Посвящение

— Кэсси, я много думала об этом, но у нас есть только один выход. И мне жаль, потому что это будет означать разрушение твоей прошлой жизни, и это тяжело скажется на тебе… но ты молода. Ты приспособишься. Я знаю, ты сможешь.

Болезненный приступ паники прошёл сквозь Кэсси как выстрел.

— Мама, всё в порядке, — сказала она быстро, — Ты останешься здесь и сделаешь то, что тебе нужно. Я могу подготовиться к школе сама. Это будет легко. Бет и Миссис Фриман помогут мне…

Мать Кэсси покачала головой, и внезапно Кэсси почувствовала, что ей необходимо продолжить, перекрыть всё потоком слов.

— Мне не нужно много новой школьной одежды…

— Кэсси, мне так жаль. Мне нужно чтобы ты попыталась и поняла, милая, будь взрослой. Я знаю, ты будешь тосковать по друзьям. Но ведь мы обе должны сделать как лучше.

Мама, не отрываясь, смотрела в окно, словно не могла решиться посмотреть на Кэсси.

Кэсси продолжила очень тихо:

— Мам, что ты хочешь сказать?

— Я говорю, что мы не едем домой, или, по крайней мере, назад в Резеду (прим. ред. — родной город Кэсси). Мы поедем в мой дом, чтобы быть ближе к бабушке. Она нуждается в нас. Мы останемся там.

Кэсси не ощущала ничего, кроме удивительного равнодушия. Она могла только глупо спросить, будто это имело значение:

— Где «там»? Где живёт бабушка?

Впервые за это время её мать отвернулась от окна.

Её глаза казались больше и темнее, чем когда-либо.

— Нью-Салем, — сказала она тихо, — Город называется Нью-Салем.

Часы спустя, Кэсси всё ещё безучастно сидела перед окном. Её мысли бесполезно и беспомощно кругами крутились в её голове.

«Остаться здесь… Остаться в Новой Англии…»

Удар тока прошёл сквозь неё.

«Он… Я знаю, что мы увидимся вновь», — провозгласил голос внутри неё, и он был радостным. Но это был лишь один голос. Были и другие, говорящие все сразу.

«Остаться. Не возвращатся домой. И что это меняет, даже если тот парень и находится где-то здесь, в Массачусетсе? Ты не знаешь ни его имени, ни где он живёт. Ты никогда не найдёшь его снова!»

«Но ведь есть шанс», — думала она с отчаянием. И голос глубоко внутри, тот самый, который был рад, шептал:

— Больше, чем шанс. Это — ваша судьба.

— Судьба?! — надсмехались другие голоса. — Не будь смешной! Твоя судьба — всего лишь провести в Новой Англии год в средней школе, вот и всё. Где ты никого не знаешь. Где ты будешь одна.

— Одна, одна, одна! — согласились все другие голоса.

Тот радостный голос глубоко внутри был побеждён и исчез. Кэсси чувствовала, как уходит какая-либо надежда увидеть рыжеволосого парня. То, с чём её оставили, было отчаянием.

"Я даже не смогу поехать и попрощатся с друзьями" — подумала она.

Она упрашивала маму возвратиться, только чтобы сказать им “до свидания”. Но миссис Блейк сказала, что на это нет ни денег, ни времени. Их авиабилеты влетели бы им в кругленькую сумму. Все их вещи уже были отправлены домой к бабушке Кэсси другом её матери.

— Если ты вернёшься, — мягко сказала её мама, — ты будешь чувствовать себя только хуже, уезжая вновь. А так, по крайней мере, это будет полный разрыв. И ты сможешь увидеться с друзьями следущим летом.

Следущим летом? Следущее лето, казалось, наступит лишь через сто лет. Кэсси подумала о своих друзьях: добродушная Бет и тихая Кловер, и Мариам — самая остроумная в классе. Добавьте к ним застенчивую и мечтательную Кэсси — вот и вся их компания.

Возможно, их не было так уж много, но они были забавные и они были вместе с начальной школы.

Как она сможет прожить без них до следущего лета?

Но голос её матери был таким мягким и расстроеным, а глаза так рассеяно блуждали по комнате, что у Кэсси не хватило бы духу упрашивать и настаивать на своём.

В самом деле, на мгновение Кэсси захотела подойти к матери, броситься к ней в обьятья и сказать, что всё будет в порядке. Но она не могла. Маленький уголёк негодования, горящий в её груди, не позволял ей этого сделать.

