Кольца Афродиты

Спустя пятнадцать минут после того, как за Беатрис захлопнулась дверь, Лео продолжал мерить библиотеку широкими, быстрыми шагами. Его мучило какое-то предчувствие.

Он ни на минуту не сомневался в том, что Беатрис не отступит от принятого решения и осуществит свой сумасбродный план.

– Она не представляет, что может из этого получиться, – сказал Лео Эльфу. – В лучшем случае она испортит себе репутацию. А в худшем…

Он не нашел в себе сил закончить предложение вслух. Если кто-то в самом деле охотится за кольцами и убил из-за них лорда Глассонби, Беатрис может оказаться в серьезной опасности.

Лео резко остановился. Есть лишь один выход. Прояснить ситуацию должен он сам. В конце концов, он авторитет в области старинных легенд и древностей. Если кто-то и найдет таинственные кольца и Афродиту алхимика, то это будет он.

Миссис Беатрис Пул, читательница романов ужасов, лишь заварит кашу и, вполне вероятно, попадет в весьма опасную переделку, если станет заниматься этим делом сама.

Он должен найти способ убедить ее, чтобы она предоставила заняться этим делом ему. Похоже, уговорить ее будет не так-то просто. Из короткого знакомства с ней Лео вынес, что Беатрис была решительной и волевой женщиной. За время своего вдовства она, очевидно, отвыкла от привычки прислушиваться к советам, тем более исходящим от мужчины.

Ему нужно какое-то время, чтобы попытаться отговорить Беатрис от ее намерений. Если это не удастся, что вполне вероятно, ему потребуется какое-то время, чтобы подготовиться к поездке в Лондон. Управляющий сможет самостоятельно вести рутинные дела.

Лео взялся за колокольчик.

К тому времени, когда появился Финч, Лео прикончил стакан бренди.

– М'лорд?

– Утром сообщите миссис Пул, что она не может покинуть Монкрест по крайней мере до послезавтра.

– Вы хотите, чтобы я удержал миссис Пул от отъезда? – Челюсть у Финча отвисла, затем он дважды сглотнул и с трудом взял себя в руки. – М'лорд, это не в моих силах! Миссис Пул очень сильная женщина. Думаю, что ее не сможет удержать сам дьявол.

– К счастью, нам не потребуется прибегать к помощи дьявола. Полагаю, что справлюсь сам.

– Прошу прощения, сэр? Лео подошел к окну.

– На заре вы сообщите миссис Пул, что река вышла из берегов. Мост находится под водой, и проехать по нему можно будет не раньше чем на следующий день, когда спадет вода.

– Но дождь прекратился час назад. К утру по мосту можно будет проехать.

– Ты меня не понял, Финч, – очень тихо сказал Лео. – Мост будет под водой весь день.

– Под водой. Понимаю. Да, М'лорд.

– Спасибо, Финч. Я не сомневался, что могу положиться на тебя. Можешь сообщить миссис Пул, что я присоединюсь к ней за завтраком, а затем – покажу ей оранжерею.

– Оранжерею… Да, М'лорд. – Ошеломленный Финч поклонился и покинул библиотеку.

Беатрис вдыхала густые ароматы оранжереи и размышляла, не обманул ли ее граф. Конечно, вряд ли можно винить его за разлившуюся реку. Если, конечно, она не согласится поверить в легенду о Монкрестах и приписать графу сверхъестественные способности, позволяющие ему управлять стихией, Но в подобные глупости Беатрис не верила. Каким бы загадочным Монкрест ни казался, управлять силами природы он не в состоянии. С другой стороны, чем больше времени она проводила в общении с графом, тем легче ей верилось в то, что человек он явно незаурядный. Умный, загадочный, умеющий владеть собой. И определенно неординарный.

Его внешность производила более сильное впечатление, чем легенда о нем. Монкресту были присуши твердость и уверенность человека, который не так-то просто идет на компромиссы. Да он, вероятно, и не имел большого опыта в этом тонком искусстве. Похоже было, что он не привык считаться с мнением других.

