем мешать? Стефан, о чем ты говоришь?

— Искать его жертву. Послушай, Бонни, Елена сказала мне, что если мы найдем выжившую жертву Клауса, то узнаем, каким способом можно его остановить.

Это было выше ее понимания.

— Но… почему?

— Потому что вампиры и их доноры… их жертвы на какой-то миг обмениваются сознаниями. Это происходит, когда смешивается их кровь. И порой жертва таким способом может что-то узнать о вампире. Так бывает не всегда, но все-таки такое случается. Видимо, Елена знает, что когда-то это произошло с Клаусом.

— Все это очень мило и замечательно, кроме одной маленькой детали, — едко сказала Бонни. — Будь так любезен, скажи мне, как ты представляешь себе человека, выжившего после нападения Клауса?

Она ожидала, что энтузиазм Стефана схлынет, но ошиблась.

— Вампир, — просто сказал он. — Человек, которого Клаус превратил в вампира, тоже является его жертвой. Если они обменивались кровью, значит, обменивались и сознаниями.

— Ох. Ох!Значит… если мы найдем вампира, которого он обратил… но где?

— Может быть, в Европе. — Стефан стал мерить комнату шагами; глаза его сузились. — Биография Клауса богата событиями, и не может быть, чтобы в истории его жизни не было ни одного вампира. Мне придется уехать и заняться розысками.

Бонни была ошарашена.

— Подожди, Стефан. Получается, что тогда ты бросишь нас одних. Так нельзя!

Стефан остановился как вкопанный в дальнем углу комнаты, и какое-то время стоял там неподвижно. Потом он обернулся к ней.

— Я этого не хочу, — сказал он тихо. — И, конечно, сначала надо будет отработать все остальные варианты, например, еще раз потолковать с Тайлером. Я буду ждать неделю, до следующего воскресенья. Но не исключено, что мне все-таки придется вас оставить, Бонни. Ты понимаешь это не хуже меня.

Воцарилась долгая-долгая пауза. Бонни пыталась не обращать внимания на то, что у нее чешутся глаза, и напомнила себе, что уже стала взрослой и ответственной. Она уже не девочка. Она готова доказывать это своими поступками. Бонни встретилась глазами со Стефаном и медленно кивнула.

13

19 июня, пятница, 23.45.

Дорогой дневник!

Ох ты господи, ну и что же нам делать?

Это была самая длинная неделя в моей жизни. Сегодня закончился последний день в школе, а завтра Стефан уезжает. Он едет в Европу искать вампира, которого обратил Клаус. Он говорит, что ему не хочется оставлять нас без защиты. Но все-таки он уезжает.

Мы нигде не можем найти Тайлера. Его машина исчезла с кладбища, но в школе он так и не появился. За всю неделю он ни разу не пришел на экзамены. Впрочем, у всех нас с учебой дела обстоят ненамного лучше. Жаль, что школа Роберта Ли из тех, где экзамены устраивают не перед выпускным, а после него. Последние дни я уже с трудом понимаю, по-английски пишу или по-испански.

Я ненавижу Клауса. Судя по тому, что мне о нем известно, он такой же ненормальный, как и Катрина, только еще более жестокий. Что он сделал с Викки… нет, не могу об этом говорить, сразу начинаю плакать. На вечеринке у Кэролайн он просто играл с нами, как кошка с мышкой. А то, что он устроил все это в день рождения Мередит… впрочем, об этом он, наверное, все-таки не знал. Хотя, судя по всему, ему много чего известно. В отличие от Стефана, когда тот только что приехал в Америку, у него нет акцента, и он знает массу типичных американских штучек вроде хитов пятидесятых. Пожалуй, он прожил здесь довольно долго…

Бонни остановилась. Ее разум отчаянно работал. Все это время они думали о жертвах Клауса, живущих в Европе, о вампирах. Но, судя по выговору, Клаус провел в Америке много времени. Он говорил совсем не так, как говорят иностранцы. И он выбрал для нападения день рождения Мередит…

Бонни встала, взяла телефон и набрала номер Мередит. Ей ответил сонный мужской голос.

— Мистер Сулез, это Бонни. Можно поговорить с Мередит?

— Бонни? Ты хоть знаешь, который час?

— Да. — Бонни стала торопливо соображать. — Я насчет… насчет завтрашнего экзамена. Извините, но мне очень нужно с ней поговорить.

Последовала долгая пауза, потом тяжелый вздох.

— Секундочку.

Бонни в нетерпении барабанила пальцами по столу. Наконец послышался щелчок — кто-то снял трубку параллельного телефона.

— Бонни? — послышался в трубке голос Мередит. — Что стряслось?

— Ничего. Точнее говоря… — Бонни мучительно понимала, что отец Мередит не повесил трубку параллельного телефона и, может быть, слушает их разговор. — Я по поводу немецкой истории, которую мы разбирали. Ну, ты помнишь. Тот вопрос к экзамену, который мы никак не могли подготовить. Помнишь, мы все искали, кто мог бы нам помочь? Кажется, я поняла, кто нам нужен.

— Серьезно? — Бонни слышала, как Мередит тщательно подбирает нужные слова. — Ну и… кто же это? Ему надо звонить по межгороду?

— Нет, — сказала Бонни, — не надо. Он живет ближе, Мередит. Намного ближе. Фигурально выражаясь, он прямо у тебя в доме, на семейном древе.

На том конца провода молчали так долго, что Бонни забеспокоилась, не прервалась ли связь.

— Мередит?

— Я думаю. Как по-твоему, это не может быть простым совпадением?

— Ничуточки. — У Бонни отлегло от сердца, и она улыбнулась, весело и азартно. — Абсолютно никаких совпадений. Тут скорее тот случай, когда история повторяется. Она ведь иногда повторяется буквально, все совпадает до мелочей. Если ты понимаешь, о чем я.

— Да, — сказала Мередит. По голосу было слышно, что она пытается справиться с потрясением. Ничего удивительного. — Знаешь, а может быть, ты и права. Но тут есть еще одна проблема — как уговорить… этого человека, чтобы он нам помог.

— Думаешь, могут возникнуть сложности?

— Не исключаю. У некоторых едет крыша… на почве выпускных экзаменов. Бывают такие люди, которые становятся совершенно сумасшедшими.

У Бонни екнуло сердце. Это ей не приходило в голову. Вдруг его состояние настолько плохо, что он не сможет им ничего рассказать?

— Ну, попытка не пытка, — сказала она, стараясь вложить в эти слова весь оптимизм, на который она была способна. — Давай попробуем завтра.