Молот Тора

— Откуда же члены ложи египетского обряда узнали, что мы ищем?

— Они знают, что Итан Гейдж вечно что-тоищет!

Если Сесил вел себя с отчаянной дерзостью человека, лишившегося половины лица, то поведение индейцев, как я заметил, выдавало явную тревогу. Они тоже не ожидали увидеть такое огромное дерево, порождающее зловещие грозы и жуткий мрак. Безусловно, они также опасались Вендиго.

— С чего это тебе вздумалось окрестить меня малышом Пьером? — протестующе просипел Пьер. — Никто из людей не смеет называть так удальца Пьера Радиссона!

— Молчать!

Сесил взмахнул ременной плетью и начал хлестать несчастного пленника так, словно хотел выместить на нем собственные мучения и досаду. Лягушечка вскрикнула и заплакала. Я задрожал от ненависти. Мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не пристрелить Сомерсета тут же — ведь если я убью это чудовище, то его приспешники могут расправиться с Пьером и наброситься на нас до того, как я успею вновь зарядить винтовку. Вояжер покачнулся, но устоял на ногах и лишь зажмурил глаза от этих ударов.

Магнус передал мушкеты Намиде и Лягушечке, а сам взял свой топор, изготовившись к яростной схватке, достойной древнего берсеркера.

— Не спеши, — предостерег я его.

Наконец, задохнувшись от бессильной злобы, англичанин перестал хлестать нашего друга, чье лицо исказила гримаса острейшей боли. Единственный глаз Сесила, сверкая ужасным безумием, излучал ярость мучителя, совершенно отличную от праведной ярости Магнуса Бладхаммера.

— Мое терпение на исходе, Итан Гейдж, — прошипел Сесил. — Ложе египетского обряда известно, что именно стремились собрать тамплиеры, а вы об этом даже понятия не имеете. Отказавшись от ваших находок, вы поможете нашему миру стать лучше. И тогда сможете забрать этого сопливого лягушатника и даже стать владельцами всех этих чертовых прерий. Я оставлю в покое и вас, и этих дикарей! Отдайте находки нам, и мы вновь станем друзьями.

Он попытался улыбнуться, но уродливые шрамы превратили его улыбку в отвратительную гримасу.

— Может быть, я даже отдам тебе свою сестру.

— Не верь ему, — прошептал Магнус.

— Конечно, не верю. Эта банда мухлюет, даже играя в кости, — прошептал я в ответ и крикнул англичанину: — Мы скорее договоримся, если твоя сестра перестанет целиться в меня!

— Тогда и ты, Гейдж, опусти винтовку. Ты же хочешь спасти твоего приятеля. Пора вспомнить, что мы цивилизованные люди. Что было, то прошло. — И вновь жуткая усмешка.

— Отпустите к нам Пьера, и я опущу винтовку.

— Опусти ее, и мы отпустим Пьера.

Аврора отвела в сторону дуло своего ружья. Я опустил свое. После пинка Сесила Пьер с трудом побрел в нашу сторону. Потом вояжер остановился.

— Они уже убили меня, — прохрипел он. — Итан, я готов к переходу в иной мир. Не отдавайте им то, что вы нашли. Эти злостные грешники могут лишь все испортить.

Его слова повисли в воздухе, и все мы застыли, пораженные его промедлением.

И вдруг события завертелись с головокружительной быстротой.

Взревев от досады, Аврора вскинула ружье и выстрелила в спину француза. Он рухнул на колени, а Лягушечка, отчаянно вскрикнув, пальнула в англичанку, но промахнулась и вместо того, чтобы вновь зарядить мушкет, отбросила его и метнулась в обнаруженную нами нору. Выстрел Намиды, однако, свалил одного из индейцев.

Очень вовремя я распластался на земле, избежав залпа индейских пуль и стрел, врезающихся в древесного титана, а Магнус покачнулся и взвыл от боли, очевидно, раненный как минимум одним выстрелом. Намида тоже припала к земле и заряжала мушкет. Потом, когда лорд Сомерсет, обнажив рапиру, бросился за Пьером, намереваясь снять с него скальп, я приподнялся на локте и всадил пулю прямо в грудь этого монстра, подозревая, что он почти желал этого смертельного выстрела. Сесил повалился в траву, выронив сломанную рапиру.

Раздался пронзительный вопль Авроры, исполненный новой ярости.

Не обращая внимания на рану, Магнус молча побежал к ней с поднятым топором.

