Смерть Аттилы

— Это была твоя идея. Мы могли бы выпросить еду в кухне кагана. Мы могли бы украсть ее у моего отца. Мы могли бы потерпеть до завтра. Что будет, если в снегу мы потеряем дорогу?

Бряк коротко засмеялся, как будто залаяла собачонка. Он и Монидяк начали издеваться над Яя из-за его осторожности. Такс осмотрелся. Они ехали по краю болота, и лошади делали мелкие шажки по неровному и хрупкому покрытию. Впереди, сквозь падающий снег, он с трудом мог различить дома наверху холма, где жили гепиды. Дальше этого места хунну могли ездить только с позволения кагана. Конечно, они все проезжали здесь много раз, но никто из них не знал местности достаточно хорошо. Монидяк был братом Эдеко, начальника стражи кагана, и часто выполнял его поручения. Он говорил, что знает, где гепиды хранят свои запасы и где пасутся их стада. Ветер бросал пригоршни снега прямо в лицо Такса. У него от холода замерзли щеки.

Чтобы пересечь брод, они следовали друг за другом. После первых порывов ветра со снегом буря, кажется, немного улеглась, и Такс смог видеть чуть дальше. Он придержал свою лошадку. Яя поравнялся с ним, и когда подъехали остальные всадники, он отцепил кувшин от пояса Яя и поднял его вверх. Яя кивнул. Такс сделал длинный глоток и передал кувшин Бряку.

Впереди Монидяк повернул лошадь по ходу реки и нахмурился, глядя вниз. Яя забрал кувшин у Такса.

— Видишь? — прошептал он. — Он забыл дорогу. Мы из-за него заблудимся.

— Нет, — сказал Такс, стряхнув снег с плеч своей новой шубейки. Он выиграл ее у Монидяка в кости. Мать Монидяка провела половину лета, украшая одежду красной и черной вышивкой и бисером. Теперь Такс пожалел, что не надел свою одежду, чтобы не мочить новую вещь под снегом. Он недовольно посмотрел на небо.

Монидяк сказал:

— Эй, идите сюда!

Он говорил очень важно, как это делал Эдеко, когда отдавал приказания. Они подъехали к нему, поставив лошадей голова к голове, чтобы их крупы были расположены к ветру.

— Нам нужно ехать на север, — сказал Монидяк. — Туда, где растет рощица ив. Туда двинутся Яя и Такс. Рощица идет вдоль реки в конце пастбища гепидов. Кто может сказать, что они станут делать в такую бурю, но они могли собрать стада там в излучине реки, чтобы защитить их от ветра.

— Там будет охрана, — сказал Яя.

— Да, но я не дурак. Бряк и я отправимся на север от рощицы и подыщем бычка. Мы разберемся с охраной.

Такс сказал:

— Почему мы вдвоем должны ждать вас в рощице? Вам может понадобиться наша помощь.

— Ты можешь ехать, — сказал Яя и отпил из кувшина. — Вас всех убьют.

Монидяк натянул поводья:

— Я придумал этот план и стану все делать по-своему. В такую бурю безопаснее быть вдвоем, вот так-то. Поезжайте в рощицу, а Бряк отправится со мной.

Он и Бряк отъехали от друзей, и их поглотил снег. Такс глянул в направлении реки, чтобы сориентироваться, и сжал ногами бока лошадки. Он и Яя потрусили к рощице. Яя протянул ему кувшин.

— У Монидяка нет никакого плана, — сказал Такс.

— Нам вообще не следовало ехать с ними, — ответил ему Яя. — Ты всегда обзываешь меня трусом, но я каждый раз оказываюсь прав.

Такс отряхнул снег с плеч.

— Не всегда.

Монидяк хорошо соображал, и у него было время подумать. Он прищурился и попытался рассмотреть сквозь пелену снега рощицу.

Дитрик грел руки над огнем. Здесь, внутри навеса, было достаточно тепло, чтобы даже снять тулуп, но он до сих пор не ощущал пальцев на руках и ногах. Остальные пастухи сгрудились вокруг него, толкая друг друга. Они переговаривались поверх головы Дитрика. С ним никто не говорил, только иногда извинялись, сильно толкнув его.

При первых признаках снега он уехал на пастбище, чтобы помочь им. Он всегда так делал, хотя они никогда не просили его об этом. Сначала он им мешал, но пастухи терпеливо переносили его вмешательство. Теперь он мог помочь в их трудной и нудной работе.

