Молот Тора

—  Sauvez-moi, — разобрал я слова. «Спаси меня» — это было произнесено на французском, преобладавшем в пушных факториях.

И затем Намида тихо растворилась в ночи.

Глава 25

На следующий день мы погрузили товары и поплыли дальше, держась поблизости от северного берега. Нынешним утром видимость над холодной гладью озера Верхнего была безупречно ясной, прибрежные гранитные скалы поблескивали вкраплениями слюды и кварца. Мне казалось, что французы самые неутомимые гребцы, но индейцы легко заткнули их за пояс, поскольку не делали даже курительных передышек. Хотя однажды, дождавшись нас, все же попросили табачка, чтобы набить трубки.

— Да они чешут как настеганные лишь потому, что мечтают как можно скорее надраться в Гранд-Портидже, — с усмешкой бросил Пьер.

— А я вот думаю, что они попросту выносливее в гребле, чем сам удалец Пьер, — поддразнил его Магнус.

Наши каноэ упорно продолжали бороздить необъятные голубые моря, от постоянного тяжелого труда на протяжении долгой череды длинных летних дней мои руки и торс постепенно обрели крепость стали. Периодически шторма загоняли нас на сушу, и мы с наслаждением отсыпались в лагере, пока ветер и дождь хлестали по брезентовым навесам, а когда наступало затишье, вновь выходили в плавание. На наших вечерних стоянках Намида держалась подальше от меня, и лишь изредка я замечал украдкой брошенные осторожные взгляды ее голубых глаз, хотя с тех пор, как Красный Мундир присоединился к нашей флотилии, Аврора стала вести себя еще более отчужденно. Словно присутствие этого туземного царька требовало соблюдения приличий. Она удалялась в свою уединенную палатку, ни словом не перемолвившись ни с индианками, ни со мной, ни с Красным Мундиром. Иногда, правда, она присаживалась поодаль, рядом с кузеном, и они вели долгие, пылкие разговоры, которые, судя по их жестам, касались всей нашей компании.

Между тем я размышлял о том, не могла ли Намида или ее менее привлекательная подруга Лягушечка пролить хоть какой-то свет на таинственную карту норвежца, учитывая, что они родились в племени, обитающем на тех землях, что интересовали Джефферсона.

Удобный случай представился мне на четвертый день после того, как моим глазам впервые предстала голубоглазая купальщица. Я сидел в стороне от вояжеров в кратковременном уединении, и она вдруг подошла ко мне и смущенно предложила кукурузную кашу, подслащенную патокой.

— Я приправила ее лесными ягодами, — сказала она по-французски.

— Спасибо, — распробовав вкусное угощение, тихо сказал я и спросил: — Ты родилась на западе?

Она опустила глаза.

— В племени манданов? — продолжил я.

— Аваксави, в родственном манданам племени.

— Ты что-нибудь слышала о валлийцах?

На лице ее отразилось замешательство.

— Откуда у тебя голубые глаза?

— Все мои родные голубоглазые, — пожав плечами, пробормотала она и вдруг, подавшись ко мне, прошептала: — Пожалуйста. Я смогу довести вас туда.

— Правда?

— Доставьте меня домой, и наши люди помогут вам.

— А тебе известно, что мы ищем?

Теперь, видимо, недоумение отразилось на моем лице.

— Предки вашего богатыря оставили в пещере свои рисунки. У нас есть письмена рыжеволосых. Древняя надпись на магическом камне. Я помогу вам найти его.

— На камне? — ошеломленно повторил я. Мне сразу вспомнились письмена, виденные мной на Востоке. — А что там написано?

— Нам неизвестно. Это тайна.

— Тайна? То есть похоже на тайнопись?

Тут Красный Мундир что-то резко крикнул в нашу сторону, и она поспешно удалилась.

Тот факт, что только меня из всех вояжеров Намида угостила маисовой кашей, не остался незамеченным.

— Ну что, приятель, пожалуй, у тебя наконец появилась услужливая поклонница, — поздравил меня Пьер.

— Она надеется, что мы поможем ей вернуться на родину. Говорит, что ее племени известны какие-то древние письмена. Она как-то догадалась, что из Гранд-Портиджа мы собираемся отправиться на поиски следов предков Магнуса.

— Да об этом всем здесь известно. Древние письмена? Откуда они там взялись?

— Не знаю.

— Не думай о ней. Теперь она принадлежит Красному Мундиру.

— По-моему, он обходится с ней без должного уважения, — заметил я, поедая кушанье.

Кисло-сладкие ягоды и какие-то хрустящие семена придали ему оригинальный вкус.

— Она заслуживает лучшей участи. Мне хочется спасти ее.

— Ну вот, — с улыбкой сказал он, — значит, чары уже подействовали!

— Какие чары?

Пьер показал на мое угощение.

— Индианки чертовски искусны в приготовлении любовных снадобий. Оджибве используют семена воробейника в качестве приворотного зелья. О да, американец, она околдовала тебя.

— Для этого не нужно никаких семян, — усмехнулся я. — Ты видел, какие у нее бедра?

— Не теряй головы, а то Красный Мундир быстро сдерет с тебя шевелюру.

Я оглянулся на индейского вождя, который, похоже, действительно таращился на мой скальп. Я скорчил ему рожу, он помрачнел и отвернулся. Аврора тоже нахмурилась, чем порадовала меня еще больше. Эта строптивица упустила свой шанс, верно?

Может, она еще будет подлизываться ко мне в Гранд-Портидже.

Хотя теперь моими помыслами завладела Намида.

Однажды днем я заметил в южной стороне длинный равнинный остров.

— Айл-Ройал, — сказал Пьер. — Он протянулся на сорок миль, и вся его поверхность изрыта странными ямами. Там еще находят обломки горнодобывающих орудий и кучи руды. На том острове обнаружили древние медные копи, да такое множество, что диву даешься, какая цивилизация могла их выработать.

Магнус мельком глянул на нашего лоцмана.

— Индейцы, конечно, добывали медь, — продолжил вояжер, — но их добыча не идет ни в какое сравнение с размахом тех выработок. Добытых там минералов с лихвой хватило бы для изготовления оружия для двух легендарных армий, что сражались под стенами Трои. Да вот только у греков руки коротки, чтобы добраться до здешней меди.

— Вероятно, европейские мореплаватели сумели пересечь Атлантику и начали торговать металлом гораздо раньше, чем мы подозреваем, — сказал Магнус. — Может, наши скандинавы лишь одни из многих отважных исследователей, доплывавших сюда в глубокой древности.

— Но кто мог в ту пору преодолеть бескрайний океан?

Не удержавшись, я присоединился к их разговору, хотя понимал, что мои слова лишь подкинут топлива в костер их разыгравшегося воображения.

— Астроном Корли и его коллега Жизанкур выдвинули предположение, что аллегорически описанная Платоном Атлантида являлась на самом деле реальной землей, большим островом в Атлантическом океане. Может, здешние рудокопы прибыли оттуда. А может, сюда удалось добраться беглецам из Трои или Карфагена. Кто знает?

— Ну вот, видишь? — подхватил Магнус. — Воды этого озера издавна бороздило множество кораблей.

— Понятное дело, в этих диких краях полным-полно тайн, — поддержал его Пьер. — И не только эти древние копи. Порой в самых невероятных местах люди натыкаются на загадочные насыпи или обвалившиеся каменные стены. Кто мог их построить? Но древние строители хранят молчание, вместо них там трещат лишь говорливые птицы. Уж не ищешь ли ты, богатырь, заветное Эльдорадо? Брось, никому так и не удалось отыскать его, даже конкистадорам.

— Конкистадорам не удалось, а королю может и повезти, — сказал я.

— При чем тут король?

— Что ты об этом думаешь, Магнус? Сомерсет, помнится, говорил о твоих благородных предках. Что, интересно, он имел в виду?

— Одного древнего скандинавского правителя звали Бладхаммером, — равнодушно ответил мой спутник. — И я горжусь тем, что принадлежу к его роду.

— Неужели ты, циклоп, и правда потомок знатного норвежского рода? — удивился Пьер.

— А чего стоит тот род? Всем теперь заправляют датчане, лишившие Норвегию свободы и независимости.

Потрясающая новость. Оказывается, мой компаньон не только хотел вернуть своей стране независимость. Он хотел восстановить права норвежской знати, среди которой и сам мог претендовать на высокое положение. Видно, его революционные настроения склонялись в сторону роялистов.