Страница 8 из 87
Девочка сочувственно улыбнулась.
Через неполных пять минут эта улыбка навсегда исчезнет из этого мира. От большинства в этой очереди останутся только клочья мяса и раздробленные кости. Он без труда во всех подробностях представил себе: кровь, много крови, летящие во все стороны осколки стекла, обезображенные трупы, оглушенные взрывом раненые пытаются подняться с пола… и тишина. О, в первый момент после взрыва — после того как все, им взметенное, опадет — в этот момент наступает необычайная, торжественная тишина. Крики, стоны, вопли ужаса — все начнется потом.
Уилсон наклонился к девочке:
— Золотце, я должен отлучиться. Ты не посторожишь мое место?
— Конечно. С большим удовольствием.
— Я только на минутку, ладно?
— Без проблем.
— Спасибо.
Он улыбнулся девочке, развернулся и пошел в сторону туалета. Нужно было следить за собой, чтобы не побежать. И вместе с тем было так сладко не торопиться, идти прогулочным шагом, идти, идти, идти…
В лифте, по дороге на стоянку автомашин, обливаясь потом и задыхаясь от волнения, он пытался разглядеть цифры электронного таймера. Мешали электрические разряды в глазах. Две сорок или две десять? Две тридцать девять или две девять? Черт, черт!
На стоянке он шагал размашисто, почти бежал — больше не рисуясь перед самим собой. Глаза истерично метались в поиске ряда номер пятнадцать.
Вот наконец! Номер пятнадцать.
Джипа на месте не было.
У Уилсона все внутри упало. Паникой сдавило горло. «Все, гроб! Подтерлись мной — и выкинули!»
Он быстро огляделся. Сматываться на своих двоих — пустой номер. Далеко не убежишь — как хромая блоха на лысине. Сейчас бабахнет — все оцепят, и его повяжут как глупого пацана. Таксист. Носильщик. Девочка. Как минимум таксист. А может, и видеокамера. Опознают. И отпечатки пальцев — возможно. Если не привалит самого.
В этот момент рядом засигналила машина. Он резко повернулся на звук. Двумя рядами дальше стоял джип. И в нем — прикольщик долбаный! — Бободжон. Хохочет и призывно машет рукой.
Уилсон кинулся к джипу, вскочил в открытую дверь, инстинктивно пригнулся под приборную доску — и краем глаза увидел, что в машине третий. Уилсон настороженно выпрямился. С заднего сиденья ему улыбался и одобрительно кивал мужчина много старше Бободжона, но тоже отчетливо арабской внешности.
Улыбался и Бободжон. Он без промедления рванул машину с места, в левой руке держа наготове парковочную квитанцию и нужное количество долларов.
Однако мгновенного бегства не получилось — у будки смотрителя они вдруг застряли за «БМВ», владелица которого мучительно долго, с бесконечными извинениями искала в своей сумочке то ли деньги, то ли кредитную карточку.
Троице в джипе оставалось только ждать, ждать, ждать… когда в зале аэропорта рванет, когда начнется ад, когда… ну долго эта сука будет там возиться?!
Мужчина на заднем сиденье наклонился вперед и протянул Уилсону открытую пачку сигарет. Тот медленно вытащил одну — стараясь скрыть дрожь в пальцах. Мужчина щелкнул зажигалкой.
Затягиваясь, Уилсон покосился на свой таймер. Секунды оголтело пятились назад: минута двенадцать, минута восемь, минута четыре…
Подлая тетка по-прежнему возилась со своей поганой сумкой.
Убить падлу! Отвернуть голову, как цыпленку!.. Хотелось визжать от злости и страха.
Пока Уилсон потел и таращился на глупую копушу, Бободжон и его приятель открыто забавлялись ситуацией. Они посматривали то на дамочку в «БМВ», то на зеленого от ярости Уилсона — затем переглядывались и пересмеивались. Хладнокровные черти!
Тут рассмеялась и лиходейка в «БМВ» — торжествующе выуживая из сумочки кредитную карточку. Служащий в будке лениво мазнул карточкой по длинной щели считывающего устройства и безмятежно ждал, пока аппарат напечатает все нужное и выплюнет квитанцию. Весь процесс занял не более тридцати секунд, но Уилсону каждая показалась часом. Наконец дамочка взяла квитанцию, нажала на сцепление и из открытого окошка прощально поиграла пальцами в сторону будки: ча-а-ао!
