Сумерки

— Мы могли бы воспользоваться помощью Стефана, хорошо. Но ты пропустила реальный пункт - что мы должны сделать для того, чтобы препятствовать близнецам убить нас.

— Они все еще думают, что ты - их друг, да? - Ум Елены обрабатывал возможные варианты.

— Убеди их в этом. Жди, пока не наступит стратегический момент, и затем можно рисковать. У нас есть какое-нибудь оружие против них?

— Железо. Им становится плохо от железа — они - демоны. И дорогой Шиничи одержим тобой, хотя я не могу сказать, что его сестра одобрит это, когда она поймет.

— Одержимый?

— Да. Одержим тобой и английскими народными песнями, помнишь? Хотя я не могу понять почему. Я подразумеваю песни.

— Хорошо, только я не знаю пока, что мы можем сделать с этим.

— Держу пари, что его навязчивая идея по отношению к тебе может рассердить Мисао. Это - только догадка, но она держит его при себе в течение тысячу лет.

— Тогда мы можем натравить их друг против друга, притворяясь, что он собирается получить меня. Дамон - что?.. - Елена прибавила тон тревоги, поскольку он сжал её сильней, как будто обеспокоившись.

— Он тебя не получит, - сказал Дамон.

— Я знаю это.

— Мне совсем не нравится мысль о ком-либо еще, кто претендует на тебя. Ты предназначена быть моей, ты это знаешь.

— Дамон, не надо. Прошу тебя. Пожалуйста!

— Значение «пожалуйста» - не вынуждай меня причинить тебе боль? Правда в том, что ты не можешь причинить мне боль, если я не позволю тебе это. Ты можешь только повредить себе против меня.

Елена могла, по крайней мере, оттолкнуть их верхние части тела дальше друг от друга.

— Дамон, мы только что заключили соглашение, составили планы. Теперь, что мы делаем, бросаем их всех?

— Нет, но я думал о другом способе получить тебя, супергерой Сорта -A, прямо сейчас. Ты говорила, что я должен был взять больше твоей крови давным-давно.

— О… да.

Это была правда; даже если это было прежде, чем он признался ей в ужасных вещах, которые он совершил. И…

— Дамон, что случилось с Мэттом на поляне? Мы пошли, осмотрели всё, но мы не нашли его. А ты был рад.

Он не потрудился отрицать это.

— В реальном мире я был рассержен на него, Елена. Он, казалось, является только другим конкурентом… Часть причины, по которой мы здесь - то, что я могу помнить точно, что случилось.

— Ты причинял Мэтту боль, Дамон? Поэтому теперь ты причиняешь боль мне.

— Да. - Голос Дамона был легок и внезапно безразличен, как будто он нашел это забавным.

— Я предполагаю, что я действительно причинял ему боль. Я использовал психическую боль на нем, и это мешало большому количеству сердец биться. Но твой Мэтт тверд. Мне нравится это. Я вынуждал его страдать еще и еще, и все же он продолжал существование, потому что он боялся оставить тебя.

— Дамон! — Елена пыталась вывернуться. Он был далеким, намного более сильным, чем она была.

— Как ты мог так поступить с ним?

— Я сказал тебе; он был конкурентом.

Дамон внезапно рассмеялся.

— Ты действительно не помнишь, не так ли? Я заставил его унизить себя ради тебя. Я заставил его в буквальном смысле съесть грязь ради тебя.

— Дамон - ты сумасшедший?

— Нет. Я сейчас нахожу свое здравомыслие. Я не собираюсь убеждать тебя, что ты принадлежишь мне. Я могу забрать тебя.

— Нет, Дамон. Я не буду твоей принцессой тьмы или — или кем-нибудь еще без своего согласия. Самое большее у тебя будет труп для твоих игр.

— Возможно, я хотел бы этого. Но ты забываешь; я могу проникнуть в твой разум. И тебя все еще ждут друзья дома, готовясь на ужин или спать, ты надеешься на это. Не так ли? Друзья со всеми их конечностями; кто никогда не знал реальной боли.

Елене потребовалось долгое время, чтобы ответить. Тогда она спокойно произнесла:

—Я забираю свои слова обратно, в которых отзывалась когда-либо о тебе хорошо. Ты - монстр, ты слышишь это? Ты – отвратителен!

