Троянский конь

Стэл Павлоу

Троянский конь

Отцу Полу Павлоу (1928-1999)

Провозглашай прошлое,

определяй настоящее,

предсказывай будущее.

Киклад в подземном мире

Я помню день своей смерти.

Подробности стерлись. Остались лишь неясные ощущения, годные единственно для того, чтобы сделать ночные кошмары ярче. Я помню леденящий скрежет металла о металл и пронзительный многоголосый вой: резня под парусами. Жажда крови. Ручьи пота струились по моим рукам. Грязь и жир пятнали мраморные плиты. Вонь горящего мяса – оно шипело и плевалось на огне, словно вырезки молодой свинины. Истекало соком. Кровь лилась щедрой рекой, как вино. Лучшая жертва богам – люди, а не животные.

Мне сказали, что конь сработал. Не знаю, почему это запомнилось. Конь сработал. Такие дела. Помню, как я убивал. На одного я налетел так быстро, что он и дернуться не успел, а только прикрыл рукой нос. Я сжал ладонями его голову и выдавил его глаза большими пальцами. Не помню, кричал ли он. Наверное, кричал. Подробности тонут в тумане. Этот кровавый пир закончился в один миг, когда мой собственный живот оказался вспорот, а кишки вывалились наружу, как лоскутья из тряпичной куклы.

Я размахивал мечом, а удар врага взрезал мне живот. Второй удар отсек мою правую руку. Это был конец. Рука упала на землю, но окровавленные пальцы так и не выпустили рукоять меча.

Я не знаю, что было потом. Все теряется в тумане. Остались неясные ощущения, годные лишь для того, чтобы сделать ночные кошмары ярче. Может, это и к лучшему. Я не хочу помнить ужасы, свидетелем которых я был. Хотя знаю, что в тот день видел зло и не смог ему противостоять.

Очнулся я в сумерках. В моей одежде кто-то рылся. Наверное, приняли меня за труп. Я застонал, ошибка вскрылась. Меня вытащили на улицу и погрузили на какую-то телегу.

Потом начался дождь. Но дождь лился снаружи, а я был в пещере, озаренной отсветами костра. Я лежал, то погружаясь в забытье, то всплывая на поверхность сознания, и не понимал, как долго это продолжалось. Понимала она – стерва с растрепанными волосами, которая жадно глядела на меня и ждала, когда я вдохну запах ее колдовского варева. Вдохнув, я замер, не в силах отвести от нее взгляд. Поэтому я видел ее подлую волшбу.

Она внимательно разглядывала мои кишки, будто я был жертвенным барашком. Можно подумать, что мои внутренности показывали будущее. Не знаю, что она там увидела,– ведь будущего для меня не было. Такие не живут. Но она намазала меня медом и одела. Дала ягод, пива и коры деревьев. Протолкнула каждый кусочек еды в мое истерзанное горло. Она вновь принялась колдовать, отчего пламя взметнулось еще выше, а пещера начала кружиться. Ведьма сбросила одежду и распустила густые черные волосы. Она вспрыгнула на меня сверху и, к немалому моему удивлению, некая часть моего тела стала ей послушна. Колдунья шипела, ругалась и требовала дать ей мое семя. Набросилась на меня с кулаками. Вокруг нее вспыхнуло белое пламя, заклубился дым, но все потонуло в вихре ее страшных волос и блеске голодных глаз. Так продолжалось, пока она не получила то, что требовала.

И когда она успокоилась, огни погасли, а я был оставлен умирать от ран и жажды. Я лежал, вдыхая вонь собственной разлагающейся плоти. А потом она привела его, уверяя, что спасла меня для него. Он поднял меч и пронзил мой висок.

Умирая, я посмотрел ему в глаза – и все понял.

Я помню день своей смерти. В тот день я стал свидетелем собственного зачатия.

Мое имя – Киклад. И вот моя история.

Книга первая

Познай себя.

