Страница 9 из 78
Довольный Па-Рамессу снял парик и почесал голову. Сети с удивлением, к которому примешивалось восхищение, смотрел на мальчика с пламенно-рыжими волосами. Может, бог Сет был таким же в его годы? Но что знают люди о детстве богов?..
Если не считать путешествия на барке в день похорон Хоремхеба, Па-Рамессу впервые покидал Уасет. Он изо всех сил старался сидеть прямо на спине у гнедой лошади, следуя за отцом, по обе стороны которого ехали офицеры царских конюшен, а следом — первый писец, два советника и отряд пеших воинов. Они с Сети сошли на берег в Хет-Ка-Птахе после долгого дня, проведенного на судне. Хранитель утренних тайн не был включен в свиту, что, несомненно, было признаком немилости: он слишком долго тянул с выполнением поручения визиря. Под звуки труб наместник провинции, командующий царской гвардии и четверо офицеров приветствовали отца с сыном, после чего все направились к подготовленному к приему высоких гостей дворцу. Па-Рамессу не раз слышал, что город Хет-Ка-Птах называют еще «Объединяющий Две Земли» и что тот, кто владеет им, владеет и долиной. Слова отца стали тому еще одним подтверждением:
— Здесь, сын мой, куется оружие для наших солдат — сабли, копья, щиты, здесь же изготовляют и колесницы.
Вдалеке Па-Рамессу увидел древнюю пирамиду фараона Пепи I. Наконец процессия прибыла во дворец. Один солдат подошел к лошади Па-Рамессу и соединил ладони, предлагая их маленькому принцу в качестве опоры для ноги, а второй приготовился поддержать мальчика, когда тот станет на специальную скамеечку.
Возле дворца собралась толпа горожан, которые желали хотя бы издалека посмотреть на гостей, однако увидели прибывших лишь единицы: пройдя по «коридору» из выстроившихся в две шеренги пехотинцев, визирь с сыном и свитой скрылись во дворце. Небо на западе было ярко-красным, и на этом фоне, словно золотой песок, сияла принесенная ветром из пустыни пыль. Восточная часть небосвода окрасилась в синие тона. Сети и Па-Рамессу наконец оказались в приготовленных для них покоях. Банщики уже согрели воду в бассейнах, а когда путешественники привели себя в порядок, явился придворный и спросил, желает ли визирь, чтобы во время ужина его зрение и слух услаждали танцовщицы и певицы.
— Нет, — ответил Сети. — Нам завтра рано вставать, а танцы и музыка располагают к бодрствованию. Передайте номарху, что я прошу его разделить с нами вечернюю трапезу. Он будет моим единственным гостем. Еще с нами будет мой первый писец.
Придворный кивнул и после многочисленных изъявлений своего почтения удалился.
Спустя четверть часа сотрапезники заняли свои места. Па-Рамессу приготовился слушать. Прислужники принесли чаши, кувшины с ароматной водой и куски льняного полотна, чтобы можно было вымыть руки.
Сети самолично выбрал блюда для ужина: салат из лука-порея с растительным маслом, рыбу, выловленную в Великом Зеленом море, до которого было рукой подать; только жрецам запрещено было есть рыбу, как животное низшего порядка, остальным же отказываться от нее не было смысла. Следом подали куски жареной утки, вареные зерна пшеницы и свежие финики. В качестве напитков — вино и очищенная с помощью песка вода.
— Светлейший правитель, — начал беседу Сети, когда номарх сел напротив, — мой визит сюда носит неофициальный характер, но я хочу, чтобы ваши летописцы связали его с посещением крепости «Белая Стена».
— Да будет так, высокочтимый повелитель, — ответил номарх.
— А теперь скажи, известно ли тебе о существовании потомка династии покойного Аменхотепа, который пребывает под опекой жрецов Птаха?
Взгляд Па-Рамессу впился в лицо наместника, как пиявка впивается в ступню человека.
— Разумеется, мой повелитель. Речь идет о шестилетнем мальчике по имени Птахмос. Он — сын Нефернеферуры, пятой дочери последнего из Аменхотепов, того, кто стал зваться Эхнатоном, и некоего офицера из конюшен в Уасете, Хорамеса.
Удивление Сети достигло предела: номарх изложил эти сведения на одном дыхании, как если бы речь шла о чем-то известном даже малым детям.
