Страница 77 из 130
— Чутье, — сказал я за него.
— Чутье, — подтвердил мерцающий и улыбнулся хитрой мальчишеской улыбкой на девчоночьем лице. — И что тебе подсказывает твое чутье на этот раз?
— Тебе не понравится, — объявил, не вернув улыбку. Это действительно походило на озарение. Ир мгновенно напрягся и даже нахмурился. Я продолжил: — Тебя ведь с ним тогда уже не было.
— Когда? — перебил Ир.
— Когда новеньких по классам распределяли. Вот оппоненты и воспользовались его временной дезориентацией. Решили жирную такую свинью подложить.
— Что ты имеешь в виду?
— Сам посуди. Собрали в один класс отпрысков известных фамилий, у которых еще к тому же характеры взрывоопаснее некуда. И осознанно сделали все, чтобы вас разобщить. Зачем? Все просто…
— Если бы передрались другие, могли бы не заметить, но наши родители… — Это сказал Том.
— Это бы подорвало престиж ректора и надолго отвратило его от реформ, — закончил Барсик.
Я кивнул. Все напряженно молчали. Пришлось снова брать бразды правления в свои руки.
— А вообще, — бодро объявил я, — все хорошо, что хорошо кончается. И давайте есть уже, а то сейчас слюной захлебнусь. Кто меня откачивать будет?
— Не беспокойся, — весело поддержал Ир в образе Иры, — ради такого случая даже не поленюсь выяснить у твоего переводчика, что такое искусственное дыхание.
— Рот в рот? — тут же уточнил я. Мерцающий напрягся. Он явно не так себе это представлял.
— Хочешь сказать…
— У них это очень похоже на поцелуй, — добавил свои пять копеек ласково улыбнувшийся Иру Барсик.
Мерцающий совсем скис, а остальные, посмеиваясь, начали придвигать к себе тарелки. Думал, что будет невкусно, ведь за время разговора еда успела окончательно остыть. Но снова оказался в дураках, забыв, что за одним со мной столом вагон и маленькая тележка огненных магов. Так что, яства мне разогрели. И я с удовольствием насладился божественным вкусом, который не постеснялся сравнить со вкусом амброзии. А потом мы все же пошли гулять и таки спустились по этой чертовой лестнице. Одно радует: подниматься не пришлось.
Глава двадцать первая
Каждому Огненному по Бандиту
Ирирган
Это такое странное чувство — свобода. В первую очередь свобода действия и свобода общения. Теперь, когда по вине Андрея все узнали обо мне, я испытал просто ни с чем не сравнимое облегчение. И казалось, готов был взлететь или раздуться от счастья, как мыльный пузырь, и лопнуть.
Мы шатались по Холёбаску до позднего вечера. Преодолели (пешком!) все триста девяносто восемь ступенек главной лестницы. Побывали в парке примирения и согласия, где Улька и Том устроили шуточную потасовку, к которой совершенно неожиданно присоединились Машка и Кар, а потом всех за шкирки растащила Иля. Причем сделала это так ловко, что у Андрея, который хоть и кричал всем и каждому, что у илитири матриархат, сам до конца этого так и не принял — так вот, у Андрея отвисла челюсть, и я с превеликим удовольствием вернул ее обратно. У психолога аж зубы клацнули. И мне было совсем легко и свободно хохотать на глазах у них, хотя в этом мерцании такое поведение мне было совсем не свойственно. Но ребята все поняли правильно, и я не почувствовал стыда или смущения.
Теперь куда лучше понимаю Барсима, который так откровенно признал, что встречается с темным командором. Обоюдная ложь тяготит, если не сказать больше — убивает. Кстати, они распрощались с нами, как только мы покинули кафе. У меня закралось подозрение, что Андрей к их сближению основательно приложил обе лапы и хвост в довесок. В общем, я решил потом, наедине, его об этом спросить.
Мне в целом не терпелось прижать приятеля к стенке и выпытать правду, что и о ком он думает. Его озарение про наших закостенелых консерваторов, которые продохнуть не давали, пока я на виду у всех работал над своим изобретением, заставило о многом задуматься. Конечно, я мог бы уже сейчас, посещая занятия вместе со всем классом в образе Иры, просветить их насквозь и выяснить все наверняка, но поостерегся. Это наши первоклашки, как не со зла обозвал «колокольчиков» Андрей, могли не обратить внимания на легкое, едва уловимое магическое воздействие в принципе и учителя могут не заметить, но рисковать всем, что успел сделать и запланировать, я не хотел. Поэтому решил пока отложить рискованный шаг до лучших времен.