Город Нью-Йорк

Он заколол первую жертву ровно в десять часов двадцать три минуты. Это установили, когда просматривали запись, сделанную службой видеонаблюдения.

Дело было так. В главный зал вошел мужчина, одетый в простую серую водолазку. С виду он казался обычным безобидным молодым человеком. Металлоискатель даже не пискнул, когда он проходил мимо него. Минут десять молодой человек помешкал у величественных стеклянных витрин вестибюля. Не взял карту со справочного стола. Не спрашивал, куда можно пройти.

Около трех минут странный посетитель наблюдал, как служители меняют цветы в зале Лайлы Эйсон Уоллес, постоянного донатора музея. Потом он шагнул было к лестнице на второй этаж, но передумал и, наконец приняв решение, направился в левый выставочный зал. Он даже не взглянул на два кассовых автомата для добровольной оплаты. Прошел тридцать—сорок футов по залу греческой скульптуры в направлении к залу Роберта и Рене Белферов. Он казался потерянным. Но не как заблудившийся турист. По-другому.

Особенно когда он заплакал.

Нет, он не разразился громкими рыданиями. В этом случае кто-нибудь из служащих в синей форме подошел бы к нему, чтобы успокоить и помочь, и наверняка заподозрил бы неладное. Молодой человек миновал зал с фрагментами спальной комнаты римской виллы из Боскореала, с фресками на стенах и мозаичным полом. Там его увидела миссис Маргарет Холланд, школьная учительница из Скарсдейла, которая находилась в музее на экскурсии вместе со своей группой. Она заметила, что человек выглядел как школьник, накурившийся в туалете какой-то дряни.

И она благоразумно отошла от него подальше.

Поравнявшись с римским мраморным саркофагом, стоявшим справа от входа, странный посетитель провел пальцем по рисунку на терракотовой поверхности: черные фигурки умирающих людей. Мужчина шел по комнате и рассеянно трогал предметы, пока не добрался до центра зала. Вокруг высились мраморные статуи богов и царей, но его внимание привлекла центральная скульптура – «Раненый воин». Это было изображение Протесилая, который считался первым греком, погибшим в битве за Трою. Но скульптура изображала его сражающимся: воитель вздымал над головой дротик, готовясь нанести смертельный удар.

Лорен Берген, двадцатилетняя студентка отделения истории искусств Нью-Йоркского университета, рассказала потом, что она делала наброски «Раненого воина», когда рядом появился незнакомец и заговорил со статуей. Девушка удивилась и спросила, знает ли он эту скульптуру. Тот ответил, что скульптуру видит в первый раз, зато знает этого человека. Лорен Берген поспешила покинуть выставочный зал.

Мужчина хотел последовать за ней, но остановился, заметив проход в следующий выставочный зал, древнегреческий. Там были собраны исторические экспонаты от Троянской войны до первых Олимпийских игр – видимо, к летним играм этого года. Керамика, копья, горшки, кубки, монеты. Но чужака более всего заинтересовали мечи.

Мечи и черепа.

Лорен Берген пожалела, что заговорила с незнакомцем. Может быть, промолчи она в тот момент, не произошло бы того, что случилось после.

В десять часов двадцать три минуты странный мужчина снял с выставочного стенда короткий бронзовый меч, который три тысячи лет пролежал в земле, и отрубил руку Ричарду Скотту – единственному посетителю в этом зале. Через мгновение он с легкостью расправился со служителем из этого зала и вторым, из соседнего, который прибежал на подмогу. Как ни странно, но лезвие древнего меча оказалось острым и прочным. Было много крови.

Взмахнув бронзовым клинком над головой, кошмарный посетитель разнес вдребезги витрину номер сорок три, в которой лежали шлем и треснувший череп.

Не обращая внимания на осколки стекла, впившиеся в руку, он достал из ящика оба предмета. А потом его ярость словно выдохлась, он выпрямился, тяжело дыша. На видеозаписи отчетливо заметно, как лицо молодого человека, разглядывавшего череп, приобрело растерянное выражение. И он рухнул на пол.