Темный альянс

Но Елена дрожала.

Дрожала не только от нахлынувших чувств, не только от страсти, кружившей ему голову и заставлявшей его чувствовать себя пьяным от радости. Она дрожала от страха. Он ощущал страх, поселившийся в ее сознании, и ему хотелось спрятать ее, защитить. Убитьтого, кто посмел ее напугать. С каким-то звуком, напоминающим рычание, он вскинул голову и огляделся.

— Что с тобой? — спросил он и услышал в собственном голосе хрип хищника. — Если кто-то попробует причинить тебе вред…

— Мне ничего не грозит, — не разжимая рук, она чуть-чуть откинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я боюсь за тебя,Стефан, боюсь того, что он может сделать с тобой. И того, что он заставит тебя увидеть… — Ее голос дрогнул. — Стефан, прошу тебя, уходи скорее, пока он не появился. Через меня он может отыскать тебя. Прошу тебя, пожалуйста, уходи…

— Проси меня о чем угодно, кроме этого, и я исполню все, что ты скажешь, — сказал он. Если убийца захочет оторвать его от Елены, ему сначала придется разорвать его нерв за нервом, мускул за мускулом, клетку за клеткой.

— Стефан, это ведь просто сон, — в отчаянии сказала Елена, и слезы снова покатились у нее из глаз. — Мы не можем прикоснуться друг к другу по-настоящему. Нам не быть вместе. Это не разрешается.

Для Стефана это было неважно. По ощущению все происходящее не было похоже на сон. Это было по-настоящему. Но пусть даже и сон — и во сне он не отдаст Елену, не отдаст никому. Нет такой силы, ни на небесах, ни в преисподней, которая заставила бы его…

— Ошибаешься, дружище. Тебя ждет сюрприз! — послышался новый голос, которого Стефан никогда раньше не слышал. Он понял сразу: это голос убийцы. Охотника среди охотников. Повернувшись, он тут же вспомнил слова Викки. Несчастной Викки.

Он похож на дьявола.

Если дьявол может быть красивым и светловолосым.

На нем, как и говорила Викки, был старый плащ, грязный и потрепанный. Он мог бы затеряться в толпе на улице любого большого города, если бы не слишком высокий рост и слишком ясные и пронзительные глаза. Его глаза были светло-голубыми, как морозное небо. Волосы, почти белые, стояли торчком, словно их вздыбило порывом холодного ветра. От его широкой улыбки Стефану стало нехорошо.

— Сальваторе, если не ошибаюсь? — сказал он, отвешивая поклон. — И конечно, красавица Елена. Мертваякрасавица Елена. Пришел на свидание, Стефан? Ведь вам судьбой предначертано быть вместе.

Он выглядел молодо. Старше, чем Стефан, но все-таки молодо. Но он не был молод.

— Стефан, беги, — прошептала Елена. — Мне он ничего не сможет сделать, но ты — другое дело. Он может сделать что-нибудь такое, что не исчезнет после пробуждения.

Рука Стефана продолжала обнимать ее.

— Браво! — Мужчина в плаще зааплодировал, словно привлекая внимание невидимой публики. Вдруг он слегка покачнулся; будь он человеком, Стефан решил бы, что он пьян.

— Стефан, умоляю, — проговорила Елена.

— Было бы невежливо уходить, когда мы даже не представились как следует, — сказал белокурый. Не вынимая рук из кармана плаща, он сделал пару шагов в их сторону. — Разве ты не хочешь узнать, кто я такой?

Елена покачала головой. Это не был ответ «нет» — это был жест отчаяния. Она уткнулась в плечо Стефана. Он положил руку ей на затылок, словно чтобы защитить от этого безумца.

— Хочу, — ответил он, глядя на белокурого поверх ее головы.

— Тогда не понимаю, почему ты с самого начала не спросил меня самого, — сказал тот и поскреб щеку средним пальцем. — Вместо этого стал выяснять у других. А ведь ответить на этот вопрос могу только я сам. Мне много лет, Стефан.

— Сколько? — спросил Стефан, которого нисколько не поразили эти слова.

— Очень, очень много… — В глазах белокурого появилось мечтательное выражение. Он словно погружался в минувшее. — Я разрывал прекрасные белые глотки еще в ту эпоху, когда твои предки строили Колизей. Я убивал в армии Александра. Я воевал в Троянскую войну. Я стар, Сальваторе. Я — один из Изначальных. В самых ранних своих воспоминаниях я иду с бронзовым топором.