А потом было весело, когда мы уговаривали Андрея сунуться, как он выразился, в черную дыру телепорта. Он всерьез хотел повторить наш путь пешком по лестнице к вершине утеса, чтобы оттуда забраться на дирижабль, летящий из столицы в университет с промежуточной остановкой в Холёбаске. Как землянин боялся! Мы все были неожиданно удивлены. Улька не выдержал и спросил первым:
— Как же ты нас за собой вел, когда эти черные напали? — прогундосил рыцарь.
Андрей невесело ухмыльнулся и заявил:
— Я ведь человек. Мы чем больше пугаемся, тем лучше действуем.
— Я тоже человек, — вступился за людской род Том. — Но что-то не замечал за собой такого.
— Значит, еще ни разу не испытывал настоящего страха, — философски обронил Андрей, посмотрев в сторону начальных ступеней лестницы. — Ты ведь мечник и маг, чтобы тебя напугать, надо очень постараться. А я ни то ни другое. Для того чтобы меня охватил ужас, нужно не так уж и много.
— Ну хочешь, глаза тебе закрою, и шагнем вместе, — предложил я с легкой издевкой в голосе. Страх такого взрослого парня перед порталом меня откровенно забавлял.
Андрей повернулся ко мне. Посмотрел с сомнением, а потом коротко кивнул и стал лицом к зеву телепорта. Зажмурился. Я сначала опешил. Предложение ведь было шуточное. Никак не ожидал, что он ухватится за него. Ладно. Раз такое дело, я, конечно, закрою. И все же, видеть такой иррациональный, на мой взгляд, страх было чудно. Переглянулся с Илей, пожал плечами, а потом зашел к психологу за спину, закрыл ему глаза одной рукой, а второй, чтобы не оступился, придержал за плечи. Мы шагнули с ним вместе: он впереди, я сзади.
Легкое головокружение, сонм серебристых искр — весьма привычные ощущения, но я отчетливо ощутил, как Андрей напрягся. Поэтому неосознанно прижался к его спине и слушал, как лихорадочно бьется о ребра сердце Андрея. Психолог не врал, он на самом деле испугался. Забавный. Хотя, стоит вспомнить, каков его мир и каков наш, и, наверное, если очень постараться, я смогу его понять.
Мы вернулись в университет ближе к вечеру, и все дружно помчались в класс — кормить наших подопечных. Изначальная идея землянина подарить нам, как он выразился, живой уголок, начала оправдывать себя. И чем дальше, тем быстрее. «Колокольчики» сплотились на фоне общих забот и теперь уже общих тайн. Поэтому можно было смело заявить, что день удался. И, как ни странно, вместо того чтобы злиться на олуха-психолога за его безалаберность, я был счастлив.
Под конец Андрей объявил, что уходит спать, а то и без того еле на ногах стоит, так мы его, как он сказал, ухандокали. Разумеется, на этот раз я даже скрывать не собирался, что снова ухожу к нему. Он, видя, как я шагнул вслед за ним, лишь коротко вздохнул и махнул рукой, пропуская меня перед собой. От его переводчика уже знал, что у них принято пропускать женщин вперед. Я, конечно, не женщина, но в мерцании как раз она. Поэтому возражать и возмущаться не стал.
Когда за нами закрылась дверь и в спины перестали упираться удивительно теплые взгляды ребят, Андрей, не поворачиваясь ко мне, неожиданно привалился плечом к стене коридора и коротко выдохнул. Сразу на ум пришла не моя, а чужая ассоциация, заложенная в его переводчике, — словно перед прыжком с вышки. Такое его поведение мне совсем не понравилось.
Будь я все еще девушкой, мог бы с легкостью его обнять. Ведь мы, мерцающие, в мерцаниях меняемся не только снаружи, но и внутри. Но, как только за нами захлопнулась дверь, я стал собой. Так страстно хотел почувствовать себя настоящим, что изменился почти мгновенно.