Преисподняя. Адская бездна

На выступе Беквита остались свидетельства существования исчезнувшей империи. Действуя с осторожностью сапера, он кончиком ножа выковырял из земли небольшие артефакты и разложил вдоль винтовки. Тут были крошечные обрывки папируса с причудливыми символами, осколки цветного стекла, изъеденная временем цинковая ложка и — его любимая находка — фрагмент кольчуги, похожей на те, что носили крестоносцы. Только она на десять тысяч лет старше Христа.

Хедди не всегда были демонами. В разные эпохи на этих скалах побывали ученые, ремесленники и солдаты священных войн. Теперь пришла очередь Беквита внести свой вклад в коллекцию реликвий. Когда-нибудь, в отдаленном будущем, тут найдут латунные гильзы. Интересно, что о них подумают? Может, будут дуть, как в свистульки?

Наверху вновь сверкнула молния. Каменное молчание угнетало.

На десятую ночь Беквит начал слышать голоса.

Поначалу он принял их за всхлипы подземного ветра. Всхлипы превратились в шепот, и Беквит бесшумно изготовился к бою, уверенный, что враг подкрадывается ближе. Но пески оставались пустыми. Шепот не смолкал.

— Миггс, — позвал он. — Это ты?

— Что случилось? — отозвался Миггс.

Его голос отличался от тех звуков. Более четкий и разборчивый. Сильнее связанный с настоящим.

— Ничего, — ответил Беквит.

Шепот становился громче, хотя Миггс ничего не видел и не слышал. В последующие дни звуки то появлялись, то исчезали. Разные голоса и акценты: мужские и женские, старые и молодые, на английском, немецком, испанском языках. Беквит немного знал арабский, а в африканской командировке познакомился с суахили; часть голосов говорила на какой-то странной смеси этих наречий. Но большинство языков он не знал. Инопланетные — вот самое подходящее определение.

Беквит пытался отвлечься, не обращать внимания на шепот. Мысленно разыгрывал партию в шахматы. Чистил ружье. Вспоминал бывшую подружку. Ничего не помогало. Голоса не исчезали.

На четвертый день раздался шепот Миггса:

— Бекки.

— Что? — спросил Беквит.

— Кто они?

Можно было немного помучить Миггса и сказать, что он ничего не слышит. Чувство облегчения пересилило. Значит, он не сходит с ума.

— Может, эхо, — ответил Беквит. — Геологические шумы.

— Нет, не эхо. И не геология.

— Ты слышал женский плач?

— Вчера.

— А старика, который хотел домой?

— А что насчет него?

— Я думал, — сказал Миггс.

— И что придумал?

— Может, они вроде призраков?

Такая мысль приходила в голову и Беквиту.

— Ты прокручиваешь в голове старые фильмы. Брось.

— Мы ведь в преисподней? — не сдавался Миггс. — Значит, это могут быть души умерших.

Такая мысль Беквиту тоже приходила в голову. Но признаваться не собирался.

— Возьми себя в руки, Миггс. Мы тут делом занимаемся.

Больше Миггс не касался этой темы. Беквиту пришлось сражаться с голосами в одиночку. Насколько он мог судить, неизвестные разговаривали сами с собой. Какая-то невероятная смесь монологов — словно души на кладбище, если допустить, что Миггс прав.

Беквит изо всех сил пытался отвлечься и не терять бдительности. Напевал песни рок-группы «Фиш» — разумеется, мысленно. Выслеживал птицу Каспера. Снова и снова чистил винтовку. Отжимался от земли. Восстановил невысокую кирпичную стену на краю выступа. Все это напоминало ему одиночное заключение.

На пятнадцатый день он увидел в перекрестье прицела розовых фламинго.

Они стояли на одной ноге посреди озерца. Беквит потер глаза и снова глянул в прицел — птицы не исчезли. Попробовал взглянуть другим глазом. То же самое. Phoenicopterus ruber. Американский фламинго. Черные отметины на конце розовых крыльев. Розовых.

Беквит не стал записывать птиц в дневник наблюдений на страничках снайперского журнала. И совсем не хотел говорить о них Миггсу. Совершенно очевидно, что это мираж. Час спустя птицы исчезли. Беквит расстроился. Он слишком педантичен для видений. Привык к ситуациям в сто раз тяжелее. Кроме того, он служит в морском спецназе. А морским спецназовцам не мерещатся розовые фламинго.

