Морок пробуждается

– Хорош тебе тучи нагонять, – выдавил он из себя.

– Да я и не нагоняю. Они сами сгущаются. Мишка же закодированный был. Сорвался. Помнишь, мы с ним в роще сидели? День рождения у него тогда был. После этого по чуть-чуть – и вот он, результат-то.

– Да что ты заладил! Ну, не могу я понять, что может в башке твориться, чтобы такое над собой сделать. Не знаю. Может, я очень люблю себя, но повеситься… Нет, себя я убить не смогу. Тем более водка здесь ни при чем.

– Как знать. Может, и ни при чем, но пить надо бросать. Я вот не пью и ни о чем не жалею. – Эдик достал из кармана сложенную пополам карточку и передал ее Ивану.

Иван посмотрел на изображение – рисунок в духе антиалкогольных открыток советской эпохи: сильный мужчина в рабочем комбинезоне сдавливал голову зеленого змия, а на груди пролетария было написано: alcogolu.net. Похоже на адрес веб-страницы. На теле змеи тоже надпись: «Алкоголь». А внизу открытки подпись: «Бросаем пить вместе».

– Ты что это, Эдик, себе жизнь испортил и других тянешь за собой, – сказал Иван, немного повысив голос. – Ты на себя посмотри. У тебя усы даже обвисли, как… – Иван хотел сказать, как уши спаниеля, но подумал, что этот выпад не совсем сейчас уместен, и, не договорив, вышел в гудящий цех.

«Хорошо, хоть я сейчас трезвый, а то наговорил бы мужику. А он ни в чем не виноват. Не виноват!»

Он направился к комнате мастеров и заглянул в окошко – в помещении было пусто. Проходя между станками, Иван понял, что здесь в основном работают новички. Многое за месяц изменилось. Измениться оно, конечно, изменилось… Да ни черта не изменилось. Все было как всегда.

Парни так же напивались. И их так же прощали первые раз двадцать. На двадцать первый мастер доставал из стола заявление об увольнении по собственному желанию без числа, написанное после первого же распития на рабочем месте. Он аккуратно выводил число, так как работник уже не мог держать авторучку. И все. На следующий день у станка – новый парнишка. Благоразумный. Пока трезвый. Может, дня три продержится. Атмосфера здесь такая. И не только в этом цехе, вообще по всему заводу.

А чего руководство ждало, когда они сами ввели торговлю спиртным на территории завода? Даже не торговлю, а обмен на взаимовыгодных условиях. Мужики, будто на водопой, неслись в заводскую лавку, где среди изделий родного предприятия стояли бутылки с живительной влагой по цене раза в два выше, чем за проходной. Но здесь можно под запись. Чиркнул в бумажке – и ни о чем не думаешь до восьмого числа следующего месяца. До дня зарплаты.

Иван подошел к слесарке. Несмотря на гул в цехе, он услышал голоса за дверью, а когда вошел в задымленное помещение, голоса смолкли. Но поняв, кто перед ними, Серега Пупков, коренастый рыжий мужчина, сказал:

– Доставай. Это же Ванюха – электрик.

– Здорово, мужики!

За столом, покрытым изрезанным куском линолеума, сидели трое: Серега Пупок, Славка Вишневский и Семен Данилович. Данилыча Иван знал давно, а вот фамилию его никак не мог выучить. Не то Циммерман, не то Цукерман – это сейчас не важно. Главное, что, когда присутствующие начнут склонять фамилию Данилыча, а тот будет с пеной у рта доказывать свою принадлежность к старинному княжескому роду, все – надо заканчивать и расходиться по домам, иначе этот князь неизвестных кровей мог здоровым кулачищем и в лицо ткнуть.

– А, Ванюша, – пробасил Данилыч. – Что ты там встал, как неродной? Заходи, присаживайся.

Иван прошел к столу и сел рядом с Пупком.

– Будешь? – Славка распахнул куртку робы и достал почти полную бутылку.

– Да что-то неохота…

– Ты что там, Эдика наслушался? – возмутился Серега.

– Дюже правильный он у вас, – заметил Славка.

– Не был он таким. – Данилыч затушил сигарету, потянулся к шкафчику, извлек граненый стакан и поставил его перед Славкой. – Не был. А ты, Ванюш, не слушай никого. Хочешь – пей, хочешь – нет. Ты должен почувствовать…

– Ага. Я вот, к примеру, чувствую, когда все – хватит. И говорю себе: все, Слава, довольно. – Славка налил в стакан водки.

– Что ты там чувствуешь? Мордой в асфальт воткнешься и то ни хрена не чувствуешь, – с улыбкой проговорил Данилыч.