Стефан медленно кивнул.

Ему доводилось слышать о Древних. Слухи о них шепотом передавались среди вампиров, но никому из тех, кого знал Стефан, не доводилось их видеть. Все вампиры, которых он встречал раньше, были обращены другими вампирами через обмен кровью. Но в давние времена были Изначальные, которых никто не обращал.На них генеалогия вампиров заканчивалась. Никто не знал, как они сами стали вампирами. Но об их Силе ходили легенды.

— Я помогал сокрушить Римскую империю, — мечтательно продолжал белокурый. — Нас называли варварами — но они ничего не понимали! Война, Сальваторе! Ничто не сравнится с ней. Тогдашняя Европа была дивным местечком. Однажды я решил насладиться деревенской жизнью. Была, кстати, одна странность — почему-то рядом со мной людям было неуютно. Они начинали убегать от меня или махали крестами, — он укоризненно покачал головой. — Но однажды какая-то женщина сама подошла ко мне и попросила о помощи. Она была служанкой в доме барона, и ее маленькая госпожа была больна. «Она при смерти», — сказала женщина и попросила меня что-нибудь сделать. И тогда… — улыбка снова заиграла на его лице, расплываясь все шире и шире, — я сделал. Она ведь была такой аппетитной.

Все это время Стефан стоял к нему спиной, прикрывая собой Елену; лишь его голова была повернута к говорившему. После этих слов он отвернулся. Он должен был понять, должен был догадаться. Прошлое настигло его. Смерть Викки и Сью в конечном счете были на его совести. Именно он положил начало цепочке событий, которые закончились их смертью.

— Катрина, — сказал он, снова поглядев на белокурого. — Ты вампир, который обратил Катрину.

— Чтобы спасти ей жизнь, — ответил тот голосом, каким разговаривают с тупицами, не способными усвоить элементарные вещи. — Жизнь, которую отобрала твоя маленькая подружка.

Имя. Стефан напрягал память в поисках его имени, ведь Катрина когда-то рассказывала о том, кто ее обратил, и говорила, как его зовут. И вот в его сознании зазвучали ее слова: Я проснулась посреди ночи и увидела перед собой человека, которого привела Гудрен, моя служанка. Его звали Клаус, и я слышала от людей в деревне, что он знается с нечистой силой…

— Клаус, — тихо сказал белокурый, словно с чем-то соглашаясь. — По крайней мере, так называла меня она.Она вернулась ко мне, когда ее бросили два молоденьких итальянских мальчика. Она так много для них сделала — обратила в вампиров, подарила вечную жизнь — а они отплатили ей черной неблагодарностью и вышвырнули ее вон. Странно, правда?

— Все было не так, — сквозь зубы сказал Стефан.

— И что еще более странно — она так и не смогла выкинуть из головы братьев Сальваторе. Особенно тебя. Она все время сравнивала меня с тобой, и сравнение было не в мою пользу. Я несколько раз пытался выбить из нее эту дурь, но все было напрасно. Может быть, мне надо было самому убить ее? Не знаю. К тому времени я уже привык, что она рядом. Она никогда не была особенно умна, зато была миловидна и знала толк в удовольствиях. Это я научил ее. Я научил ее получать удовольствие от убийства. Правда, в конце концов она немного повредилась рассудком, но в этом же нет ничего страшного? Я держал ее при себе не за ее рассудок.

В сердце Стефана давно уже не было никаких следов любви к Катрине, но он понял, что способен ненавидеть того, кто сделал Катрину такой, какой она стала.

— Меня? Меня, дружище? — Клаус недоуменно ткнул пальцем себе в грудь. — Это тысделал Катрину такой, какой она стала. Вернее сказать, твоя маленькая подружка, Катрина, теперь стала прахом. Пищей для червей. К сожалению, твоя возлюбленная находится там, где я не могу до нее добраться. Как выражаются философы-мистики, она вибрирует в горних сферах— верно, Елена? Отчего бы тебе не повибрировать на земле, вместе с нами?

— Если бы я только могла, — прошептала Елена, подняв голову и с ненавистью глядя на него.