Сомнительная репутация

— Я потрясен, — улыбнулся Тобиас. — Откуда вы это узнали? Из газет?

— Нет. Я подслушал разговор за картами сегодня утром. Мне, конечно, было известно имя Холтона Феликса, поскольку вы спрашивали меня о нем всего два дня назад. Так он, значит, мертв?

— Да. Кто-то пробил ему голову тяжелым предметом.

— Хм. — Крекенберн снова уткнулся в газету. — А что насчет дневника, который вы должны найти для Невилла?

Тобиас вытянул ноги к огню.

— Исчез к моменту моего появления.

— Прискорбно. Думаю, Невилл не обрадовался, услышав это.

— Нет.

— Есть идеи, где искать дневник теперь?

— Пока нет, но я дал понять своим информаторам, что по-прежнему ожидаю любых сведений, способных привести меня к этой чертовой штуке. — Тобиас заколебался. — Появилось некое новое обстоятельство.

— Какое же?

— Мне пришлось вступить в партнерство на время проведения этого дела. Мой новый партнер уже нашел одну ниточку, которая, возможно, окажется полезной.

Крекенберн стремительно поднял голову, выцветшие глаза удивленно сверкнули.

— Партнер? Вы имеете в виду Энтони?

— Нет. Энтони лишь помогает мне время от времени. Пусть так будет и впредь. Я не хочу, чтобы он слишком втянулся в мое дело.

Это позабавило Крекенберна.

— Даже если ему нравится эта работа?

— Какая разница! — Тобиас переплел пальцы и уставился на огонь. — Это не занятие для джентльмена. Частный сыск всего на одну ступень выше обычного шпионажа, а доход, мягко выражаясь, непредсказуем. Я обещал Энн позаботиться о том, чтобы у ее брата была престижная и высокооплачиваемая профессия. Больше всего она боялась, что он закончит в игорном доме, как их отец.

— А юный Энтони уже проявил интерес к какой-нибудь престижной, высокооплачиваемой профессии? — осведомился Крекенберн.

— Пока нет, — признался Тобиас. — Но ему только двадцать один год. Сейчас он увлекается массой вещей, включая науку, антиквариат, искусство и поэзию Байрона.

— Если все остальное не получится, вы всегда можете предложить ему жениться на деньгах.

— Боюсь, шансы Энтони познакомиться с богатой женщиной, а тем более жениться на ней чрезвычайно малы. Даже если бы он случайно встретил таковую, его невысокое мнение о молодых дамах, которые щебечут только о платьях и обмениваются сплетнями, погубит предприятие еще до его начала.

— Я бы на вашем месте не слишком тревожился о его будущем, — заметил Крекенберн. — По своему опыту могу сказать, что молодые люди предпочитают сами принимать решения. А нам остается лишь желать им добра. А теперь расскажите мне о вашем новом партнере.

— Ее зовут миссис Лейк. Вы, должно быть, помните. Я уже рассказывал вам о ней.

Рот Крекенберна открылся, закрылся и снова открылся.

— Господи, Марч. Неужели это та самая миссис Лейк, которую вы повстречали в Италии?

— Да. Как оказалось, она была в числе жертв шантажа Феликса. — Тобиас посмотрел на огонь в камине. — И винит в этом меня.

— Не может быть. — Крекенберн поправил очки и несколько раз моргнул. — Так-так-так. Какой любопытный поворот событий.

— Это чертовски неприятное осложнение, на мой взгляд. Она открыла дело и принимает заказы на частные расследования. Судя по всему, это я вдохновил ее.

— Поразительно, просто поразительно! — Крекенберн покачал головой. Он, похоже, был изумлен, а вместе с тем ситуация забавляла его. — Дама посвятила себя той же странной карьере, что и вы. Клянусь, это просто потрясает!

— Уверяю вас, потрясение — лишь одно из неприятных чувств, возникших у меня, когда я узнал об этом. Однако, поскольку она вознамерилась сама разыскивать дневник, мне не оставалось иного выбора, кроме партнерства.

— Конечно, — кивнул Крекенберн. — Это единственный способ присматривать за миссис Лейк и контролировать ее действия.

— Я вовсе не убежден, что кто-нибудь способен контролировать мою новую партнершу. Я искал вас сегодня, чтобы задать один вопрос.

— Какой же?

