Познавший Кровь

– Вы извините нас, молодой человек, но покажите этому полоумному зубы. Пусть успокоится, дурак, да и мне спокойней будет.

Я несколько секунд раздумывал над ее просьбой, а затем пожал плечами и улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Естественно, два из них были ненормально большими.

Вероника Анатольевна ойкнула, перекрестилась и упала в обморок.

Михаил Игнатьевич тоже ойкнул, тоже перекрестился, но в обморок не упал, а схватил удачно подвернувшийся под руку крест с распятием и в религиозном исступлении направил его на меня.

– Иззыди, Сатана! Иззыди!

А мне этот спектакль довольно-таки надоел. Я устало провел рукой по лицу, стирая влагу, взял кружку и отпил чаю. Смотря одним глазом на толстяка, дабы ненароком не подвернуться под его распятие (оно килограмма три весит, не меньше!), я обмакнул палец в варенье и запихал его в рот. Хотя рядом и лежали маленькие серебряные ложечки, я не стал их брать, потому что серебро, мягко говоря, вампирам противопоказано.

Михаил Игнатьевич, заметив это, пришел в еще большее исступление и блажил так, что соседи наверняка заподозрили в этом доме как минимум начало конца света. Посторонние люди для меня были не нужны, и я, бросив хмурый взгляд на толстяка, тихо, но внушительно сказал:

– Успокойтесь, Михаил Игнатьевич! Ради бога, прекратите орать, а то я оглохну!

Толстяк замолчал, пару раз хлопнул глазами, но после принялся вопить с новой силой.

– Да заткнитесь же вы наконец! – рявкнул я так, что хрустальная люстра на потолке издала мелодичный звон. – Замолчите и поднимите жену!

На этот раз он действительно замолчал. Неуклюже усадив супругу на софу, он, постоянно озираясь на меня и бормоча какие-то проклятия, начал искать в комнате что-нибудь посущественнее распятия. Дошло, что не помогает, блин…

– Я к вам, собственно, по делу пришел, – спокойно сказал я, усевшись в кресло.

– Вот еще, буду я иметь дела с исчадьем ада! – воскликнул толстяк.

Я издал наполовину яростный, наполовину уставший стон и опять рявкнул:

– Сядьте же вы, наконец! Забудьте, что вы видели, разве это так трудно?

Михаил Игнатьевич промолчал, однако сел рядом с женой. Его все еще била крупная дрожь.

– Успокойтесь, черт вас возьми! Возьмите себя в руки, вы же мужчина!

– Как же! – крякнул толстяк, покрываясь обильной испариной.

– Не заставляйте меня постоянно на вас рычать! – ответил я ему на это. – Сначала выслушайте меня, а потом орите сколько душе угодно. Итак, когда я напугал вас в вагоне метро, то сделал это специально. Уж извините меня. Однако, вы так поспешно скрылись, что даже забыли собственный портфель, и я решил вернуть его вам, тем более что там были визитки с вашим адресом.

– Будь они прокляты, визитки эти! – забормотал толстяк.

– Помолчите, я еще не кончил! На визитках сказано, что вы – ювелирных дел мастер, а это именно то, что мне нужно на данный момент. Я хочу попросить вас сделать для меня копию одной вещи, и как можно быстрее.

– Вот еще! – выкрикнул в мою сторону Михаил Игнатьевич.

Я спокойно вытащил из кармана пачку евро и бросил на стол рядом с подносом.

– Это задаток. Выполните заказ – дам столько же.

Толстяк нехотя перевел взгляд с меня на деньги, затем обратно. На его лице виделась бурная работа мысли, и в конце концов он сказал:

– Ни за какие деньги!

– Одумайтесь, Михаил Игнатьевич! Здесь же столько, что вам хватит на пару лет!

– Нет, нет и нет! – упрямился он.

Я было подумал, что дал мало денег, но чертыхнулся. В самом деле, на столе лежало не меньше трех тысяч! Да я сам бы от таких денег не отказался! Но тут до меня дошло, что стоит попытаться пойти другим путем.

Я принял самый серьезный вид и выпалил:

– Я знаю, кто убил вашу внучку.

Глаза толстяка округлились еще больше, что, как мне казалось, просто невозможно.

– Убил!?

– Да. Мне очень жаль, но Оля мертва.