Еще тридцатью секундами позже машина с Уилсоном, Бободжоном и его не в меру веселым приятелем мчалась по шоссе в сторону Вашингтона.
По виду Бободжон чувствовал себя как на прогулке за город — невозмутимо рулил и мало-мало не насвистывал. А Уилсон каждым нервом своего тела ощущал тиканье таймера… как будто ему самому предстояло взорваться через четыре… три… две… Волосы на его запястье встали дыбом, спину свело мощной судорогой.
Бободжон стрельнул глазами в его сторону и тут же вновь уставился на дорогу. Сердце Уилсона выпрыгивало из груди. Таймер запикал. Бободжон внезапно развернулся, левым кулаком шутливо ткнул бывшего сокамерника в плечо — и крикнул что есть мочи: «БУ-У-УМ!!!»
Незнакомый мужчина на заднем сиденье противно захохотал.
5
Не антизападная трескотня арабского телевидения и не звонкие угрозы той или иной арабской террористической группы по-настоящему пугали агента ФБР Рея Коваленко. Его тревожили и занимали всякого рода конкретные малозаметные необъяснимые происшествия. Как раз за ними может скрываться грядущая большая беда. К примеру, загадочный детина с рукой на перевязи и два его чемодана — как следует толковать это нелепое происшествие?
Коваленко сидел за большим столом в конференц-зале. Свет выключили, чтобы картинка на мониторе была предельно четкой — просматривали видеоматериал, изъятый в вашингтонском международном аэропорту восемнадцатого декабря, когда произошел тот странный инцидент. Разрешение камер наблюдения было сносным, зато контрастность — позорная. При увеличении картинка превращалась в набор серых пятен. Сколько жизнь ни учит, а на действительно первоклассную технику в аэропортах все-таки скупятся!
Заваруха началась с того, что сотрудник «Бритиш эйруэйз» занервничал из-за двух бесхозных чемоданов рядом с его стойкой (по словам парня, они стояли там полчаса или больше) и вызвал службу безопасности аэропорта. Владельца чемоданов быстро найти не удалось. И закрутилось. Прибыла спецкоманда, терминал спешно эвакуировали.
Сгоряча решили не рисковать саперами, взрывать дистанционно, без предварительной проверки; потом, к счастью, восторжествовали более трезвые головы.
Один носильщик вспомнил, что именно он подкатил чемоданы вплотную к регистрационной стойке.
— У клиента рука сломатая, а очередь — конца не видно. Чтоб он не корячился попусту, я его чемоданчики сразу буксанул в самый перед. Для нас — обычное дело. Не я один завсегда готов помочь.
Рядом кашлянула раз, потом другой Андреа Кэбот, агент ЦРУ. Коваленко кинул на нее короткий взгляд и насупился.
Эта Кэбот была легендарной личностью. Умница, хорошенькая. На вид лет сорок, а сколько точно — похоронено в личном деле. Говорили, что работает для души, потому что у нее имеется «собственный капиталец», и немалый. Она выросла в Марокко (отец был шишкой в порту Касабланки) и шутила, что английский выучила просто потому, что Бог троицу любит. Росла билингвой — французским и арабским владела одинаково хорошо. Позже присовокупила к троице китайский. Для самолюбия Коваленко было невыносимо даже предположить, что и на китайском она говорит так же свободно и без акцента, как на английском.
На Андреа был темный костюм с ниткой жемчуга. Туфли на каблучищах — три хороших дюйма. Благодаря контактным линзам глаза — безупречного глянцево-синего цвета, которого в природе не бывает, зато навалом — в Диснейленде. Как и Коваленко, она дорабатывала в старой должности, а мыслями была уже в месте нового назначения. Куала-Лумпур, где ей предстояло возглавить резидентуру.
«Интересная женщина…» — подумал Коваленко. И не робкая. Говорят, однажды на стадионе она в одиночку пропела национальный гимн перед сорока тысячами болельщиков. Но, опять же по слухам, иногда по части дерзости она хватает через край. Как в том случае, когда она блестяще провернула похищение одного типа в Восточной Турции — в холодильной камере грузовика доставила его за триста миль к поджидающему американскому военному самолету. Когда открыли дверь, похищенный оказался мертв. Не замерз, а задохнулся.