Беквит заставил себя выполнить десять подходов по пятьдесят отжиманий. Убедился, что спит столько, сколько требуется — не больше и не меньше. Прочел надпись на этикетке мясных консервов: не содержатся ли в них вредные вещества. Фламинго не появлялись.

На девятнадцатый день он почувствовал похлопывание по ноге. Это была оптическая труба Миггса.

— Альфа семьсот сорок шесть, — прошептал наблюдатель.

Беквит взял винтовку и навел в точку, находящуюся на расстоянии семьсот сорок шесть ярдов. В инфракрасном прицеле объекты с разной температурой окрашиваются в разные цвета, от темно-синего до ярко-розового. Над зелеными дюнами вздымались и опадали языки пламени — выбросы горячего газа. Вверху, на высоте нескольких сотен футов, сквозь отверстие в своде проникал луч холодного фиолетового воздуха. Все та же хренотень.

А потом он увидел их.

Колонна приближалась с северо-востока — длинная цепочка вишнево-красных шариков. До них было больше мили, и их форма оставалась расплывчатой. Обычно оптика давала четкое изображение, особенно этот прицел фирмы «Unertl» — последней модели с компьютерным чипом, позволявшим поддерживать фокусировку на разной дистанции. Теперь Беквит мог лишь сказать, что целей много и что они приближаются, причем явно не соблюдают дистанцию. Очевидно, не предполагают, что сейчас обрушится на их головы.

Беквит встрепенулся, как от электрического разряда. Он уже смирился, что отряд вообще никого не встретит или в лучшем случае наткнется на парочку отбившихся от основной группы хейдлов — возможно, со связанным ребенком. Но похоже, похитители собрали всю свою добычу и теперь ведут детей через селенные пески.

Перспектива освободить детей захватила его. Словно обнаружилась истинная цель всех его тренировок, всей жизни. Беквит никогда не отличался религиозностью, а теперь вдруг почувствовал потребность в молитве. «Боже, направь мою руку. Не дай ей дрогнуть. Помоги поразить цель».

Колонна змейкой вилась между дюнами. Чем ближе они подходили, тем сильнее Беквит проклинал свой прицел. Что с ним стряслось? Он давал искаженное изображение. Будто смотришь на куски расплавленной красной пластмассы, ползущие по зеленым волнам. Время от времени удавалось разглядеть отдельные детали: оскаленные зубы, нетвердую походку, даже украденную бейсболку. Из фрагментов Беквит составил портрет обезьяноподобного существа. Идентифицировал врага.

А дети? Они там были. Беквит не мог разглядеть их лиц, но маленькие фигуры шли в окружении более высоких. Их гнали, словно стадо скота.

Загрохотал гром. Из песка вырвались струи газа, похожие на султан из перьев. Колонна приближалась. Прежде чем укрыться в выступах скалы, спецназ спланировал засаду. Это было несложно. Каждой паре досталась своя часть колонны. Дети упадут на землю. Похитители, спасаясь бегством, окажутся на минном поле. Беквиту была поставлена задача: начать с головы колонны и двигаться к хвосту. Его выстрел послужит сигналом остальным. Он начнет убивать.

Заплакал ребенок.

Беквит забыл о собственной безопасности.

Внезапно расплывчатые контуры стали резкими. Беквит увидел перед собой ожившие ночные кошмары. Монстры с землистой кожей и узловатыми рогами возвышались над невинными младенцами. Там были дети. И волки.

Беквит прицелился в лицо дьявола.

Нажал на спусковой крючок.

Натренированное движение пальца было настолько плавным, что выстрел прозвучал неожиданно. Винтовка — 50-го калибра, способная пробить броню танка, — сильно ударила в плечо. Вокруг головы хейдла появился характерный розовый туман.

Новая цель. Беквит спустил курок. Принял на себя отдачу винтовки. Следующий. Вдоль цепочки.

Другие снайперы справа и слева от него тоже открыли огонь. В прежние времена, когда использовалось оружие с затвором, скорость снайперской стрельбы была чрезвычайно низка. Новые полуавтоматические винтовки стоимостью 14 ООО долларов каждая сеяли смерть так быстро, как только снайпер находил новую цель. Беквит расстрелял первый магазин еще до того, как приближающаяся колонна поняла, что их убивают.