Страница 54 из 70
— Стрелок! — громко закричал шагавший рядом с Сашей Эвдальд Корабельщик. — Ловите стрелка! Вон он, на крыше!
— И там! — Манций Зерно показал рукой в совершенно другую сторону. — Смотри, смотри, побежал… Вон он!
— Лови злодея!
Снова грянули колокола, да какое там! Какая церковь, какие молитвы, если вдруг с необыкновенной силой вспыхнул древний инстинкт — ловить, хватать, удержать! Да и преступник-то, казалось, был очень близко, только лови.
— Лови, лови! Вон он!
— Вон они! Туда, к гавани побежали.
— А мы наперерез!
— А мы — на крышу!
— А мы…
Каждый, буквально каждый желал засвидетельствовать свою лояльность, выказать благородство и честь, желание жизни не пожалеть за любимого правителя, пусть даже еще и будущего.
И Александр тоже поддался всеобщему порыву, вдруг вспыхнувшему в толпе с быстротой подожженного ударом молнии сена! Ему тоже надо было бежать, лишний раз перед наследником показать свое рвение. Так ведь и всем хотелось того же.
Случилась свалка, все орали, гомонили, бегали, точнее, пытались бежать, что было уже вряд ли возможно на этой небольшой площади, вдруг превратившейся в бурный кипящий котел.
А Саша, в числе немногих других, успел! Выбрался, ухватился за забор, подтянулся — вот уже и крыша. И брошенный впопыхах лук — вот он…
Где же несостоявшийся убийца? Куда он мог деться? Наверное, перепрыгнул туда, на соседнюю крышу. Сарай там, что ли, или мастерская? Ну да, мастерская, судя по запаху — кожевенная. Саша уже бежал…
Слышно было, как позади грохотали по крыше стражники. Вот тоже перепрыгнули на амбар и побежали дальше.
Саша, наоборот, замедлил шаг, потом остановился. Что-то привлекло его внимание, какой-то звук… Стук, что ли? Не на крыше, внизу, во-он под тем корытом.
Выхватив из-за пояса кинжал, молодой человек спрыгнул.
Его не стали дожидаться. Прятавшийся под корытом человек, отбросив ненужное уже укрытие, выскочил в распахнутые настежь ворота и во всю прыть побежал по безлюдной улочке. Маленького роста, карлик, что ли? Да какой там карлик, мальчишка! Босой, меховая безрукавка, короткие, чуть ниже колен штаны, светлые волосы. Лет двенадцати, наверное. Ага! Вот почему стрела не пробила доспехи! Просто не хватило сил как следует натянуть тетиву. Ну, террорист… Стоит ли догонять такого?
Александр пригнулся: резко остановившись, парнишка вдруг развернулся и с ходу метнул в молодого человека длинный, сверкнувший на солнце нож.
Хорошо метнул, метко и со знанием дела. Если бы Саша вовремя не подался в сторону, чисто по старой каскадерской привычке уклоняясь от любой летящей железки, то…
— Ах ты, гаденыш!
Хевдинг настиг малолетку в три прыжка, ухватил за руку, заломил, предупредил сразу:
— Не вздумай кусаться — вышибу зубы. Ну? Ты зачем ножиком кидался?
— Это и не я вовсе… У-у-у…
Черт! Показалось, что ли?
На левом предплечье мальчишки синела татуировка: штурвал, ленточка с якорями и надпись «Тобариш»…
Глава 17
Зима 455 года. Карфаген
Эльмунд
Ты же нынче скорбящее сердце скрепи надеждой… [17]
Мальчишку звали Эльмунд, Эльмунд, сын Ингульфа.
О, как вспыхнули глаза парнишки, когда Александр закатал рукав туники, показав точно такую же татуировку — штурвал, ленточка с якорями, надпись. Только это была правильная надпись: «Товарищ», а не «Тобариш», как у Эльмунда. Ингульф сделал татуировку по памяти.
Они тогда сразу же пошли в таверну, в «Ногу повешенного», она как раз находилась недалеко, и первое, что спросил хевдинг: кто у парнишки отец?
— А тебя как зовут, уважаемый? — Подросток хитро прищурился, наверное, все еще до конца не верил.
— Александр, — просто отозвался Саша. — Александр Рус. Твой отец, Ингульф, был моим другом и братом. Ты не хочешь сказать, что с ним?