– О, боже, боже! Бедная Оленька! Бедная внучка! О, боже!…

Меня такое частое упоминание Господа начало уже нервировать. Я ударил по стол кулаком, но не сильно, чтобы ненароком его не разбить:

– Слушайте! Я прошу вас сделать копию вот этого. – Я вытащил Медальон. – Он мне нужен для уничтожения того, кто повинен в смерти вашей дочери.

Эти слова оказали на старика влияние большее, нежели деньги. Он даже начал более или менее спокойно соображать.

– А где гарантии?

– А на кой ляд вам гарантии? – вопросом на вопрос спросил я. – Вы сами понимаете, что никаких гарантий я вам дать не могу, но раз так рьяно верите в Бога, то также поверьте и моим словам. Просто попробуйте!

– Не сравнивай!…

– Просто поверьте мне! Поверьте, что эта вещь и ее копия нужны мне для уничтожения зла!

– Ой, как сладко заливаешь!

– Я говорю совершенно серьезно! С чего вы, вообще-то, взяли, что я исчадие Ада? Разве на мне написано? Написано, спрашиваю?

– Н-нет, – замотал головой Михаил Игнатьевич.

– Тогда почему вы так решили? Распятие, иконы, лампада, ваши молитвы… Помогло избавиться от меня?

Толстяк часто мигал глазами, шумно вдыхал и выдыхал воздух и молчал. Затем возопил:

– Ложка! Ты не взял ложку, потому что она серебряная!

Я поморщился, глядя на его дрожащий перст, и взял ложку. Я продолжал морщиться, но уже от боли, пронзившей пальцы. И почему серебро имеет такое влияние на вампиров? Боль начиналась в подушечках и свинцовыми ручьями текла через кисть в предплечье, а затем в плечо и так до самого мозга. Я не стал дожидаться, пока пойдет дым от моих пальцев, и положил ложку на место.

– Удовлетворены?

Скорее всего, Михаил Игнатьевич остался удовлетворен, потому что дыхание его стало ровнее. В этот момент очнулась Вероника Анатольевна, но перед тем как поднять вселенский хай, супруг придержал ее.

– Вам в самом деле известно, кто убил нашу внучку?

Я кивнул.

– И вы хотите отомстить ему за это?

– Не только за это. Я хочу уничтожить существо, натворившее много других бед.

Уж верил мне толстяк, или нет, но что-то переменилось в его взгляде. Он принял от меня Медальон, покрутил его в руках.

– Дорогая штука. Чтобы сделать ее копию, ваших денег не хватит: здесь ведь золота только тысяч на сорок, а камни… что-то около ста сорока. Итого сто восемьдесят тысяч рублей.

– Или… пускай семь тысяч евро, – сделал я условный подсчет. – Этого с лихвой хватает.

– Но… – Михаил Игнатьевич перевел взгляд на деньги и, по-моему, только сейчас понял, что там лежат именно евро, а не русские рублики.

– Я дам вам десять тысяч евро, если выполните заказ, – заверил я его.

– А вам действительно нужно для… благих целей? – подала голос Вероника Анатольевна.

Я медленно и эффектно кивнул.

– Не стоит судить о чем-то лишь по внешнему виду, – многозначительно и таинственно произнес я после паузы.

Старики переглянулись.

– Хорошо, я сделаю копию как можно быстрее. А после… Исчезнете навсегда из моей жизни!

– Обещаю вам, Михаил Игнатьевич.

– И покарайте убийцу Оленьки! – вставила Вероника Анатольевна.

– Постараюсь, – честно пообещал я.

Вот только непосредственного убийцу я карать не собирался – этим пусть занимается кто-то другой.

Михаил Игнатьевич оказался на редкость искусным мастером. Настоящим мастером своего дела. Всего лишь за пять с небольшим часов он создал копию Медальона Бескровия, которую едва ли можно отличить от оригинала: тот же вес, тот же цвет золота, такие же иероглифические рисунки, камни. В самом деле, мне потребовалось усилие, чтобы заставить себя запомнить, в каком кармане у меня лежит истинный Медальон, а в каком – подделка.

Я расплатился и засобирался уходить, но Вероника Анатольевна так хотела узнать подробности смерти своей внучки, что я не мог от нее отделаться. В конце концов, чтобы перекрыть лавину вопросов, я ответил просто:

– Она умерла не самой худшей смертью. Лучше еще раз помолитесь за ее душу, а не вынуждайте меня отвечать на дурацкие вопросы.