История оборотня

Верблюдица за решеткой презрительно фыркнула и сплюнула желтоватую слизь. Верблюжонок, тряся ушами, с любопытством смотрел, как подбежавшие ко мне люди заохали и заахали, подобно стае грачей загалдели при виде обнаженного и израненного человека и лужи темной крови. Двое автоматчиков перекинули АКМы за спину, подняли меня и потащили к выходу, пока третий что-то кричал собравшимся служителям зоопарка. За территорией уже поджидала карета «скорой помощи»: белая «Делика» с жирным красным крестом на бортах и надписью «AMBULANCE». Милиционеры не слишком аккуратно затащили меня внутрь, затем один выпрыгнул наружу и захлопнул двери. Второй остался подле.

Машина тронулась, унося меня в неизвестном направлении. Куда угодно, только не в больницу, ибо в оставшемся милиционере я без руда признал Ибрагима Мухамбетова, бывшего напарника по «волчьему» экипажу Ирикона. Пронзительные карие глаза оборотня смотрели с озабоченностью.

— Как самочувствие? — спросил Мухамбетов после минутного созерцания.

— Куда меня везут? — нашел в себе силы спросить я.

— В запасное логово. — Видимо, молчаливый вопрос в моих глазах удивил Мухамбетова. — Надеюсь, ты в курсе, какие события произошли за последнее время?

Теперь я догадался, что Мухамбетов ничего не знает о том, какие именно события происходили. И кто в них принимал самое непосредственное участие, был в главной, так сказать, роли.

— В курсе. Орден затеял тотальное истребление оборотней.

— И вампиров тоже, — кивнул Ибрагим. — Со вчерашнего дня в городе нет ни единого упыря. Скоро, по всей видимости, и от нас ничего не останется...

Я попытался подняться, но не смог. Простреленное в многочисленных местах тело едва повиновалось.

— У тебя нет никакого эликсира жизни? — в надежде справился я. Чудодейственное средство Диерса сейчас было бы как раз кстати.

Чтоб этот Диерс провалился ещё глубже Преисподней!..

Мухамбетов извлёк заранее приготовленный шприц и ловко вколол его содержимое в мою вену.

— Это наркотик. Поможет не чувствовать боль. Ничем другим помочь не могу.

Я молча поблагодарил его за это. Не чувствовать боль — уже кое-что.

К тому времени, как карета достигла конечного пункта, мне полегчало. Наркотик, вероятно, успешно справился со своей невидимой работой — подавил восприимчивость нервных рецепторов. Или подавил участок мозга, отвечающий за ощущение боли. Последний раз подпрыгнув на кочке, «Делика» замерла, двигатель умолк. В открывшихся задних дверях замаячила широкая физиономия лейтенанта Поступенко. Меня пронесли под незнакомыми сводами какого-то здания в теплое и светлое помещение, наспех переоборудованное в больничную палату. По тем репликам, которые мне удалось разобрать, напрашивался очевидный вывод: никто из ныне присутствующих здесь оборотней не знает, что Волчий Замок атакован два раза подряд не без моего участия.

Милиционеры передали меня двум немолодым женщинам, которые быстро обмыли тело, обработали раны и спеленали в холщовую пижаму. В вену на руке впилась игла капельницы, в ноздри — раструбы кислородных подводов. Несколько уколов в живот, задницу и непосредственно вблизи ран завершили затянувшуюся на полчаса процедуру, и медицинские сестры наконец-то оставили меня в покое.

Зато не преминул воспользоваться их отсутствием Поступенко-Еригор.

— Круто тебя потрепали, Винтэр, — сочувственно сказал он, присаживаясь на стул рядом с кроватью. — Охотники?

Кивок.

— Совсем ошалели, суки. Вычистили Замок, представляешь!? Кстати, ты где всё это время пропадал?

— По делам Ирикона в Англию летал.

Еригор понимающе вздохнул.

— А каким образом ты в зоопарке-то оказался?

— Гулял, — неопределенно фыркнул я.

— Ну-ну. А мы, едва пришёл звонок, что в зоопарке ребята в черных плащах резвятся, сразу туда. Так и знали, что охотники кого-то из наших ловят. — Поступенко на минуту умолк. — Ты уж извини, но я не понимаю как-то, почему они оставили тебя в живых? Судя по трупам в Замке...

— Им кое-что нужно от меня. Одна вещица, которой у меня, к сожалению, нет. И они дали срок до захода солнца.

