Страница 3 из 11
– И поэтому ты притащил меня сюда?
– Хочешь обратно?
– Нет! Нет, обратно не хочу.
– И домой тоже?
– Куда домой?
– Ну, туда, – Вятич кивнул в сторону, откуда мы приплыли.
– Туда можно.
Обратно плыть было легче – помогало течение.
– Так почему ты все–таки два года назад притащил меня в Козельск?
Он усмехнулся:
– Когда появилась возможность переправить еще кого–то, сразу вспомнил о тебе. Хотелось показать, что ни на что не способна. А ты оказалась ничего, особенно когда калечила монгольских лошадей в дружине Коловрата.
– А… ты давно здесь?
Он только кивнул, и снова было ясно, что расспрашивать больше не стоит. Может, пока не стоит?
– А Анея?
– Твоя тетка? Нет, она здешняя. Но в Москве бывала.
Глаза Вятича смеялись, и я вдруг поняла, что Анея явно знает обо мне что–то такое…
Но на этом все обсуждение переходов «туда–сюда» из тринадцатого века в двадцать первый было закончено. Видно, не дозрела еще, чтобы мне все объяснять. Ладно, сама разберусь! Ты еще не знаешь, какая я упрямая.
Временами я задавала немыслимо дурацкие вопросы:
– Вятич, а ты кто теперь? Ну, раньше в Козельске был сотником, а теперь?
Он вздохнул:
– А теперь вот твой охранник…
– А деньги у нас откуда?
– Настя, вот ты о чем спрашиваешь? Откуда здесь ты сама?
– Я–то из Москвы. А ты что, доллары поменял в местном обменнике?
– Нет, сразу со счета снял вот такими монетами. – Он выразительно тряхнул большим кожаным кошелем. – Там еще были монгольские тугрики, но это уже для тебя, когда снова за Батыя возьмешься.
Через два дня, выбравшись утром наверх, я ахнула – вокруг было белым–бело. Красиво…
На наше счастье, зима встала быстро, и реки подмерзли основательно, и снег лег ровно, без оттепелей и грязи. Ехали верхом, так быстрее, да и легче. Больше всего меня потрясло имя моей новой кобылы: Слава. Это, конечно, не моя прежняя Слава, на которой воевала еще у Евпатия Коловрата, но похожа очень. На глаза даже навернулись слезы:
– Спасибо, Вятич.
– Да ладно…
Дорога с давних лет накатана и набита, но в последние годы поток, видно, снизился, и пока не встал хороший санный путь, проезжавших было мало.
Вятич застрял на самом краю деревни с каким–то мужиком. Ну сколько можно? Я помаялась–помаялась и тронула Славу:
– Поехали, лошадка, пусть догоняет.
Дорога к следующей деревне, где мы намеревались обедать, вела через лес, но кого мне бояться? Ордынцев здесь нет, волкам после прошлогодних событий я почти родственница, а медведи залегли в берлоги. Иначе Вятич будет еще два часа выяснять какую–нибудь ерунду. Нет, я понимаю, что для него очень важно, когда собирать остролист, но и обо мне подумать не мешало, холодно же просто стоять.
Сотник просто посмотрел мне вслед, даже не окликнув. Ах, ты так?! Вот возьму и даже в следующей деревне останавливаться не буду, в конце концов, не слишком оголодала!
Вообще–то я без Вятича никуда, но иногда так хотелось повыделываться…
Я настолько задумалась, что от звука человеческого голоса остановила Славу, даже не успев понять, что произошло.
– А ну стой! – Из кустов прямо передо мной появились трое крепких мужиков откровенно разбойничьего вида.
Опля! Только вас мне не хватало. И чего я полезла одна, могла же подождать Вятича. Пришлось остановиться.
– Стою.
– Чего? – почему–то растерялся от такой покорности старший. Его явно удивило, что малец (а как иначе меня воспринимать?) не только не испугался, но и с откровенным интересом разглядывал нападавших. Здоровенный парень бестолково топтался на снегу, вместо того чтобы меня грабить. – Ты эта… чего эта?..
