Начало

— Катерина! — шепотом позвал Дамон, опускаясь на колени и грубо касаясь всех тел по очереди, пытаясь отыскать ее.

— Стефан? — позвал из угла слабый голос, и я заставил себя не броситься туда, не плюнуть в сторону этого голоса, не смотреть в подлые глаза, не сказать ей, что она получает то, что заслужила.

— Дамон? — голос затих.

— Катерина! Я здесь, — прошептал Дамон, пробираясь в дальний угол фургона. Я продолжал стоять как приклеенный. Когда глаза привыкли к темноте, я начал видеть то, чего не видел и в самых кошмарных из своих снов. На полу лежала почти дюжина тел, и в некоторых из них я узнавал жителей нашего города: Генри, еще нескольких завсегдатаев салуна, и даже доктора Джейнса. Из некоторых тел торчали колья, на лица других были надеты маски, руки и ноги третьих оказались связаны, а на губах застыл немой крик ужаса. Некоторые лежали так, как будто уже умерли. Это зрелище изменило меня, изменило все. Сорвав с головы шляпу, я рухнул на колени и стал молиться — Богу или любому, кто меня услышит, — чтобы их спасли. Я вспомнил плач Анны, похожий на писк маленького котенка, вспомнил унылый страх в глазах Перл… Согласен, им нельзя жить здесь, но как мог отец допустить такое безжалостное обращение? Никто не заслуживает такой смерти, даже чудовища. Почему им показалось недостаточным просто выгнать их из города?

Дамон опустился на колени, и я поспешно последовал его примеру. Катерина лежала на спине со связанными руками и ногами. Вероятно, веревку обработали вербеной, потому что на тех местах, где она соприкасалась с кожей, виднелись ужасные ожоги. Лицо ее покрывала кожаная маска, а волосы были перепачканы засохшей кровью.

Не желая прикасаться к ней и даже смотреть на нее, я отпрянул, а Дамон стал отвязывать маску. Она была снята, и я не мог отвести взгляда от зубов Катерины, от ее клыков, не мог не замечать ее истинной природы, очевидной, как никогда прежде. Но Дамон глядел на нее будто в трансе. Нежно убрав волосы с ее лица, он медленно наклонился и поцеловал ее в губы.

— Спасибо, — просто сказала Катерина. Вот и все. Глядя на них, на то, как ее пальцы гладят его волосы, на то, как он плачет у нее на груди, я понял, что это настоящая любовь. Они все смотрели друг другу в глаза, а я, вынув из кармана нож, постарался осторожно перерезать опутывающие ее веревки. Я действовал медленно и аккуратно, понимая, что любой дополнительный контакт с ядом вызовет еще большую боль.

— Быстрее! — прошептал Дамон, сидя на корточках и наблюдая за моей работой.

Я освободил одну руку, затем другую. Катерина прерывисто вздохнула и подвигала плечами вверх-вниз, будто желая убедиться, что они еще могут шевелиться.

— Помогите! — воскликнула худая бледная женщина, которую я не узнал. Ее затолкали в самый конец фургона.

— Мы вернемся, — сквозь зубы солгал я. Мы не вернемся. Дамону с Катериной нужно бежать, а мне… Я должен был помочь им.

— Стефан? — тихим голосом позвала Катерина, пытаясь подняться на ноги. Дамон кинулся к ней, чтобы поддержать слабое тело.

Вдруг я услышал возле фургона звук шагов.

— Побег! — крикнул один из охранников. — Нужно вызвать подкрепление. Фургон взломан!

— Бегите! — Я подтолкнул Дамона с Катериной в противоположном охраннику направлении.

— Никакого побега! Все чисто! — выпрыгивая из фургона, крикнул я в темноту в надежде, что мне поверят.

Прежде чем услышать звук выстрела, я увидел пороховой взрыв. Громкий вопль разорвал ночной воздух, за ним последовал еще один гулкий выстрел. С сердцем, бьющимся в горле, я побежал во-круг фургона, заранее зная, что я там увижу.

— Дамон! — закричал я. Он лежал на земле, и кровь текла из его живота. Сорвав с себя рубашку, я приложил ее к ране, чтобы остановить кровотечение. Я знал, что это было бесполезно, но продолжать прижимать ткань.

— Не закрывай глаза, брат. Побудь со мной.

— Нет… Катерина… спаси ее… — прохрипел Дамон, и его голова упала на влажную землю. Я дикими глазами посмотрел в сторону леса. Оттуда бежали двое охранников, а за ними Джонатан Гилберт.