— Что ещё за вещица?

— Артефакт. Сам не знаю толком, — поморщился я, — ведь нет у меня этого артефакта.

— Так чего они привязались?

— Думаю, дело тут в предательстве. Кто-то спровоцировал небывалую активность Ордена лишь для того, чтобы истребить всю нечисть города.

— И кто же? В чем его предательство заключается?

— Не знаю, Еригор, не знаю. Чёрт меня побери, если я понимаю, что происходит...

Печальный голос и неважнецкий внешний вид собеседника позволил Поступенко убрать блеск недоверия из глаз. Возможно, оставшиеся в живых оборотни могли кое-что подозревать в отношении меня, но теперь их подозрения сошли на нет. По крайней мере, сошли на нет подозрения Еригора. Мы ещё поговорили о незавидном теперешнем положении остатков стаи, после чего зашедшая проверить меня медсестра настойчиво попросила лейтенанта оставить меня в покое. Я же настойчиво попросил обоих во что бы то ни стало привести меня в более или менее боеспособное состояние не позже пяти часов пополудни.

— Светлые забили стрелу?

— Да. И я должен обязательно быть там.

Почти шесть часов я провел в глубоком сне. По пробуждении оказалось, что сон подействовал весьма плодотворно на израненный организм: боль прошла. Впрочем, я больше склонялся к мнению, что в пропаже боли основная заслуга принадлежит наркотикам. Попытавшись встать на ноги, я окончательно уверился в сем. С трудом переставляя забинтованные, начавшие вновь кровоточить ноги, я, поддерживаемый Поступенко и Мухамбетовым, под крики и упреки медперсонала покинул территорию медицинского пункта. Как обнаружилось, запасное логово оборотни оборудовали в заброшенном ещё во времена перестройки цеху едва начавшего рождаться завода. В двадцати с лишним километрах от городской черты Иван Алексеевич Николаев с помощью своих депутатских полномочий приобрел в частную собственность недостроенный, одиноко стоящий посреди луга цех-ангар, затем передал его в собственность одному из своих дочерних, так сказать, предприятий. Теперь цех представлял собой хорошо укрепленное и охраняемое убежище для оборотней, оборудованное всем необходимым в их повседневной жизни, в том числе и камерами-изоляторами для полнолунных ночей. Именно здесь, неподалеку от главного городского захоронения умерших уцелевшие после штурма Замка волки и обитали. И никто из них не знал, что штурмовал замок некто Джонатан Диерс на пару со мной.

Диерс. Что же на этот раз затеял проклятущий негритос?..

— Куда тебе идти в таком-то состоянии! — упрекал Поступенко. — Охотники однажды превратили тебя в фарш, превратят и во второй раз. Но теперь — в мёртвый фарш.

— Я обязан, Еригор.

Пока я напяливал стандартную волчью форму: джинсы, ботинки, водолазку, куртку, оборотни упорно отговаривали меня от любых попыток встретиться с охотниками. Тем более, нужного им артефакта я не имел. Однако настоящим мотивом слов оборотней было то, что они не хотели показаться в моих глазах трусами, отпуская на встречу со светлыми без сопровождения. Ведь сопровождение Поступенко, номинально ставший после смерти Ирикона и Ксио главным волком, давать не собирался.

Они считали так: Орден начал активную и очень агрессивную войну, притом открытую и беспощадную. Охотники умудрились стопроцентно вычистить город от вампиров, теперь взялись и за волкодлаков. И никто, никто добровольно не отдаст свою шкуру врагу, внезапно ставшему чересчур уж жестоким...

И, в принципе, я понимал их мотив. Но всё же горький осадок остался внутри, когда Еригор чуть ли не напрямую сказал, что «свои проблемы с Орденом» я буду решать самостоятельно, коли не желаю послушаться «более опытных людей и оставаться в безопасности, пока всё не уляжется».

Ирикон поступил бы иначе. А эти волки, эти оборотни, которым посчастливилось не находиться в Замке одновременно с Диерсом, рано или поздно пропадут. Все до единого. Потому что духа стаи уже нет, нет единства и команды. Есть лишь разобщенное, трясущееся от страха, поджавшее хвосты сборище уличных псов. Отчего-то я догадался (во всяком случае, пришедшее ощущение распознавалось именно как догадка), что в ближайшие дни все они, эти потерявшие веру в самих себя оборотни погибнут. И смертью их будут не охотники...