Преисподняя. Адская бездна

Взгляд Ребекки скользил по берегу. И везде ее ждали ужасные картины. Она никогда не видела, как с человека снимают кожу. Легко, словно колготки.

«Оставь в покое жертв, — приказала она себе. — Изучай стервятников».

Они были безволосыми и татуированными — уличная банда, история которой насчитывает двадцать тысяч лет. С наростами в виде рогов, с выпирающими ребрами, не испытывающие уважения к мертвым. Один забавлялся с лицом жертвы, словно с резиновой маской. Другой вырвал из тела кусок скользкого мяса.

Ребекка не отрывала бинокль от глаз. Стеклянные линзы хотя бы создавали иллюзию отстраненности от этих ужасов. Щелчком переключателя она могла окрасить изображение в другой цвет. Или выбрать другую зону экрана, чтобы не видеть жуткой картины. Могла делать вид, что она хозяйка положения.

Во всей сцене чувствовалась неспешность пира. Хейдлы не торопились. Никто из них не ждал опасности со стороны реки.

Течение несло лодку к берегу. Ребекка скорее почувствовала, чем увидела, как парни Хантера обмениваются жестами, распределяя мишени и договариваясь еще о чем-то. Она доверяла им.

Ребекка ожидала оглушительной пальбы, криков, суматохи — как в голливудских фильмах. Они прыгнут в воду и бросятся к берегу, прячась за камнями и платя кровью за каждый отвоеванный дюйм.

Она сжалась в комок и, парализованная страхом, сидела тихо как мышь. Не ее это дело — быть в первых рядах, лицом к лицу с врагом, проливать первую кровь. Слишком быстро, слишком внезапно, без какой-либо подготовки. Разве такие вещи не планируются с картой в руке, стеклографом и книгами по истории? До этого момента Ребекка не понимала, насколько не подготовлена к ею же развязанной войне. А если с ней что-то случится? Сэм нужна мать. Сэм. Сэм.

У нее не было времени отвести взгляд.

Хантер не рявкнул: «Огонь!» или «Давай!» Опытные бойцы одновременно спустили курки, и несколько выстрелов слились в один. В комиксах такого не опишешь. Никакого «бух!», «бабах!» или «трах!». Ни треска, ни рева. Звук был похож на тихий хлопок. Негромкое «пуфф», и все закончилось.

Никто из хейдлов не взвился, повернувшись вокруг своей оси. Никто не опрокинулся на спину. Никакого танца укрощенной силы. Они просто медленно опустились на землю, словно уставшие старики. Один будто споткнулся. Другой потерял равновесие, как пьяный. Еще один хейдл, явно не знавший, что такое пуля, шлепнул себя ладонью по груди, словно отгоняя пчелу, и еще секунд тридцать продолжал заниматься своим делом. Затем сел на землю и умер.

Пока остальные охранники сеяли смерть, двое гребли к берегу. Ребекка не вмешивалась. Она тут пассажир. Резиновое дно лодки у нее под ногами уперлось в камни.

— Оставайтесь здесь, — сказал ей Хантер.

Ребекка с благодарностью кивнула.

Экипаж высадился на берег, с оружием и ночной оптикой; в темноте они проверили сначала мертвых хейдлов, затем мертвых людей. Хантер зажег осветительный патрон.

— Осмотрите хижины, — приказал он и вместе с четырьмя подчиненными скрылся из виду.

Ребекка осталась одна на плоту. Она сидела на дне плота, выпрямив спину и не отрывая взгляда от мертвых тел. Наконец поднялась и присела на бортик, готовясь вступить в войну. Берег под ее ногами был твердым. Реальным.

Ребекка чувствовала, что обязана пройти через этот этап. Начала проливаться кровь. Резня будет только усиливаться, и Ребекка не может позволить себе выглядеть слабой или растерянной в глазах мужчин. Пора привыкать к трупам.

Она подошла к первому мертвецу. Мужчина лежал ничком и, казалось, спал. Ребекка заставила себя наклониться и прижать ладонь к его спине. Тело оказалось еще теплым, как у ребенка, и слегка влажным.

Второй мертвец оказался не таким «безобидным». Через выходное отверстие раны виднелся позвоночник и какое-то месиво. Ребекка заставила себя прикоснуться и к нему.

Она подошла к третьему телу, с раной на животе. От него разило, как от уличного сортира. Отвращению тут не место. Нужно взять себя в руки. Теперь ей придется рисковать — каждый день и каждый час.

