Преисподняя. Адская бездна

Грегорио принялся разминать ей бедра. Спазмы ослабли.

— Можешь остановиться, — сказала Али.

— Еще немного. — Его ладони скользнули выше. — Ты еще напряжена.

Возможно, но боль прошла. Наоборот.

— Грегорио…

У нее не было сил сопротивляться ему.

— Не проблема. Чуть-чуть экзорцизма, и все. Я отгоняю злых духов.

— Прекрати, — сказала Али.

Он остановился. И ногу тут же свело судорогой. Грегорио возобновил массаж.

Ему невдомек, как сильно ее тело желало его. Она почувствовала исходящий от него мускусный запах.

— Подожди!

Не то чтобы ей нужны вино и розы или даже горячая ванна. Десять лет назад они с Айком довольствовались темнотой. Али забеременела в вечной ночи этих туннелей.

— Скажи, чего ты хочешь? — произнес Грегорио.

Главный вопрос. Чего она хочет? Любви, разумеется. И еще ребенка, если это возможно. От него. Только зачатого не в преисподней.

Достаточно было промолчать. Весь путь обратно они могли бы познавать тела друг друга. Одержать победу над тьмой.

Али села.

— Скоро, — сказала она. Не когда-нибудь. Скоро. — Я обещаю.

На пятое утро, после того как они покинули берег озера, узкая тропка исчезла. Туннель разветвлялся, а правый и левый проходы снова раздваивались. Никаких знаков не обнаружилось, и Али поймала себя на том, что пытается уловить легкий ветерок. Слава богу, что Грегорио царапал стены, словно арестант, отмечая каждый поворот, чтобы не заблудиться на обратном пути.

Раньше Али чувствовала слабые порывы ветра, почти неуловимые. Теперь снизу поднималась теплая струя, откидывавшая волосы назад и приносившая с собой сладковатый аромат. В ней было еще кое-что — тысячи голосов, говоривших на тысяче языков. Дойдя до развилки, Али ловила этот ветер и поворачивала ему навстречу.

На обед у них терияки «Слим джимс», белковые батончики и карамель «Джоли ранчер» — последние продукты надземного мира. Еда и горючее, которое они собирали в пустых деревнях, погибли вместе с плотами. Если не считать эксперимента Грегорио с трилобитом (его мясо оказалось жестким и безвкусным), им пока удавалось не включать в свой рацион обитателей подземного мира. Но рано или поздно придется перейти на подножный корм — с риском заработать галлюцинации. Грегорио все время посматривал на подземные озера со слепой, неповоротливой рыбой. Али сопротивлялась. До того как заразиться, она должна выяснить, что это за шепот.

Чем ниже они спускались, тем настойчивее становились голоса. Как ни странно, теперь Али научилась не обращать на них внимания. Так происходит с машинами за окном — они тебя раздражают, пока не становятся частью обстановки. Разноязыкий гомон словно стих. Голод, усталость и волдыри на ногах помогали отвлечься.

На шестое утро Али увидела очередной сон с Мэгги. Они шли по траве, смотрели на облака и придумывали им названия. «Вон там замок, башня, а там ждет принцесса».

— Пора, Александра.

Сегодня последний день спуска. Если они не найдут никакого ориентира, то вечером начнут подъем на поверхность.

Они спускались по туннелю. На своде собирались капельки воды и падали вниз. Проход сузился. Пол превратился в россыпь камней. Все указывало на то, что впереди тупик, — все, за исключением ветра, приносящего шепот.

Весь день Грегорио не противоречил ей. Не докучал разговорами о повороте назад. Не смотрел на часы. Он хотел, чтобы у нее не осталось сомнений при расставании с прошлой жизнью.

А затем из тьмы вылетела бабочка. Ее оранжевые с черным крылья мелькали в свете фонарей, словно кадры кинопленки. Грегорио застыл на месте.

— Невероятно.

— Змеи и трилобиты тут есть, — сказала Али. — А почему не бабочки?

Он взглянул на альтиметр.

— На сорока пяти тысячах футов ниже уровня моря?

Бабочка опустилась на руку Али и сидела, подрагивая крыльями. Через несколько секунд снова взлетела и поднялась выше, подхваченная теплой струей. Али посмотрела в широко раскрытые глаза Грегорио.