Я встал, и тотчас же мое тело наткнулось на острый, рвущий, мучительный удар пули. Я почувствовал, как разрывается на куски грудная клетка, как в ней свистит холодный воздух, и упал на спину прямо на тело брата. В последний раз я открыл глаза и посмотрел вверх, на луну, а потом все погрузилось во тьму.

29

Когда я вновь открыл глаза, я уже знал, что мертв. Но эта смерть не была похожа на черную пустоту из моих ночных кошмаров. Напротив, я чувствовал запах далекого костра, неровность земли под своим телом, свои руки, разбросанные по сторонам. Я не чувствовал только боли. Чернота, окутывающая меня, была почти умиротворяющей. Это был ад? Если так, то он не имел ничего общего с увечьями и ужасом прошедшей ночи. Он был спокойным, мирным. Я неуверенно пошевелил рукой и удивился, нащупав солому. Потом я сел, поражаясь тому, что у меня все еще есть тело, и что оно не болит. Оглядевшись, я понял, что не пребываю в небытии. Слева от меня находились грубо оструганные доски — стена какой-то темной хижины. Если скосить глаза, можно было увидеть через щели кусочки неба. Где-то я был, но где? Я потрогал грудь. Я помнил выстрел, помнил звук, с которым мое тело упало на землю, помнил, как меня пинали сапогами и били палками. Помню, как перестало биться мое сердце, как меня наполнило чувство радости, а потом все стихло. Я умер. В таком случае…

— Эй! — хрипло крикнул я.

— Стефан, — ответил женский голос. Я почувствовал на спине чью-то руку и увидел, что одет в простую полинявшую рубашку из хлопка и холщовые штаны, одежду, которой у меня никогда раньше не было. Она была чистой, хоть и старой. Я попытался встать, но маленькая и удивительно сильная рука удержала меня за плечо.

— У вас была длинная ночь.

Я прищурился, и, когда глаза привыкли к темноте, я понял, что голос принадлежит Эмили.

Ты жива, — изумился я.

— Она засмеялась низким, ленивым, довольным смехом.

— Я должна бы сказать то же самое и вам. Как вы себя чувствуете? — спросила она, поднося к моим губам жестяную банку с водой. Я начал пить, вниз по горлу полилась прохладная жидкость. Никогда прежде я не пробовал ничего настолько чистого, настолько приятного. Я коснулся шеи в том месте, куда Катерина укусила меня. Она была чистой и гладкой. Тогда я в нетерпении рванул на себе рубашку, оторвав несколько пуговиц, и увидел, что и на груди нет никакого намека на пулевые ранения.

— Пейте, пейте, — как заботливая мать кудахтала надо мной Эмили.

— Дамон? — хрипло спросил я.

— Он снаружи. — Эмили подбородком указала на дверь. Проследив за ее взглядом, я заметил темную тень, сидевшую у воды. — Он выздоравливает, как и вы.

— Но как…

— Посмотрите на кольцо. — Эмили взяла меня за руку. На безымянном пальце мерцал синий лазурит, оправленный в серебро. — Это для исцеления и защиты. Катерина сделала его для вас в ту ночь, когда отметила вас.

— Отметила меня, — беззвучно повторил я, снова прикоснувшись к шее, а затем к гладкой поверхности камня.

— Отметила вас, чтобы вы стали таким же, как она. Вы почти вампир, Стефан. Вы в процессе трансформации, — говорила Эмили, как если бы она была врачом, ставящим диагноз пациенту с неизлечимой болезнью. Я кивал, делая вид, что понимаю, о чем она говорит, хоть мне и казалось, что это был какой-то совершенно незнакомый язык. Трансформация? Превращение?

— Кто меня нашел? — начал я с вопроса, заботившего меня меньше всего.

— Я. После того как вас с братом застрелили, все разбежались. Дом сгорел. Погибли люди, и не только вампиры, — с выражением глубокого сожаления на лице покачала головой Эмили. — Всех вампиров заперли в церкви и сожгли. И ее тоже, — сказала Эмили тоном, который невозможно было понять.

— Но это она сделала меня вампиром? — спросил я, касаясь шеи.

— Да. Но чтобы завершить переход, вы должны начать питаться как вампир. Это будет ваш выбор. Катерина обладала большой силой разрушения и смерти, но даже она должна была оставлять своим жертвам этот выбор.