Ее голос заглушался.

— Они вынуждают тебя делать это, не так ли? — она сказала, наконец, решительно. — Шиничи и Мисао. Хорошенькое маленькое шоу для них. Точно такое же, когда они заставили тебя прежде вредить Мэтту и мне.

— Нет, я делаю только то, что я хочу. - То была красная вспышка в его глазах, что видела Елена? Небольшая вспышка … — Ты знаешь, насколько ты красива, когда плачешь? Ты более красива, чем когда-либо. Золото в твоих глазах, кажется, увеличивается к поверхности и проливается вниз слезами из алмаза. Я бы хотел иметь твою скульптуру, которая плачет.

— Дамон, я знаю, что в действительности не ты это говоришь. Я знаю, что вещь, что находиться внутри тебя, является инициатором твоих слов.

— Елена, я уверяю тебя, это - все я. Я наслаждался этим, когда я заставлял его причинить тебе боль. Мне нравилось слышать то, что ты кричала. Я вынудил его разорвать твою одежду — мне приходилось причинить ему много боли, чтобы заставить его сделать это. Но разве ты не заметила, что твоя кофточка была порвана, и что ты была босая? Это всё был Мэтт.

Елена вернулась к тому моменту в памяти, когда она очнулась возле Феррари. Да, тогда, и немного позже она была босой и голо-вооруженной, одета только в лифчик. Совсем немного ткани ее джинсов валялось слева от обочины, в окружении растительности. Но ей никогда не приходило в голову задаться вопросом, что случилось с ее ботинками и носками, или как ее кофточка была порвана в полосах в основании. Она просто была настолько благодарна за помощь … тому, кто причинил ей боль в первую очередь….

О, Дамон, должно быть, думал что ироничен. Она внезапно поняла, что сама она думала о Дамоне, а не об обладателе. Не о Шиничи и Мисао. Но они не были похожи, говорила она себе. Я должна помнить это!

— Да, мне нравилось заставлять его причинить тебе боль, и мне нравилось причинять тебе боль. Я заставил его принести мне прут ивы, только нужной толщины, и затем хлестал тебя ею. Ты наслаждалась этим, также, я клянусь тебе. Не потрудись искать знаки, потому что они все ушли как другие. Но все трое из нас наслаждались слышать твои крики. Ты… и я… и Мэтт, также. Фактически, из всех нас, он, возможно, наслаждался этим больше всего.

— Дамон, заткнись! Я не собираюсь слушать твой разговор о Мэтте в том случае!

— Я не мог позволить ему видеть тебя без одежды, тем не менее,

Дамон доверялся, как будто он не слышал слова.

— Это было тогда, когда я управлял им — и освободил от должности. Помещенный в другой земной шар снега. Я хотел следить за тобой, поскольку ты попыталась спрятаться от меня, в пустом земном шаре, из которого ты никогда не могла убежать. Я хотел видеть тот особенный взгляд в твоих глазах, который возникает, когда ты начинаешь бороться со всем, что имеешь — и я хотел видеть поражение. Ты не борец, Елена.

Дамон внезапно разразился ужасным смехом, и к потрясению Елены, разжал руки и ударил кулаком по перилам "вдовьей площадки" (площадка с перильцами на крыше прибрежного дома, где жёны моряков ожидали своих мужей).

—Дамон …— Она начала рыдать.

— И ещё я хотел сделать это. — Без предупреждения рука Дамона приподняла ее подбородок, отклоняя ее голову.

Его другая рука запустилась в волосы Елены, приводя ее шею в нужное положение, в котором он хотел, чтобы она находилась. И затем Елена почувствовала быстрый укол, как кобра, и ощутила две раны на своей шее и собственную кровь, бьющейся струей из них.

Немного позже, Елена очнулась вялой. Дамон все еще наслаждался собой, имея в опыте Елену Гильберт. И совершенно не было времени, чтобы строить различные планы.

Ее тело действовало самостоятельно, поражая ее почти настолько, насколько оно могло поразить Дамона. Когда он поднял свою голову, ее рука сорвала магические домашние ключи с его пальца. Потом она схватилась, выгиблась, подняла свои колени настолько высоко, как она могла, и пнула Дамона, который полетел, разбивая расколотую, гнилую древесину внешних перил "вдовьей площадки".