Одержимость

Она открыла глаза.

— Мы будем спать здесь?

— Я думаю, да, — протянул голос Роба. — Но, может, кому-то из нас лучше не засыпать, ну, типа побыть на страже, на тот случай, если кто-то объявится.

— Я посторожу, — коротко сказал Габриэль.

— Нет! — Кейтлин была поражена. — Тебе нужен сон больше, чем кому-либо из нас.

«Не сон».

Мысль был такой мимолетной и слабой, что Кейт не была уверена, слышала ли она ее на самом деле.

У Габриэля лучше всего получалось скрывать свои мысли от всех остальных. Прямо сейчас Кейтлин ничего не ощущала от него по сети, кроме того, что он был истощен. И то, что он был непреклонен.

— Давай, Габриэль. Поступай, как тебе будет удобно, — решительно сказал Роб.

Кейт была слишком усталой, чтобы спорить с ними. Она никогда бы не подумала, что сможет спать на улице, вот так, сидя на голой земле, не подложив ничего под голову. Но это была самая длинная ночь за всю ее жизнь. И самая худшая. Сейчас стена из земли казалась такой удивительно удобной. Девушка прижималась к ней с одной стороны, а Роб — с другой. Мартовская ночь была безветренной, и лыжная куртка согревала Кейт. Она чувствовала себя почти в безопасности.

Ее глаза закрылись.

«Теперь я знаю, как это — быть бездомной, — подумала она. — Изгнанная из мира, брошенная на произвол судьбы. Черт, я бездомная».

— А в каком мы городе? — пробормотала она, чувствуя, что это важно.

— Я думаю, Окленд, — тихо ответил Льюис. — Слышите самолеты? Мы, должно быть, рядом с аэропортом.

Кейтлин слышала и самолет, и сверчков, и отдаленный шум транспорта, но все это, казалось, преобразовывалось в невыразительный приглушенный шум. Через несколько секунд она больше не размышляла, она спала.

Габриэль подождал, пока все четверо заснут, крепко заснут, а потом поднялся.

Парень допускал мысль, что своим уходом, он подвергнет их опасности. Ну что ж, он не мог не сделать этого… А если Кесслер не сможет защитить свою девушку, то это уже полностью его недосмотр.

Стало до боли очевидно, что Кейтлин теперь была девушкой Кесслера. Отлично. В любом случае Габриэль и не нуждался в ней. Он должен быть благодарен Робу, Золотому Мальчику, за то, что тот спасает его, потому что такая девушка может заманить тебя, заворожить и изменить. А эта девушка, с волосами, словно осеннее пламя, кремовой кожей и глазами ведьмы, уже показала, что хочет изменить ЕГО.

«И ей это почти удалось», — думал Габриэль, пробираясь через грязные, колючие земляные комья. Из-за нее он оказался в таком положении, что ему пришлось принять помощь у самого Кесслера.

Это больше не повториться.

Габриэль дошел до забора и залез на него, расчистив колючую проволоку. Когда он спрыгнул, его ноги почти подкосились.

Он был слаб. Слаб как никогда. А еще внутри него было чувство… Чувство голода. Чувство выгорания, будто по нему прошло пламя, оставив его почерневшим и сожженным. Как треснувшая земля, жаждущая дождя.

Он раньше не чувствовал такого. Часть его, маленькая часть, которая находилась на задворках сознания, периодически тихо высказывающая свое мнение, в этот раз сказала, что чувствовать себя таким образом опасно. Что-то не так…

«Забей», — подумал Габриэль. Он заставил ноги двигаться по неровной боковой дороге, напрягая мышцы, чтобы они не дрожали.

Он не боялся таких мест, это была его родная среда обитания. Но он не такой дурак, чтобы показывать здесь свою слабость.. Здесь слабаков отстреливают.

Габриэль искал кого-то, кто тоже был слаб.

Тихо говорящая часть сознания при этом дернулась от боли.

«Забей», — снова подумал парень.

Впереди был винный магазин. Рядом с ним — длинная кирпичная стена, оклеенная остатками оборванных плакатов и объявлений. Напротив нее стояли какие-то мужчины, другие сидели на коробках перед ней.

Мужчины… и одна женщина. Не красотка. Кожа да кости, с запавшими глазами и нездоровыми волосами. На икре красовалась татуировка единорога.