— И многие об этом знают? — спросил он.
— Мальчик мало кого интересует, мой повелитель. Разве не взошел на трон славный Хоремхеб? И разве его вдохновленный богами выбор не пал на твоего божественного отца? Кому есть дело до того, что живет на земле потомок династии, при правлении последних представителей которой величественная Страна Хора погрязла в междоусобице и грабительских войнах?
Наместник вытер блестящие от растительного масла губы куском полотна, отпил из чаши вина. Па-Рамессу ждал продолжения разговора. Какое решение примет отец относительно соперника своего сына?
Слуги поставили на стол большое блюдо с рыбой и наполнили чаши взрослых. Па-Рамессу только пригубил вино.
— Почему жрецы храма Птаха взяли его под свое покровительство? — спросил Сети.
— Их истинные мотивы мне неизвестны, мой повелитель. Но я могу сделать кое-какие предположения. Они приняли мальчика вскоре после его рождения, шесть лет назад. Богоподобный царь Аи умер, не оставив наследников. Хоремхеб тоже не имел детей. Возможно, жрецы решили, что на случай, если небесный трон останется без претендентов, будет уместно предложить наследника, которого они сами воспитали и обучили и который какое-то время будет править страной под опекой человека, избранного ими.
Легкая улыбка сопровождала эти слова. Па-Рамессу вздрогнул: он оказался прав — Птахмос может стать его соперником. Жрецы желали видеть на престоле отпрыска царской семьи.
Сети, похоже, обдумывал услышанное.
— Божественный Хоремхеб знал о существовании мальчика?
Номарх помолчал, подбирая слова.
— Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, известны ли моему повелителю все детали? — спросил он доверительным тоном.
— Допускаю, что не все, — ответствовал Сети.
— Хорамес был соперником твоего отца, когда Хоремхеб выбирал, кого из них назначить главным распорядителем царских конюшен. Хоремхеб поставил одно условие: чтобы получить должность, Хорамес должен сделать дитя его супруге.
То же самое Па-Рамессу слышал в подвале под казармой в Уасете. Мальчик сделал нетерпеливый жест, который не укрылся от взора его отца.
Сети с задумчивым видом потягивал вино.
— Самым мудрым решением, как мне кажется, будет навестить этого мальчика. Завтра же.
— Не уведомляя о своем визите жрецов, я полагаю? — уточнил номарх с понимающим видом.
— Именно, — подтвердил Сети с коротким смешком.
Ужин подходил к концу. Сети отпустил номарха, предварительно условившись с ним, что рано утром они отправляются в храм Птаха.
Сон не приходил к Па-Рамессу очень долго.
Изваяние, установленное перед колоннадой храма, было не меньше тридцати локтей в высоту. При ближайшем рассмотрении оно оказалось не таким уж огромным, но достаточно большим, чтобы всем было понятно, что прототипом для него стал не человек, но божество. Это была скульптура бога Птаха, который сотворил мир посредством своей мысли и своего слова, покровителя города Хет-Ка-Птах и создателя ремесел. Па-Рамессу смотрел на изваяние бога-творца с восхищением и страхом. Птах был прекрасен, в нем воплотились полнота жизни и сила. Боги вообще являли собой вершину красоты.
У мальчика не было времени на то, чтобы как следует осмотреться: обогнув храм, кортеж визиря подъехал к жилищу Верховного жреца, который здесь, в Хет-Ка-Птахе, носил титул Великого начальника ремесленников. Пешие солдаты помогли Сети и остальным всадникам спешиться. Визирь шел первым, держа сына за руку. Следом шагал номарх. Писцы, склонившиеся над своими дощечками в тени садовых деревьев, подняли головы и, угадав, что происходит нечто значительное, сунули свои каламы за уши. Первый писец свиты Сети пошел вперед, чтобы предупредить обитателей дома жреца о том, что визирь, проезжая мимо, решил переговорить с Верховным жрецом.
Священнослужитель выбежал навстречу гостям, воздев руки к небу. Его звали Хупер-Птах. Нельзя сказать, чтобы они с визирем давно знали друг друга, и все же Верховный жрец Птаха во время своего пребывания в Уасете прилежно посещал все мероприятия с участием Рамсеса и Сети, приуроченные к празднику коронации. Сети обнял его и представил своего сына.