Страница 34 из 70
Не встречая сильного сопротивления, король Гейзерих захватил все африканские города, в том числе и Карфаген, который сделал своей столицей. С этого момента — с 439 года — вандалы и отсчитывали ход времени.
Гейзерих управлял своим королевством довольно жестко, и первое, что сделал, — укрепил свою личную власть, приказав утопить жену родного брата и их детей. Точно так же, кстати, через несколько десятков лет поступит и основатель Франкского королевства Хлодвиг. Такие уж были времена, нравы и обычаи. Близкий родственник короля — опасная привилегия!
~~~
— О мой вождь, не скажешь ли, как называется эта дыра? — опираясь на борт, лениво поинтересовался Гислольд.
Хевдинг лишь пожал плечами и скомандовал смену галса.
— Мы что, собираемся туда поворачивать? — Стоявший на румпеле Фредегар удивленно захлопал глазами.
— Собираемся, — Александр пригладил растрепанные ветром волосы. — Если те моря, где мы плыли раньше, ничьи, то это — вандальское. Хозяевам нужно платить, а у нас нет денег и нет достаточных сил, чтобы сражаться со всем флотом Гейзериха.
— Тогда поступим на службу к этому славному кенигу! — громко расхохотался Оффа. — Думаю, он не откажется нас принять.
— Да. Но для начала нас ограбят его люди. Не будем платить — заберут корабль. Какими бы мы ни были сильными и умелыми воинами, вандалов все равно больше!
— Так мы сворачиваем…
— Чтобы взять попутный груз, любезнейший братец, и заработать денег для уплаты портовых взносов.
Лошадиная Челюсть снова захохотал:
— Груз? В этой дыре? И что такого там может быть?
— А вот поглядим.
Убогий причал, не менее убогие суденышки, полуразрушенная стена, которую, судя по всему, никто и не собирался восстанавливать, нелепая базилика на холме, пара каменных домов, остальные — хижины. Однако вместе с тем — и бескрайние колосящиеся поля, и тучные стада, пасущиеся на зеленых лугах, и финиковые пальмы.
— Пристанем между вон тех лодок, — скомандовал хевдинг.
Признаться, не только желание заработать влекло его сюда. В крупные порты «Тремелус», естественно, не заходил, чтобы не вызвать ненужного ажиотажа. Но не мог же он совсем обходиться без пристаней? Команде нужна пресная вода, свежая пища. Скорее всего, корабль вставал на рейде и с него высылали в селение шлюпку. Да, скорее всего, так.
Наверняка кто-нибудь из местных что-нибудь да заметил.
Нужно было убедиться, что «Тремелус» никуда не свернул.
~~~
Оставив дружинников на корабле, Александр прихватил с собой приодевшегося по такому случаю Гислольда и, справившись у первого попавшегося мальчишки о том, где находится рынок, отправился туда.
На ведущей между хижин дорожке царила неописуемая грязь: под ногами валялись рыбьи потроха, кости, гниющие фрукты, навоз, а обочь высились какие-то смрадные кучи.
На рынке торговали буквально всем: финиками, кокосами, рыбой, керамической посудой, деревянной и плетенной из лозняка утварью, мелким скотом, домашней птицей и даже рабами — чернявыми тощими девочками-подростками, кому такие нужны-то?
— Что мы будем брать, мой вождь? — деловито осведомился молодой варвар.
Саша пожал плечами:
— Пока ничего. Просто постоим, посмотрим. Да, я бы чего-нибудь попил.
— А вон там навес! Наверное, продают вино…
— Возможно, но туда мы пойдем чуть позже.
Чужаков, конечно же, заметили, тем более таких видных, при оружии, в добротных плащах, надетых, несмотря на жару, для пущей солидности. Заметили и наперебой зазывали, крича на странной смеси латыни, местных и германских наречий:
— Купите орехи, добрые господа! Очень хорошие орехи, вкусные. Отдам корзинку всего за денарий!
— Ага, за денарий, — с усмешкой бурчал Гислольд. — За денарий ее вместе с тобой можно взять.
— А вот пояса, сумки, сандалии! Вы посмотрите только! Настоящая змеиная кожа, не какая-нибудь подделка.
— Ножи, точила, ножницы… Ножи, точила, ножницы…
— Иголки-булавки! Иголки-булавки. Иголки… Господа, не проходите мимо — есть прекрасные фибулы для ваших плащей!