– Мужики, а про Мишку вы ничего не слышали? – тихо спросил Иван.

– Бухнули мы с ним немножко за неделю, может, до того, как он вздернулся, – закуривая, ответил Пупок.

Иван не выдержал и отпил из предложенного стакана, потом взял у Сереги сигарету и затянулся.

– И что?

– Да ничего. Чушь какую-то нес. – Сергей поднял стакан и тоже выпил.

– Какую чушь? – Иван вдруг вспомнил свой разговор с Мишкой месяца два назад.

Отпросился у него тогда Мишка Савельев. Отпросился, так ничего и не объяснив… Тогда он ничего не хотел говорить. Так, сказал, мол, неприятности с прошлой работой. Непосвященным это могло показаться «какой-то чушью».

– Так какую чушь нес Мишка?

– Ну, он мне говорит: Серый, ты мертвецов видишь? Прикиньте?! Вижу ли я мертвецов? Ну, думаю, все, кранты Михе. Белая горячка.

– И что ты ответил?

– А что тут ответишь? Я сказал, что, мол, сегодня не встретил ни одного. А он посмотрел на меня и прошептал: вон же за тобой пацан без башки стоит. Я медленно повернулся и… Мужики, вы знаете, я на какой-то миг, в натуре, увидел пацана без головы… Он держал ее под мышкой. Ну, я сплюнул через левое плечо, и эта херь исчезла. Тогда я подумал, что Мишкина горячка или еще что – заразная. У меня до сих пор мурашки по коже, когда вспоминаю…

– Да зря ты, – вставил Славка Вишневский. – Я вот как-то ночью просыпаюсь ни с того ни с сего. Лежу и смотрю в потолок. Вдруг слышу, кто-то громко урчит… ну, знаете, как кошка. Только это будто не кошка, а тигр лежит рядом. Я медленно повернулся – вроде бы все как всегда. Жинка лежала спиной ко мне, и урчание шло от нее. Я повернул ее к себе и… На меня смотрела морда кошки в парике из волос жены. «Ну что, – говорит она мне, – допился?» И рыкнет так, что я сразу проснулся.

Пупок рассмеялся, а Данилыч и Иван лишь сдержанно улыбнулись.

– Ну, и что дальше-то? – спросил Серега.

– Огляделся я. Лежу в кухне на полу. Я когда нажрусь, жинка мне на кухне стелет. Мол, не хочет дышать перегаром, стерва!

– Ладно, давай по последней да пойдем по цеху пройдемся, – сказал Данилыч. – А Славка пока за пузырем сбегает.

– А что сразу Славка? Вон Пупок помоложе…

– Так, молча. Тебе пробздеться надо, а то тебя жена в кухне на ПМЖ пропишет.

Они по очереди выпили. Каждый по разочку затянулся сигаретой, и все дружно вышли в гудящий цех.

У каждого человека, как думал Иван, в жизни происходит что-то такое, что может дать старт льющемуся на него дерьму в последующие годы жизни. Человек может быть богатым и успешным, но какая-то случайность (наверняка не внезапная весть об объявившемся наследстве) может свести на нет радость от получения денег или стремительного продвижения по карьерной лестнице. Единственное, что эта самая нехорошая случайность происходит с людьми в разные периоды жизни. Нет, все правильно, неудачники копошатся в одном болоте, но попадают туда кто сразу после рождения, кто немного позже, а кто и вовсе под конец жизни. Одно неизменно: каждый хотя бы раз побывает в этом болоте.

Вот и Иван из болота так и не выбрался. Живет он там! И временем попадания туда вполне можно считать 17 июня 1980 года. Его день рождения в Салимовском родильном доме. Но, как понял позже Иван Щеглов, тогда он только одной пяткой попал в зловонное болото, окунуться же пришлось немного позже.

В 1988 году отец Ивана пропал без вести. Они поехали бригадой в Спитак на разбор завалов. Трое из них назад так и не вернулись. Иван сейчас даже и не помнил, расстроило ли его это происшествие. Происшествие. Именно так Ваня привык думать о том, что происходило с его отцом. Папа редко баловал маленького Ванюшу своим вниманием. Возвращаясь с очередного «разбора завалов», он вручал ему какую-нибудь безделушку и, потрепав сынулю за вихры, шел отдыхать. Отдых заключался в распитии спиртных напитков и проигрывании в карты тех денег, что он раздобыл. Деньги заканчивались, и отец снова находил какое-нибудь место на карте, где нужна его помощь. Поэтому героический папа всегда был первым в списках добровольцев. Сейчас Иван, конечно, догадывался, что без мародерства ни одна такая помощь не обходилась.