В волосах его было достаточно седины, чтобы заинтересовать Беатрис. Его нельзя отнести к незрелым, необстрелянным юношам. Лео был человеком, который кое-что в жизни видел и пришел к собственным выводам. Глаза у него были необычные – карие с янтарным оттенком. И выражение их казалось загадочным в силу сочетания воли и ума.

Беатрис знала о нем сейчас вполне достаточно, чтобы понять, что некоторые аспекты легенды соответствуют действительности. Его отличали высокомерие и своенравность. Однако невозможно отрицать, что он возбудил ее воображение даже больше, чем Джастин Пул во времена своего ухаживания за ней.

Хотя она, пожалуй, несколько старовата, чтобы реагировать подобным образом, с раздражением подумала Беатрис. Учащенный пульс, острое любопытство и прочие симптомы – это для таких юных особ, как Арабелла. Она как-никак зрелая вдова двадцати девяти лет.

Монкрест был бы шокирован, если бы узнал, о чем она думает. История его кратковременного брака была частью легенды о Монкрестах. Тетя Уинифред, неиссякаемый источник информации о подобных вещах, поведала суть истории.

– Всем известно, что Безумные Монахи отличаются от других людей тем, – рассказывала тетя Уинифред, – что в любви следуют влечению сердца. Я так понимаю, что нынешний граф женился, когда ему было девятнадцать лет.

– Так рано? – удивилась Беатрис.

– Говорят, это была женщина его мечты. Преданная жена и любящая мать. Он отдал ей свое сердце, а она подарила ему двух сыновей. Но через несколько лет она умерла от воспаления легких.

– Как печально!

– Говорят, это потрясло Монкреста. Он дал зарок никогда больше не жениться. Безумные Монахи любят только раз в жизни.

– А поскольку у него есть два сына, острой потребности в женитьбе не возникало, не так ли? – заметила Беатрис. Уинифред задумалась:

– Вообще-то говоря, его история очень напоминает твою, моя дорогая. Трагедия великой обретенной и слишком рано потерянной любви.

Беатрис знала, что ее кратковременный брак был возведен в статус небольшой легенды в их семье.

Она отбросила воспоминания об откровениях Уинифред и посмотрела на Лео. Он пошевелился, и ткань плаща натянулась на его широких плечах. Ни к чему ей обращать внимание на его статную, крепкую фигуру.

Какая ей разница, что манишка его безупречно выглажена, а галстук завязан строгим узлом, отнюдь не таким, каким завязывают надменные представители света в Лондоне?

По всей видимости, он не особенно связан требованиями моды, однако строгий стиль его одежды мог стать предметом зависти любого мужчины. В нем было какое-то неуловимое, загадочное качество, которое делало его похожим на героев ее собственных романов.

Беатрис подавила готовый вырваться стон. Это просто смешно. В ней говорит писательское воображение, которое приписывает какие-то особые, волнующие глубины этому человеку. Куда подевался ее здравый смысл?

Она наклонилась и потрогала рукой редкого оттенка цветок настурции.

– У вас весьма впечатляющая коллекция растений и цветов, милорд.

– Спасибо. – Лео прислонился плечом к деревянной стойке. – Эту оранжерею построил мой дед. Он очень увлекался садоводством.

– Я никогда не видела настурции подобного оттенка.

– Мой дед проводил много экспериментов. Он вывел несколько уникальных образцов. – Лео обвел взглядом оранжерею. – Здесь есть несколько цветов и кустов, которые больше нигде на земле не встречаются.

– Очевидно, садоводство – это также и одно из ваших увлечений. – Беатрис замолчала, с восхищением разглядывая клумбу удивительных, необычайно крупных хризантем.

– Я сохранил оранжерею, потому что в ней множество диковинных растений. Но садоводство само по себе не увлекает меня в такой степени, как моего деда.

– А ваш отец тоже проводил здесь эксперименты?

– Вполне возможно, когда был молод. Но мне говорили, когда я подрос, что он в первую очередь интересовался механикой. Его лаборатория заполнена часами, приборами и инструментами.

Беатрис подошла к причудливой формы кактусу.

– Вы не следуете по стопам отца?

– Нет. Мой отец погиб в море вместе с матерью, когда мне было четыре года. Я едва помню своих родителей. Меня воспитывал дед.