Какая ирония. Единорог — символ чистоты, девственности.

«Лучше эту костлявую дуру, чем невинную ведьму на том участке», — подумал он и сверкнул одной из своих самых блестящих тревожных улыбок в никуда.

Эта мысль развеяла его последние сомнения. Это должен быть кто-то. И уж лучше это будет этот отброс, чем Кейтлин.

Обгоревшее, выжженное чувство овладевало им. Он был обжигающей пустотой, пустой черной дырой. Оголодавшим волком.

Женщина повернулась в его сторону. Секунду она выглядела удивленной, затем улыбнулась, заценив его, посмотрела ему в лицо.

«Думаешь, я привлекательный? Хорошо, это все упрощает», — решил Габриэль, улыбаясь в ответ.

Он опустил руку на ее плечо.

Океан шипел и брызгался среди скал.

«Небо тревожного цвета, фиолетового с металлическим блеском или серого… скорее бледно-сиреневого, нежели обычного серого оттенка», — думала Кейтлин.

Она стояла на узком скалистом мысе, по обе стороны окруженном океаном. Впереди он протянулся как костлявый палец, уходящий в воду.

Странное место. Странное и уединенное.

— О, нет. Снова здесь? — проворчал Льюис позади нее.

Кейтлин повернулась посмотреть на него, так же как и Роб с Анной. Она улыбнулась. Когда девушка в первый раз обнаружила их всех в своем сне, она была озадаченна и фактически сердита. Теперь она не возражала, а была даже рада их компании.

— По крайней мере, в этот раз не так холодно, — заметила Анна. Она выглядела соответствующей этому дикому месту, где, казалось, природа заправиляла всем без человеческого вмешательства. Ветер развевал ее длинные темные волосы.

— Нет, мы должны радоваться, что мы здесь, — сказал Роб, подавляя волнение в голосе. Он внимательно осматривал горизонт. — Это то, куда мы едем, помните? Если, конечно, мы сможем найти это место.

— Нет, — вмешалась Кейтлин. — Мы собираемся вон туда, — сказала она, указывая на воду и на отдаленный берег, где виднелся утес, черный из-за плотно растущих на нем деревьев. Посреди них, сияя в зловещем освещении, находился один единственный белый дом.

Это был тот самый белый дом, образ которого Кейтлин получила в своем видении в Институте. Тот дом на фото, который показал ей мужчина с кошачьими глазами и кожей цвета карамели. Она ничего не знала о нем, за исключением того, что он был врагом мистера Зитса, она также ничего не знала и о доме, кроме того, что он как-то связан с этим человеком.

— И это наш единственный шанс, — произнесла Кейт вслух. Остальные смотрели на нее, и она продолжила: — Мы не знаем, кто они, но они единственные, у кого есть возможность помочь нам в борьбе с мистером Зитсом. И у нас нет другого выбора, кроме как попытаться найти их.

— И, может, они помогут нам с этим, — Льюис перешел на телепатическую речь на середине предложения: — «Вот этим. Может, они знают, как разрушить связь».

Анна тихо сказала:

— Ну, ты же знаешь, что говориться в исследовании. Один из нас должен умереть.

— Может, они смогут найти какой-то другой способ, помимо этого.

Кейтлин ничего не сказала, но она знала, что все они чувствовали по этому поводу одно и то же. Сеть, связывающая их, сблизила их, и было много удивительных моментов, связанных с этим. Но все время в подсознании была настойчиво стучащая мысль, что сеть нужно разорвать. Они не могут всю оставшуюся жизнь быть вот так, спаянными таким образом. Они не могут…

— Мы получим ответы, когда доберемся туда, — сказал Роб. — Между тем нам стоит осмотреться. Исследовать все в этом месте. Здесь должны быть какие-то подсказки, относительно того, где это место находится.

— Пойдемте туда, — предложила Кейт, кивая на конец мыса. — Я бы хотела подобраться к дому настолько близко, насколько это возможно.

Во время ходьбы они пристально все рассматривали.

— Все тот же океан, — сказал Льюис. — А вон там… — Он указал на место позади них. — Все тот же берег с деревьями. Если бы у меня был мой фотоаппарат, мы могли бы запечатлить это, чтобы сравнить с чем-нибудь. Ну, типа с картинками в книгах или брошюрах для путешественников.