— Ткани, ткани, замечательные, койские, прозрачные — от жары и для любимых жен… или любовниц!
— Что у вас сегодня, базарный день? — хмуро осведомился Саша.
— Да, господин.
— То-то я и смотрю — слишком уж много народу.
— Господа-а-а! Купите девочек! Дешево совсем отдам, если возьмете всех сразу. Ну, за всех четырех всего три денария, а? Ладно, два!
— И в самом деле, дешево продает, — оглянувшись, заметил Гислольд. — Может, купим?
— Нам только девочек не хватало.
— Симпатичные… Все же я пойду, приценюсь, заодно поболтаю.
— Давай. Встретимся под навесом, поглядим, что там за харчевня.
Александр неспешно зашагал дальше, то и дело останавливаясь у бойких мест. Приценивался, лениво торговался, а больше прислушивался к разговорам, иногда пытаясь направить их в нужное русло.
— Говорят, здесь, в ваших водах, рыбаки видели огромный черный корабль.
— Черный корабль? Может быть. А что значит — огромный?
— Примерно как пять египетских зерновозов.
— Действительно огромный. Не, такой не видали.
— Откуда товар? — Саша остановился напротив торговца инжиром.
— Свой.
— А много его у тебя?
— Да есть. Возьмешь сразу телегу, уступлю дешево.
— Телега мне без надобности. Что, только здесь, у себя, продаешь или куда возишь?
— Да вожу иногда в Цезарею. У нас многие туда возят. Не такой уж и близкий путь, господин, целый день уходит.
— Да еще, поди, разбойники — лихие люди?
— А на это уж господня воля, мой господин. Так возьмешь телегу-то? Могу и полтелеги отдать.
— Да я не покупаю, — честно признался хевдинг. — А вот попутный груз в Цезарею взял бы. У меня корабль.
Маленький, сморщенный, смуглый торговец осклабился:
— Корабль — это хорошо.
Кто бы спорил.
— Значит, тебе не надо везти?
— Не надо, господин. Здесь продам. А ты по рынку-то походи, поспрашивай, может, кому и надо. Во-он туда, в харчевню иди. Там важные купцы собираются, с ними и потолкуй для начала.
Поблагодарив торговца отрывистым кивком, Александр оглянулся: Гислольд все стоял да, прицениваясь, щупал девок. Хевдинг сплюнул и деловито зашагал к навесу.
Никаких столов, стульев, лавок в харчевне не было, и Саша уселся прямо на покрытый ковром дощатый помост, поджав по-турецки ноги.
Служка в белой бараньей шапочке, подбежав, поклонился и, ничего не спрашивая, налил из кувшина вино в большую глиняную плошку.
Саша поднял глаза, и слуга снова поклонился:
— Уже разбавленное, мой господин!
— Нет уж, неси чистое, неразбавленное, — ухмыльнулся хевдинг. — И чего-нибудь поесть. Сыр там, фрукты…
— Сделаю, господин.
Слуга тут же переменил кувшин и притащил целое блюдо снеди: лепешки, острый соус из протухших рыбьих кишок — гарум, вареную фасоль, коровий и козий сыры, жаренную на вертеле рыбу.
Саша даже рассердился:
— Я ж просил — только закуску! А впрочем… Тащи-ка еще одну кружку.
Гислольд уже подходил к помосту, довольный и улыбающийся.
— Есть попутный груз, хевдинг! — едва сев, выпалил парень.
— Молодец! — Александр все же недоверчиво прищурил глаза. — Пей вино и рассказывай.
Утерев выступивший на лбу пот рукавом, юноша с удовольствием опростал кружку:
— Его зовут Ашкензи, ну, того торговца. И у него есть брат.
— Очень приятно, что у него есть брат, — кисло улыбнулся хевдинг. — Только нам с того какой толк?
— Родной брат этого Ашкензи — тоже торговец, и он с удовольствием бы отправил в Цезарею смоквы и сливы, — продолжал Гислольд, налив себе еще кружку. — Иначе они просто сгниют, их слишком много. А там, в Цезарее, нас встретили бы и разгрузили. Четверть этих слив — наша!
При этих произнесенных радостным тоном словах Саша чуть было не поперхнулся вином:
— Вот так радость! Понос теперь точно обеспечен. На что нам сдались эти сливы?
— На… что, мой вождь?