Магический круг

Если бы в начале этого снегопада я не задержалась в горах Сьерра-Невады, внезапно почувствовав, что мне необходимо провести день на лыжах, чтобы чем-то смягчить душевные терзания, то, возможно, не тащилась бы сейчас в ночи по этой чертовой обледенелой дороге в забытой богом пустыне. Хорошо еще, что я прекрасно ориентировалась в этих местах, зная как свои пять пальцев трассу, ведущую от Скалистых гор к побережью. Мне частенько приходилось ездить сюда по рабочим делам как специалисту по ядерной безопасности. Позвольте представиться: Ариэль Бен, атомная девица. Но причиной этой последней поездки было дело, которого я предпочла бы вовсе не знать.

Словно на автопилоте я скользила по монотонно затяжному подъему. Темные глубины моего сознания невольно начали засасывать меня, возвращая к нежеланным местам и событиям. Мили убегали вдаль, а снег по-прежнему все кружился и кружился. Шипованная резина колес с хрустом давила прозрачную ледяную корку дороги.

Мне не удавалось выкинуть из головы назойливый образ зеленого склона в Калифорнии, этот смазанный геометрический узор бегущих по нему могильных плит, таких тонких, очень тонких пластов из камня и травы. Лишь они отделяли жизнь от смерти — и навеки отделили меня от Сэма.

Какой же потрясающе зеленой выглядела трава! Такая чудесная живая зелень бывает только в Сан-Франциско, и только в это время года. И на фоне этого великолепного газона поднимались по склону холма неровные ряды белых, как мел, надгробий. Над кладбищем между рядами мемориальных плит возвышались темные эвкалипты, на их листьях серебрились капельки воды. Я рассеянно смотрела в затемненные окна лимузина, когда мы съехали с основной дороги и повернули к форту Пресидио.

Я часто ездила по этой дороге на побережье Бей-Ареа. Единственный путь от моста Золотые Ворота к заливу Сан-Франциско проходил непосредственно мимо военного кладбища, на территорию которого мы сейчас въезжали. Сегодня благодаря нашему торжественно замедленному движению все здесь выглядело очень красиво, все радовало глаз.

— Сэму, наверное, понравилось бы это место, — сказала я, впервые за всю дорогу открыв рот.

Сидящая рядом со мной в машине Джерси отрывисто произнесла:

— Ну, так ведь он теперь здесь и останется, верно? Иначе чего ради вся эта суета?

Находясь в такой близости от нее, я уловила издаваемое ею амбре.

— Мама, сколько ты успела выпить? От тебя несет, как из пивной.

— Немного «Катти Сарк» [4], — с улыбкой ответила она. — В честь военно-морского флота.

— Ради бога, мама, мы же едем на похороны, — раздраженно бросила я.

— Не забывай, у меня ирландские корни, — напомнила она. — Мы называем это поминками: по традиции надо выпить немного за жмурика и пожелать ему счастливого пути. На мой взгляд, это очень цивилизованный ритуал.

Она уже с трудом выговаривала трехсложные слова. Я внутренне сжалась, надеясь все-таки, что она не будет пытаться принимать участие в произнесении надгробных речей, как это принято у военных. На самом деле она могла выкинуть все, что угодно, особенно в состоянии легкого опьянения. А за нами в машине ехали Огастус и Грейс, мои чертовски чопорные отец и мачеха, которым все равно ничем не угодишь.

Лимузины проехали в железные ворота кладбища и проползли мимо здания ритуальных услуг. Сегодня не будет никакой ритуальной службы в зале, и гроб уже запечатан по причинам, связанным, как нам сообщили, с государственной безопасностью. И еще туманно намекнули, что нам, возможно, было бы трудно узнать Сэма. Родственники погибших во время взрыва обычно предпочитают избегать таких трудностей.

Проплыв по Линкольн-авеню, наш кортеж остановился в дальнем конце кладбища рядом с аллеей задумчивых эвкалиптов. Там стояло несколько автомобилей с узнаваемыми правительственными номерами. Возле холмика свежей земли рядом с могильной ямой маячила стайка людей. Среди них выделялись военный священник и странный тип с длинными, заплетенными в косу волосами, сильно смахивающий на шамана. Сэму он явно понравился бы.