Да уж, особым изяществом речь разбойника не отличалась. Я оглядела его внимательней, нет, и на Соловья–разбойника, несмотря на немалые габариты, он не тянул, так себе, мелкая шпана. Конечно, ростом и силушкой матушка–природа не обидела, пожалуй, мог на загривке не только меня унести, но и мою Славу. Мне сразу вспомнился мультяшный Алеша Попович, у которого шея начиналась на уровне лопаток, а плечи не помещались в экран, неужели художники срисовывали вот с этого? И дубина в руках вполне основательная, даже жаль дерево, которое этот придурок загубил для своего немудреного оружия, но пока он с такой развернется, я успею до Новгорода добежать, не то что напасть в ответ. Только нападать почему–то не хотелось совсем.
– Чего «эта»?
– Ну, ты чего на помощь не зовешь?
– Кого? – окончательно удивилась я. Сила есть, ум необязателен? У него в башке вообще ничего не осталось, кроме опилок, или принципиально отказывается воевать с одним пацаном?
Не лучше вели себя и остальные: вместо того чтобы окружить меня, эти двое почему–то топтались прямо возле кустов, из которых выскочили, словно готовясь драпануть. Ага, разбойники начинающие, а потому, встретив малейший отпор, наверняка дадут стрекача. Но и предводитель тоже растерялся, не встретив должного сопротивления или испуга.
– Деньги, – наконец сообразил горе–атаман.
Где это Вятич запропастился? То тут как тут, а сейчас не слышно. Может, эти вот не одни, а еще пара десятков уже наседают на сотника? Ведя странную задушевную беседу с разбойником, я прислушалась: нет, боя сзади не слышно, но и Вятича тоже. Ничего, справлюсь сама.
Рука легка на рукоять меча, прятавшегося под плащом.
– Деньги? Да ладно, я вас и так отпущу, пожалею.
– Чего это? – Но вопрос относился уже не к моим словам, а к блеску стали, обнаруженной прямо перед носом.
Нет, он точно придурок, потому что перебить мечом толстенную дубину, бывшую в его руках, я не смогла бы при всем желании. Ему достаточно просто сделать движение, и полетела бы в сторону вместе со своим оружием, либо меч был в кустах сам по себе, а я валялась на земле с вывихнутой рукой. Но детинушка не сообразил от моего клинка даже отмахнуться.
Двое других оказались куда шустрее, они уже ломились сквозь кусты, как два мамонта, хотя вряд ли мамонты бегали с такой скоростью. Сзади раздался насмешливый голос Вятича:
– Ну а ты чего стоишь, догоняй. Или платить будешь?
– Не… чего платить?
– Беги, говорю, да побыстрее! – Я не выдержала уморительно глупого вида бедолаги.
Вслед ему так хотелось заулюлюкать, но совесть не позволила. Я же прекрасно понимала, какая нужда заставила вот этого сильного парня взяться за дубину, чтобы грабить проезжающих.
Видно, об этом же подумал и Вятич, потому что тишину леса прорезал его голос:
– Эй, работа нужна?
Я прислушалась, кажется, сотника все же расслышали, треск кустов неожиданно стих. Мы переглянулись, ожидая.
– Ну, выходи, выходи, не бойся, не обидим.
На дорогу снова выполз тот самый детина, но уже без дубины.
– А чего же дубину–то не взял?
– Дык… зачем?
– Нас грабить.
– Не–е, – замотал большущей башкой несостоявшийся разбойник.
– Первый раз, что ли? – поинтересовался Вятич, спешиваясь.
– Ага. – Разбойника явно обрадовала сообразительность Вятича.
– Семья есть?
– Не, мамку татары пожгли.
– А к нам пойдешь?
– Куда это к вам?
– Нас охранять.
Парень недоверчиво покосился на меня:
– Чего вас охранять, ежели вон мальчонка и тот с мечом?
– Это не мальчонка, это моя жена.
– Ну да?
Я, смеясь, сняла шапку, освобожденная от головного убора коса легко скользнула змеей по спине. Тут же последовал недоверчивый взгляд разбойника:
– Жена, говоришь?
Под укоризненным взглядом Вятича быстро спрятала косу: негоже замужней женщине ходить с непокрытой головой.
– Тебя как зовут–то?
– Тишаня…
Самое то для крепкого, словно дуб, и здоровенного парня, от одного голоса которого по осени могла бы осыпаться листва с деревьев. Кто ж его так назвал?
Вятич тоже крякнул, но даже следа улыбки невозможно было заметить на его лице.
– Ну, чего, Тишаня, согласен нас охранять до Новгорода?