Как бы ни была взволнована её мама, ей не предстояло идти в странную новую школу в штате за три тысячи миль от её родного дома. В отличие от Кэсси.

"Новые коридоры, новые шкафчики, новые классные комнаты, новые парты" — думала она.

Новые лица вместо знакомых с детства лиц друзей. О, это не могло быть правдой.

В этот день Кэсси не кричала на мать, но и не обняла.

Она только тихо отвернулась к окну и пробыла в этом положении до тех пор, пока не начало медленно смеркаться, и небо не стало сначала оранжево-розовым, потом фиолетовым, а затем чёрным.

Прошло много времени, прежде чем она легла спать. И только тогда она поняла, что совсем забыла о кусочке халцедона, приносящего удачу. Она потянулась, взяла его с тумбочки и положила под подушку.

Портия зашла, когда Кэсси и её мама укладывали вещи во взятую напрокат машину.

— Уезжаете домой? — спросила она.

Кэсси в последний раз толкнула свою плетёную сумку, чтобы запихнуть её в багажник. Она только сейчас поняла, что не хочет, чтобы Портия знала о том, что она остаётся в Новой Англии. Она не могла перенести, чтобы та узнала о её несчатье; это дало бы Портии чувство победы над ней.

Когда Кэсси подняла на неё глаза, то постаралась улыбнуться самой приятной улыбкой в мире.

— Да, — сказала она, бросая беглый взгляд на свою маму, наклонившуюся возле двери водителя, чтобы устроить вещи на заднем сиденье.

— Я думала, что вы останетесь до конца следующей недели.

— Мы передумали.

Она изучала ореховые глаза Портии и была поражена их неприветливостью.

— Не то, чтобы я тут плохо провела время. Это было забавно, — по-дурацки торопливо добавила Кэсси.

Портия убрала волосы цвета соломы со своего лба.

— Возможно, вам лучше с этого момента не появляться у нас здесь на западе, — сказала она, — Мы тут не любим лгунов.

Кэсси открыла рот и снова закрыла, её щёки пылали. Значит, они знали о её обмане на берегу. Сейчас настал момент для одного из тех сногсшибательно-остроумных замечаний, которые она придумывала ночью, чтобы высказать Портии, но, конечно, Кэсси не могла собраться со словами. Она крепко сжала губы.

— Счастливого пути, — закончила Портия и, одарив её холодным взглядом, пошла прочь.

— Портия!

В животе у Кэсси затянулся узел из напряжения, смятения и гнева, но она не могла упустить шанс.

— Прежде чем я уеду, можешь сказать мне одну вещь?

— Какую?

— Теперь, наверно, это не имеет никакого значения — и я просто хочу знать… я просто подумала… знаешь ли ты его имя?

— Чьё?

Кэсси почувствовала новый прилив крови к щекам, но упорно продолжала:

— Его имя. Рыжеволосого парня. Того на берегу.

Ореховые глаза не дрогнули. Они продолжали смотреть прямо на Кэсси, зрачки сократились до маленьких точек. Изучая эти глаза, Кэсси знала, что нет никакой надежды.

Она была права.

— Какой рыжеволосый парень на берегу?

Портия произнесла это отчётливо и спойконо, а затем повернулась на своих каблуках и направилась прочь. На этот раз Кэсси позволила ей уйти.

Зелень. Это то, что заметила Кэсси, уезжая с Кейпа на север. Лес протянулся с обеих сторон от шоссе. В Калифорнии ей бы пришлось пойти в национальный парк, чтобы увидеть деревья такой высоты…

— Это — сахарные клёны, — сказала её мать с наигранной жизнерадостностью, когда Кэсси немного повернула голову, чтобы проследить за особенно изящными деревьями.

— А те, более низкие, — красные клёны. Они станут красными осенью — и будут словно алый закат. Только подожди и увидишь…

Кэсси не ответила. Она не хотела смотреть на эти деревья осенью, потому что не хотела быть здесь.

Они проехали через Бостон и поехали дальше вдоль побережья — северного берега, — с яростью поправила себя Кэсси. Она наблюдала, как проносятся мимо странные небольшие города, пристани и скалистые пляжи. Она подозревала, что они следовали по этому живописному маршруту специально, и чувствовала кипящее в груди возмущение. Почему нельзя просто быстро добраться и покончить с этим?