— У вас есть связи в обществе, и вы в курсе всех слухов. Что вы знаете о даме по имени Джоан Доув, которая живет на Хэзелтон-сквер?

Крекенберн, помолчав, отложил газету.

— Вообще-то мне известно не так уж много. Господин и госпожа Доув не часто выезжали в свет. О них ходило очень мало сплетен. Почти год назад состоялась помолвка их дочери с наследником семьи Колчестеров. Филдинг Доув умер вскоре после этого.

— Это все, что вам известно о Джоан? Крекенберн посмотрел на пылающий огонь.

— Она была замужем за Доувом лет двадцать. У них большая разница в возрасте. Он был лет на двадцать пять, а то и на тридцать старше ее. Не знаю, откуда она, что у нее за семья. Но могу вам сказать одно с полной уверенностью.

Тобиас вопросительно выгнул бровь.

— Когда Филдинг Доув умер, — сказал Крекенберн, — Джоан унаследовала его обширные деловые связи. Сейчас она чрезвычайно богата.

— А с богатством приходит власть.

— Да, — согласился Крекенберн. — И чем богаче и влиятельнее человек, тем больше он желает сохранить свои секреты.

Дождь все еще лил не переставая, когда элегантная карета остановилась перед домом номер семь по Клермонт-лейн. Лавиния посмотрела в окно и увидела крупного лакея в красивой зеленой ливрее. Спрыгнув вниз, он открыл дверь кареты и раскрыл зонтик.

Густая вуаль скрывала лицо женщины, вышедшей из кареты, но Лавиния знала, что лишь одна ее знакомая может позволить себе такой дорогой экипаж и только у одной ее знакомой есть причина выйти из дома в столь ужасную погоду.

Джоан Доув, держа в руках сверток, завернутый в ткань, торопливо поднялась по ступеням.

Несмотря на предупредительного лакея и его зонтик, лайковые полуботинки Джоан и подол элегантной темно-серой накидки промокли, когда через несколько минут ее провели в уютную гостиную.

Лавиния подвинула для нее кресло к огню и сама села напротив.

— Чаю, пожалуйста, миссис Чилтон. — Она так деловито отдала распоряжение, словно такие важные гости вовсе не были редкостью на Клермонт-лейн. — Свежий китайский чай.

— Да, мэм, сию минуту, мэм. — Миссис Чилтон, явно потрясенная до глубины души, чуть не упала, когда попыталась присесть в реверансе, выходя из комнаты.

Лавиния взглянула на Джоан, не зная, с чего лучше начать разговор.

— Дождь, судя по всему, зарядил надолго. — Она покраснела от столь банальной фразы. «Не лучший способ произвести впечатление на потенциального клиента», — подумала Лавиния.

— Видимо, да. — Джоан подняла вуаль.

Слова по поводу отвратительной погоды замерли на устах Лавинии, когда она увидела бледное лицо и застывший взгляд Джоан. Тревога охватила ее. Она вскочила и схватила небольшой колокольчик.

— Вам плохо, мадам? Я попрошу принести нюхательную соль.

— Она мне не поможет. — Голос Джоан был поразительно ровен, несмотря на ужас в ее глазах. — Надеюсь, вам удастся мне помочь.

— В чем дело? — Лавиния опустилась в кресло. — Что случилось с тех пор, как мы говорили в последний раз?

— Это появилось у меня на пороге час назад. — Джоан неторопливо развернула квадратный сверток, который принесла с собой.

Под тканью была небольшая картина из воска в деревянной рамке. Лавиния встала и взяла картину из рук Джоан.

Она поднесла ее к окну, где было больше света, и начала внимательно рассматривать искусно выполненную сценку.

Внимание ее сразу привлекла небольшая, но точно выполненная восковая фигурка женщины в зеленом платье. Она лежала, скорчившись, на полу комнаты, ее лицо было странно повернуто. Платье художник воссоздал на редкость точно: на спине был очень глубокий вырез, подол отделан тремя рядами небольших воланов, украшенных маленькими розочками.

Но Лавиния пристально вглядывалась в цвет натуральных волос крошечной фигурки. Они были золотистыми с проседью. Точно такими, как у Джоан.

Лавиния подняла голову:

— Это весьма необычная и отлично выполненная картина из воска. Однако я не понимаю, почему вы принесли ее мне.