— Я не знаю. — Мальчишка растерянно захлопал ресницами. — Говорят, он был схвачен и казнен как заговорщик. Мы жили в Гадрумете, скрывались. Его узнал некий Алагис-хевдинг — случайно встретил на рынке. Или не случайно, может, выдал кто-то из своих через пять лет после разгромленного мятежа. Но никто никогда не видел отца распятым! И потом лично Гуннерих приказал умертвить мою мать… И меня.
— А кто была твоя матушка?
Парнишка гордо вскинул голову:
— Эрмендрада, дочь Готбальда Старого. Внучатая племянница Гейзериха.
— Тсс! — Александр тревожно оглянулся и приложил палец к губам. — Не говори об этом так громко, здесь и у стен могут найтись уши. Значит, твоя матушка — родственница правителя. Выходит, и ты…
— Выходит, и я, — пожал плечами мальчишка.
— Знаешь, парень, этим вовсе не стоит хвастаться! Наоборот, о твоем родстве стоит поскорее забыть, слишком уж оно опасно.
— Я знаю, — тихо промолвил Эльмунд. — Моей бабушкой была сестра Гундериха, правителя асдингов и си…
— Тише! — Атександр поспешно зажал мальчишке рот. — Умоляю тебя, тише! Не стоит трепаться о своих родичах в таких местах, где твои слова может услышать кто попало.
— Но ты же не кто попало! Ты же побратим отца. Он о тебе много рассказывал, мне тогда было лет пять, наверное. Но я запомнил! Отец говорил, что ты исчез, ушел в свою небесную страну, чтобы никогда уже не вернуться.
Молодой человек опустил глаза. Да, именно это он и сказал тогда побратиму Ингульфу перед тем, как попрощался.
— А я вот почему-то знал, что когда-нибудь тебя встречу! — неожиданно улыбнулся подросток. И тут же нахмурился: — Только не думал, что так… Ты служишь Гуннериху?
— Нет. — Александр отозвался, не задумываясь. — Только себе. И тем, ради которых живу. Я здесь с важным делом, а друзья мои затерялись в военных походах. Каждый человек ценен и… Если у тебя, Эльмунд, нет важных и неотложных дел, то я хотел бы попросить: не согласился бы ты кое в чем помочь мне?
— О, конечно же! — Лицо мальчишки озарилось радостью.
Он был очень похож на отца, светловолосый, худенький, с таким же вздернутым носом. Только глаза — блестящие, густо-карие, — наверное, в маму.
— Клянусь Святой Троицей, — Эльмунд даже привстал. — Я сделаю все, что ты попросишь, ибо ты — единственный друг моего отца, брат даже! Матушка говорила, как отец сокрушался, что тебя не было на их свадьбе.
— Ты клялся Троицей? — тихо спросил Саша.
— Да! Я католик.
Час от часу не легче! Мало того, что сын заговорщика и опасный королевский родич, так еще и это… Быть католиком в царстве ариан чревато неприятностями.
— Идем отсюда. — Подождав, когда парнишка насытится, Александр расплатился с трактирщиком и, быстро поднявшись, вышел.
Эльмунда не пришлось долго ждать.
— Ты сказал, пять лет без родителей. Где ж ты все это время жил, что делал?
Подросток опустил глаза:
— Можно, ты не будешь об этом спрашивать?
— Хорошо, не буду. Тогда идем, пока поживешь у меня. Если, конечно, не передумал.
— Нет-нет! Не передумал, что ты! — Эльмунд выкрикнул это поспешно, испуганно. Как будто боялся, что неожиданно обретенный родич вдруг возьмет и исчезнет.
— Нам сейчас налево… Вон за тем прекрасным храмом!
— Это церковь еретиков!
Ишь ты…
— Нам сейчас — по лево, — забывшись, Атександр произнес по-латыни.
— Надо говорить «влево», а лучше — «налево», — тут же поправил Эльмунд. — Матушка меня учила ромейской речи.
— Тебе придется немного поизображать моего слугу.
— Как прикажешь!
Ну хоть с этим, наверное, проблем не будет.
Паренек был в чем-то очень наивен: взял да пошел с вовсе не знакомым, по сути, человеком. Ну и что, что «Товарищ» на левом предплечье? А вдруг…
По пути Эльмунд постоянно скашивал глаза и радостно улыбался. Ну еще бы ему не радоваться: внезапно обрел родственника! А до этого жил, потеряв все…
Как именно жил? Да просто-напросто выживал, одиночка здесь никому не нужен. Скорее всего, нищенствовал или пристал к какой-нибудь шайке и промышлял разбоем, других вариантов нет. Потому и рассказывать ничего не хочет. Ладно, до конца весны время есть.
17
«Беовульф» Перевод В. Тихомирова