Ребекка протянула руку. Возможно, это один из ее людей.

Это был не человек.

Он схватил ее за горло.

Ребекка отпрянула, но хейдл оказался проворнее. Быстрый, словно змея, — несмотря на вывалившиеся скользкие внутренности, — он обхватил ее сзади, зажал нос и рот, повалил на себя.

Она сопротивлялась. В женском клубе Ребекке показывали приемы противодействия насильникам. «Не сдаваться. Использовать все средства. Лягаться. Кусаться. Кричать». Но она не могла дышать. При каждом движении ее сдавливали еще сильнее.

Ребекка лежала на спине в сплетении рук, ног и кишок хейдла. Над головой сияла осветительная ракета. Тело врага было теплым. Запах пота и мозоли на руках.

Где же Хантер?

Ракета опустилась. Тени стали длиннее. Из поселка вылетела еще одна. Показались клубы дыма.

Вдруг перед глазами возник еще один монстр. Ребекка не знала, откуда он появился. Она почти ничего не видела.

Хейдлы заговорили.

Их речь напоминала пение сверчков.

Хантер не успеет. Эти двое утащат ее в неведомые глубины. Так не должно было случиться. Ей следовало оставаться на плоту. «Я всего лишь домохозяйка». Затем ее осенило: там, куда ее поведут, может найтись Сэм.

В зоопарке Сэм больше всего любила выдр, которые лежали на спине и пытались раскрыть створки моллюсков.

Прижимая Ребекку к животу, хейдл вдруг сел. Рука на ее лице слегка ослабла, и она смогла дышать носом. Ногти хейдла пахли мертвечиной. Ребекку вырвало прямо в зажимавшую рот ладонь. В носу защипало от желудочного едкого сока. Глаза наполнились слезами.

— Перестаньте сопротивляться, — сказал второй монстр на чистом английском языке.

Ребекка вытянула шею, пытаясь его разглядеть.

Это был Клеменс.

— Он не собирается вас убивать. Вы ему нужны. Расслабьтесь. Просто не сопротивляйтесь.

Клеменс сидел на корточках чуть сбоку, наблюдая. Непринужденно, словно в семейной обстановке. Винтовка лежала на камнях — не капитуляция, но мир. Ребекка ничего не понимала.

Неужели Клеменс не испытывает к ним ненависти? Хейдлы изуродовали его лицо, расписали тело, сломали жизнь. Даже если Клеменс не любил и не желал ее, он боготворил ее красоту. В этом его слабость и ее власть над ним. Так она думала.

Факты свидетельствовали совсем о другом. Клеменс — предатель. Он повернул оружие против своих. Присоединился к врагам. Ребекка перестала сопротивляться. Ее тело обмякло.

Клеменс продолжал обмениваться чирикающими звуками с обезьяноподобным существом — не лучшие друзья, но и не смертельные враги. Речь казалась и резкой, и одновременно мелодичной.

Стальная хватка хейдла ослабла. Ладонь оставила рот и легла ей на грудь. Для него грудь — ее нежная прелесть — была всего лишь местом, за которое удобно держаться. Если Ребекка попытается вырваться или закричит, он разорвет ее.

Ребекка перевела дух.

— Они вас знают?

— Я их произведение, Ребекка.

Клеменс вытащил нож.

— Не двигайтесь, — сказал он. — Ему нужно ваше тело. Никогда не слышали о таком, Ребекка?

— Что вы делаете?

Она смотрела на него во все глаза.

— Он умирает, — объяснил Клеменс. — И знает об этом. Попросил, чтобы я выпустил у вас кровь. Не всю — столько, сколько ему нужно.

Ребекка снова попыталась вырваться.

— Вы собираетесь резать меня?

— Его душа готова уйти. Отправиться в путешествие. Хейдлы в это верят.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она. — Джошуа.

— Другого способа нет, Ребекка. Он рассказывает мне то, что нам нужно знать.

«Нам?»

— Что вы имеете в виду?

Она перестала вырываться.

— Вы хотите жить?

— Конечно!

— Хотите увидеть дочь?

— Да.

— Вы когда-нибудь играли в покер?

— О чем это вы?

— Попытаемся заставить его раскрыть карты. Но сначала нужно войти в игру.

Не вставая с корточек, Клеменс придвинулся. Хейдл крепче стиснул Ребекку — либо защищался от Клеменса, либо подставлял под нож. А может, и то и другое. Он еще не верил Клеменсу.