Нельзя сказать, чтобы в субтерре исчезла жизнь. Вовсе нет. За исключением некоторых паразитов, питавшихся человеческой кровью, внезапное исчезновение людей и человекоподобных существ осталось практически незамеченным подземным миром. Мох и водные растения, мыши и угри — все жили и развивались.

Бабочка никак не подходила этому миру.

— Монарх? — удивился Грегорио. — Откуда она взялась? Нужно выяснить.

Али никогда не приходило в голову, что бабочка может быть смертельно опасным искушением.

— Чешуекрылая! — крикнул он, не оглядываясь.

Ветер в туннеле усилился.

— Мотыльки — понятно. Они ночные насекомые, — продолжал Грегорио. — Но бабочки? Это дети солнца. А монархи путешествуют стайками. Возможно, она потерялась. И все-таки, залететь так далеко? На восемь миль ниже уровня моря? Нет, тут наверняка есть и другие. Как такое возможно?

— Не знаю, Грегорио.

— Здесь где-то должен быть инкубатор.

Мысли все больше путались. Голоса становились громче. Скоро ей придется признаться Грегорио в своей болезни. Но сначала себе самой. Осталось еще немало аргументов, позволявших отсрочить окончательный вердикт. Если галлюцинации вызывают потерю аппетита, почему так хочется есть? Если безумие заразно, почему не заболел Грегорио? В конце концов, это он ел обитателей озера. Или он, подобно ей, скрывает свое безумие? А может, Грегорио признавался, а она забыла?

Спуск становился все круче. Несколько раз им приходилось снимать рюкзаки и передавать друг другу. Затем они подошли к провалу. Остановились на краю и направили лучи фонарей вниз, ища дно или уступ.

— Ничего не вижу, — сказала Али. — Нужно поворачивать назад, Грегорио.

Однако его уже было не остановить. Бабочка заставляла его идти вперед.

— Дай мне попробовать одну вещь.

Он привязал налобный фонарь к концу их единственной веревки. Это была старая веревка, но в безупречном состоянии — одна из тех, которые Айк сложил в сундук в ее кладовке. Грегорио осторожно опускал фонарь вдоль каменной стены.

Пусть там будет тьма, думала Али. Пусть все это закончится.

Фонарь опустился на твердое дно. Грегорио торжествовал.

— Вперед! — воскликнул он. — Путь открыт.

Али вздохнула. Под землей закон Ньютона действовал наоборот. Все, что спускалось, должно подниматься. Она разглядывала провал. Али ненавидела спуск по веревке, но еще больше не любила подниматься на жумарах [27]вверх. Тем не менее все это время Грегорио послушно шел за ней. И теперь она должна подчиниться — хотя бы ради справедливости.

Она стала спускаться первой, оставив его в темноте без налобного фонаря. Спускаясь по веревке в расширяющееся отверстие, Али искала признаки того, что тут проходили Айк или Макнаб. Но не увидела ни старых веревок, ни нацарапанных на камне надписей, ни отметин, которые оставляют скалолазы.

На полпути она услышала голос Грегорио и остановилась. Там, наверху, он разговаривал сам с собой. Оживленная беседа, причем даже не на испанском, а на баскском. Потом Грегорио засмеялся.

— Все в порядке? — крикнула она.

В ответ — тишина. Наконец послышался его неуверенный голос:

— Александра, это была ты?

А кто же еще?

— Ты мне что-то говорил?

— Нет-нет, — поспешно возразил он.

Слишком поспешно.

Голоса, догадалась Али. Грегорио тоже слышит голоса. Им нужно это обсудить.

На дне она отстегнулась от веревки и огляделась, водя лучом фонаря из стороны в сторону. Туннель шел дальше.

— Я внизу, — сообщила Али. Веревка, извиваясь, поползла вверх, затем лампа зацепилась за выступ. — Тебе свет нужен?

— Обойдусь.

Али сняла налобный фонарь и положила на обломке скалы. Затем выключила фонарь, который держала в руке, — батарейки следовало беречь.

Грегорио потянул веревку. Снова послышался его голос, затем смех. Ему там явно не скучно.

Али заметила капельку крови на руке, но когда вытерла кровь, на месте капли тут же появилась другая. Али вспомнила бабочку. Она сидела на этом самом месте.

27

Механическое устройство для подъема по веревке, элемент снаряжения альпинистов, спелеологов, спасателей и скалолазов.