Перед правительственными тачками и остановились три наших лимузина: мы с Джерси ехали в середине, за нами Огастус и Грейс, а впереди — Сэм в черном лимузине. В цинковом гробу. Выйдя из машин, мы направились к этому холмику, пока военные вытаскивали Сэма из катафалка. Огастус и Грейс тихо и ненавязчиво встали в сторонке, чему я искренне порадовалась, ведь в таком случае «шотландское» дыхание Джерси могло остаться незамеченным. Если, конечно, кому-то не придет в голову зажечь рядом с ней спичку.

Военный в темных очках отделился от правительственной тусовки и подошел сказать пару слов соседствующим с нами членам семьи. Потом он приблизился к нам с Джерси.

Неожиданно я осознала, что наши одежды не слишком соответствуют похоронам. На мне было мое единственное черное платье с лилово-желтыми розочками. А Джерси принарядилась в шикарный французский костюм того особенного холодноватого голубого цвета, который великолепно оттенял ее глаза и поэтому был неотъемлемой частью ее образа во времена сценической деятельности. Я надеялась, что никто не заметит нашего отступления от этикета.

— Миссис Бен, — обратился военный к Джерси, — надеюсь, вы не против подождать еще пару минут? Президент хотел бы лично присутствовать на церемонии.

Разумеется, он имел в виду не нынешнего президента, а бывшего, того самого, которого Джерси называла Мелким Фермером; она была представлена ему в те времена, когда он еще распоряжался в Белом доме.

— Черт, ну конечно, — сказала Джерси. — Я не против подождать, если только Сэм не против!

Она рассмеялась, и я получила очередную порцию «аромата». Глаза военного скрывались за темными очками, но я заметила, что его губы сжались в тонкую линию. Я взирала на него в каменном молчании.

Снижающийся вертолет приземлился на специальной взлетной полосе, ближе к берегу. Две машины с темными стеклами покатили ему навстречу и забрали нашего высокого гостя.

— Миссис Бен… — Очкастый понизил голос, как в шпионском фильме. — Мне поручено передать вам, что президент, действуя от имени нашего нынешнего правительства, организовал определенную повестку дня. Хотя ваш сын, как гражданский советник, не являлся в буквальном смысле военным, но погиб он во время выполнения задания… и надо сказать, оказал нам весьма важную помощь. Наше руководство поэтому планирует достойно отметить его заслуги. Сначала будет небольшая церемония с участием военного оркестра, потом в честь усопшего дадут прощальный оружейный залп. А в заключение президент вручит вам медаль «За выдающиеся заслуги».

— За что? — удивилась Джерси. — Голубчик, ведь это не я умерла.

Церемония прошла не совсем так, как планировалось.

По ее окончании Огастус и Грейс удалились в свои апартаменты в «Марк-Хопкинс» на Ноб-хилле, известив меня, что они «надеются видеть» меня у себя к ужину. Поскольку было еще рано, я повезла Джерси перекусить в прибрежное кафе «Буена виста». Мы выбрали деревянный столик перед фасадными окнами, выходящими на набережную и залив.

— Ариэль, милочка, прости, мне очень жаль, что все так получилось, — сказала Джерси, осушая первый бокал скотча, словно молоко.

— Что толку от твоих извинений, — сказала я, повторив ее собственный ответ на мои давние извинения за детские шалости. — Ведь сегодня вечером я иду на ужин к Огастусу и Грейс. Как, черт возьми, ты прикажешь мне объясняться с ними?

— А пошли их куда подальше, — сказала Джерси, глядя на меня своими знаменитыми васильковыми глазами, сохранившими удивительную ясность благодаря ее образцовому до недавнего времени образу жизни. — Можешь сказать, что я жутко испугалась выстрелов. Нет, правда. Я с ужасом подумала, что оглохну от этой чертовой стрельбы.

— Ты знала, что они собирались устроить оружейный салют, — заметила я. — Я же слышала, что говорил тебе очкастый секьюрити. Просто ты напилась как сапожник. Только поэтому и свалилась в могилу перед всей этой высокопоставленной тусовкой!

4

Фирменное название шотландского виски, от шотландского «Короткая Рубашка» — прозвище ведьмы из поэмы Р. Бёрнса «Тэм О'Шентер».