И тут земля под нами задрожала.

Какая-то мощная волна ударила в дерево, и земля под ним зашаталась. Над нашими головами засверкало множество молний, чья мощность достигла невообразимой силы; они мгновенно воспламенили листву и ветви, и сквозь грохот этого чудовищного залпа до меня донесся леденящий душу мучительный крик. Я узнал голос Лягушечки. Перепуганная Намида прижалась к ближайшему корню, схватившись за него как за борт корабля, но и сам этот дьявольски громадный ясень — возможно, даже мифический Иггдрасиль — покачнулся и зашатался, с жутким треском и кряхтением выдирая из земли корни, словно причмокивающий живой исполин. Неужели началось землетрясение? Воздушная волна вынудила Магнуса рухнуть на колени, а Аврора, разрядив ружье, в отчаянии уползала обратно в траву.

Все индейцы, за исключением Красного Мундира, с криками бросились назад.

Тут наша Лягушечка выскочила из подземного хода в дымящейся одежде и устремилась мимо меня к Магнусу, выкрикивая что-то на своем языке.

Она держала раскаленный молот!

Ее распухшие, обожженные руки покрылись кровавыми волдырями, а стремительная походка становилась все более шаткой. Решив ужасной ценой отомстить за своего любимого Пьера, она вернулась в опутанное проволокой и корнями подземелье и завладела этим оружием, чем вызвала дрожь древесного гиганта. Совсем обессилев, она упала и покатилась по траве, ее руки раскинулись, выпустив молот. Индейцы замерли, глядя на странное оружие, которое пылало так, словно его раскалили в кузнечном горне. Зная, что мы разрядили ружья, Красный Мундир бросился к нам с томагавком. И я, не медля, вытащил свой топорик. Пора покончить с ним, как следовало бы сделать во время летнего сбора, когда он неожиданно напал на меня.

Молот Тора упал далеко от меня, но Магнус уже подхватил его и, прошитый мощным зарядом, взревел от боли. Казалось, он сам вдруг стал еще выше и мощнее, электрическая сила взметнула в разные стороны его бороду и волосы, а сжимающая орудие рука почернела от ожога. С неослабевающим ревом он поднял над головой пылающий молот и начал раскручивать его, описывая в воздухе феерические круги.

Небо раскололи огненные взрывы. Беснующиеся молнии образовали арочный свод над вершиной дерева и извергали яростные удары, поражая огненными стрелами не только ствол и ветви могучего Иггдрасиля, но и его корни. Свист усилившегося ветра превратился в жуткий вой, а тучи, казавшиеся прежде просто угрожающими, начали клубиться и кипеть. Индейцы бросились врассыпную, и только Красный Мундир, подскочив к Лягушечке, со свирепой жестокостью дьявольски точно всадил томагавк ей в висок. Она умерла мгновенно, испустив последний вздох. Я припал к земле, готовый атаковать индейца. В этот момент Магнус швырнул молот, и все молнии устремились в нашу сторону.

Нас с Намидой отбросило к ясеню и вдавило в складки его коры, да и сам Магнус тоже отшатнулся назад. Но лобовой удар сокрушительной силы достался на долю Красного Мундира, он замер на бегу, словно влетел в незримую стену, его самого увенчала огненная корона, и все тело начала сотрясать смертельная дрожь. Одежда на нем мгновенно загорелась. Вскипевшие глаза индейца вылезли из орбит, распухший, как ломоть хлеба, язык вывалился изо рта, а самого его вместе с разлетевшимися в разные стороны мокасинами отбросило далеко назад.

Молот Тора оправдал свое название.

Мистическое орудие прилетело обратно в руки Магнуса, словно между этим грозным оружием и его владельцем возникла таинственная сила притяжения. С мучительным воплем норвежец вновь обхватил его рукоятку. Бладхаммер в своей дымящейся одежде, казалось, зарядился электрической силой, подпитываемой молотом, деревом и самими небесами; с дикими завываниями он вращался вместе с потрескивающим оружием, рассыпая сокрушительные огненные стрелы и воспламеняя траву. Вокруг дерева уже поднялась круговая огненная стена; уцелевшие после сокрушительных ударов молний индейцы бросились бежать, надеясь спасти свои жизни. По-прежнему извергая жуткие стоны, Магнус изогнулся и напоследок швырнул раскаленный молот с такой силой, что вращающееся оружие, взлетев вверх, со свистом скрылось в путанице древесных ветвей.