Старший из пастухов присел на корточки перед огнем и протянул к нему руки. Дитрик откашлялся. Он пытался еще раз подумать о том, что собирался им сказать.

— Как вы думаете, сколько еще будет идти снег? Старик быстро взглянул на него и сразу отвел глаза. Дитрик продолжал глядеть в огонь.

— Дня два. Ночью он повалит сильнее.

Он снова глянул на Дитрика и сильно потер руки.

Дитрик отодвинулся в сторону, чтобы люди могли погреться. Иногда он играл роль королевского сына и заставлял их прислуживать себе только для того, чтобы проверить, как они станут на это реагировать. Отойдя в сторонку, он смотрел, как старик тер руку об руку, дул на них и почти засовывал их в огонь. Дитрику так хотелось, чтобы они восхищались им, хотя сами по себе они не были ему интересны. Но пастухи предпочитали ему Ардарика, хотя тот ничего не понимал в скотоводстве и даже не знал, когда и как следует сортировать телят.

Позади навеса пастбище, расположенное в излучине реки, было неразличимо в падающем снегу. Ближайшие животные стояли под деревом, развернувшись спинами к ветру и тесно прижавшись друг к другу. Только сейчас у него начали отходить пальцы. Один из пастухов подошел к нему и молча протянул пиво. Дитрик улыбнулся, тот улыбнулся ему в ответ и потрепал по руке, как отец. Дитрик снова глянул на стадо.

Животные стали разворачиваться. Иногда в такой шторм они могли разворачиваться против ветра, чтобы лучше защититься от снега и холода. Дитрик взволнованно выпрямился. Животные начали двигаться быстрее.

— Эй!

Остальные пастухи повернулись и посмотрели на животных. Они начали кричать. Дитрик вышел из-под навеса и пошел к лошади, но его остановил старик.

— Нет, в такую бурю ты заблудишься. Они не убегут далеко. Мы их соберем после шторма.

Он втянул Дитрика под навес.

— Почему они начали передвигаться? — спросил Дитрик. — Наверно, что-то их испугало.

Кто-то пожал плечами. Пастухи спокойно продолжали пить пиво и болтать между собой. Они сплетничали о женах и других женщинах. Дитрик всегда смущался, слыша подобные разговоры. Отец никогда не разрешал разнузданных рассуждений в своем присутствии. Но сейчас, увлекшись разговорами, пастухи не обращали на Дитрика никакого внимания. Когда они встречались с ним взглядом, то сразу же отводили глаза. Дитрик посмотрел на небо. Если он сейчас уедет, то будет в деревне к заходу солнца. Ему следует ехать вдоль реки, чтобы не заблудиться. Он отошел от коня и натянул рукавицы.

Дитрик сел на коня и выехал в бурю. Сначала его крупный черный мерин не желал ехать по снегу, но Дитрик отвел его от других коней и погнал по серым приглушенным от снега окрестностям, направляя в сторону родной конюшни, конь понял, что они едут домой, и стал бежать веселее. На землю уже намело небольшой покров снега, и он поднимался пушистыми струйками под порывами ветра с замерзшей земли. Дитрик развернул коня так, чтобы река находилась у него справа, и погнал вперед.

Пока Дитрик скакал, он размышлял о том, почему вдруг всполошилось стадо. Если что-то — ну, скажем, ветер или даже холодные хлопья снега испугали одно животное, они бы понеслись все, чтобы оставаться вместе. Конечно, пастух был прав, и они вернутся или их соберут вместе утром, когда перестанет идти снег. Он въехал в рощицу, где ветер был не таким сильным и снег нападал на землю больше, но вдруг резко остановился.

В то самое мгновение, когда он увидел их, гунны тоже увидели его. Их там было двое. Они наклонились над мертвым бычком и разделывали его.

Дитрик подумал: «Они украли нашего бычка. И это так испугало стадо». Казалось, что у него перестало биться сердце. Он внимательно посмотрел на ближайшего гунна — это был Такс.

Он подъехал поближе, прежде чем они успели на него напасть.

— Подождите, послушайте меня, — сказал он.

Оба гунна рванулись к нему. Один из них схватил его коня за поводья. Другой — это был Такс в роскошном тулупчике, припорошенном снегом, что-то быстро проговорил на своем языке и потом что-то выкрикнул. Позади Дитрика послышались крики — значит, там, среди деревьев, были еще гунны. Он понимал, что его убьют, потому что он поймал гуннов, когда те крали животных. Он сказал: