Измена по-венециански

Малоун видел, что Кассиопея не согласна с ним.

— В старом манускрипте как раз и говорилось о наследии Александра, — произнесла она. — О том, что произошло после его смерти на самом деле.

— Мы знаем, что произошло, — упрямился Малоун. — Его империя стала добычей его диадохов, и они прятали друг от друга его тело. Существует множество различных повествований относительно того, как каждый из них пытался перехватить погребальный кортеж, желая заполучить тело императора в качестве символа своей власти. Именно поэтому тело забальзамировали. Греки всегда сжигали своих усопших, но только не Александра. Его тело должно было оставаться видимым и осязаемым.

— Да, именно это, как следует из манускрипта, происходило в тот период, когда Александр умер в Вавилоне и его тело в конце концов перевезли обратно на запад, — сказала Кассиопея. — Затем прошел год. Год, имевший огромное значение для слоновьих медальонов.

Наступившее в комнате молчание нарушил негромкий звонок. Торвальдсен достал из кармана сотовый телефон и ответил на вызов. Это было очень необычно. Торвальдсен терпеть не мог эти игрушки и ненавидел, когда кто-то разговаривал по сотовому в его присутствии.

Малоун перевел взгляд на Кассиопею и спросил:

— Это так важно?

— Мы ждали этого звонка, — ответила женщина.

Ее лицо оставалось все таким же угрюмым.

— Ты сегодня весела, как канарейка, — иронично хмыкнул Малоун.

— Тебе будет сложно в это поверить, Коттон, но я тоже живая, и ничто человеческое мне не чуждо.

Его удивил едкий тон Кассиопеи. Во время ее приезда на Рождество они провели несколько приятных вечеров в Кристиангаде, поместье Торвальдсена, расположенном на морском побережье к северу от Копенгагена. Малоун даже преподнес ей подарок — редкое издание семнадцатого века об инженерном искусстве Средних веков. Во Франции она возводила замок — камень за камнем, используя материалы, механизмы и технологию, применявшиеся семьсот лет назад. Они договорились, что весной Малоун нанесет ей визит и заодно посмотрит, как продвигается строительство.

Торвальдсен закончил разговор.

— Это был один из воров, ограбивших музей.

— Откуда он узнал твой номер? — спросил Малоун.

— Я велел выгравировать его на медальоне. Мне хотелось дать им понять, что мы ждем. Я сказал ему, что, если он хочет заполучить настоящую декадрахму, ему придется купить ее.

— Возможно, вместо этого он просто попытается убить тебя.

— На это мы и надеемся.

— И как же ты собираешься помешать этому?

С каменным лицом Кассиопея шагнула вперед.

— Вот тут в игру и вступаешь ты.

12

Виктор положил телефонную трубку. Рафаэль, стоя у окна, слышал весь разговор.

— Он хочет встретиться с нами в три часа. — Виктор вертел в руке слоновий медальон. — Они знали, что мы за ним придем. Но до чего же мастерски выполнена подделка! Сделавший ее фальшивомонетчик — просто гений!

— Наверное, мы должны доложить об этом?

Виктор не мог с этим согласиться. Верховный министр Зовастина поручила эту миссию ему, поскольку он являлся самым доверенным ее лицом. Тридцать человек охраняли ее денно и нощно. Ее Священный отряд. Названная в честь знаменитого Священного отряда из Фив — отборного греческого подразделения, полегшего под копьями воинов царя Филиппа Македонского и его сына Александра, — гвардия верховного министра была и сформирована по тому же принципу. Виктор слышал, как об этом рассказывала сама Зовастина. Отвага Священного отряда произвела на македонян столь сильное впечатление, что в память о нем был возведен монумент, который до сих пор сохранился в Греции.

Придя к власти, Зовастина с энтузиазмом взялась за создание собственной гвардии, построив ее по образу и подобию Священного отряда. Ее первым рекрутом стал Виктор, и уже он подобрал двадцать девять остальных, включая Рафаэля, итальянца, которого он нашел в Болгарии — работающим на службу безопасности этой страны.

— Разве мы не обязаны позвонить в Самарканд? — вновь спросил Рафаэль.

Виктор посмотрел на своего молодого спутника. Непоседливая, беспокойная душа. Рафаэль полюбился Виктору, и именно поэтому ему прощались ошибки, которые для других стали бы роковыми. Как, например, то, что он пристукнул того мужчину в музее. Впрочем, может быть, в конечном итоге это не было ошибкой.

— Мы не можем звонить, — негромко произнес Виктор.

— Если об этом станет известно, она нас убьет.

— Значит, мы не должны позволить, чтобы об этом стало известно. До сих пор у нас все получалось.

Так оно и было. Четыре похищения, все — из частных коллекций, хозяева которых, к счастью, либо держали свои сокровища в хлипких сейфах, либо — еще более легкомысленно — выставляли их напоказ. Следы они заметали с помощью умело организованных пожаров, так что об их участии в похищениях узнать никто не мог.

Или все же мог?

Человек, с которым он только что говорил по телефону, похоже, знал о том, что они делают и какую цель преследуют.

— Мы сами решим эту проблему, — решительно заявил он.

— Ты боишься, что она обвинит меня?

Виктор почувствовал, что у него перехватило горло.

— На самом деле я боюсь, что она обвинит нас обоих.

— Мне неловко, Виктор. Ты так нянчишься со мной, — с виноватым видом проговорил Рафаэль.

Виктор постучал пальцем по медальону.

— От этих штуковин одни только неприятности.

— Для чего они ей понадобились?

Виктор недоуменно покачал головой.

— Она не из тех, кто объясняет свои поступки, но то, что они ей очень нужны, это точно.

— А я кое-что подслушал, — интригующим тоном сообщил Рафаэль.

— И где же ты подслушал это «кое-что»?

— Когда проходил инструктаж перед тем, как заступить на смену. На прошлой неделе, прямо перед нашим отъездом.

Все они посменно выступали в роли личных телохранителей Зовастиной и свято соблюдали одно железное правило: ничто из того, что они видят и слышат, не имеет для них никакого значения. Но тут был особый случай.

— Рассказывай, — велел Виктор.

— Она строит планы.

Виктор подбросил на ладони медальон.

— И какое отношение имеют к ним эти монеты?

— Она говорила с кем-то по телефону и сказала, что имеют. То, что поручено нам, поможет предотвратить какую-то проблему. — Рафаэль помолчал, а затем добавил: — Ее амбиции беспредельны.

— Но она столь многого достигла. Она сделала то, что не по плечу никому другому. Жизнь в Центральной Азии наконец-то наладилась.

— Но ей этого мало, Виктор, я видел это в ее глазах. Ей нужно больше.

Виктор попытался скрыть собственное возбуждение под маской удивления.

— Я прочитал биографию Александра — она ее очень хвалила. Она любит советовать разные книги, особенно посвященные ему. Ты знаешь историю про Буцефала, коня Александра?

Виктор слышал, как Зовастина пересказывала эту легенду. Когда Александр был еще мальчиком, его отец купил красавца коня, которого никто не мог объездить. Александр поклялся отцу и королевским конюшим, что сумеет обуздать дикий нрав лошади. Филипп сомневался в том, что сыну это удастся, но разрешил попробовать после того, как мальчик пообещал: если он потерпит неудачу, то возместит расходы на коня из собственных денег. Поняв, что конь просто боится собственной тени, Александр повернул животное мордой к солнцу и, приласкав, вскочил на него.

Он пересказал Рафаэлю то, что ему было известно.

— А знаешь, что Филипп сказал Александру после того, как тот укротил коня?

Виктор помотал головой.

— Он сказал: «Ищи, сын мой, царство по себе, ибо Македония для тебя слишком мала!» У нее — та же проблема, Виктор. Центральная Азия больше Европы, но для нее и она слишком мала. Ей нужно больше.

— Это не наша с тобой забота.

— Но то, что мы делаем, каким-то образом помогает ей осуществить свои планы.

Виктор ничего не ответил, хотя его все это тоже беспокоило.