Страница 2 из 11
Индийские слоны и индийские каменщики благополучно добрались до Самарканда, где каменщики стали частью сообщества, которое уже включало художников, каллиграфов и архитекторов из Персии и к которому вскоре присоединились, после дальнейших походов Тимура, ткачи шелка и стеклодувы из Дамаска и серебряных дел мастера из Турции. Когда Рюи Гонсалес де Клавихо, посол из Испании, прибыл в Самарканд в 1404 году, он обнаружил здесь столь много искусных иноземных пленников, что «город оказался недостаточно велик, дабы вместить их, и просто удивительно, какое их число обитает под деревьями и в пещерах за городом». Клавихо повидал также тех самых подобострастных слонов; теперь они были выкрашены в зеленый и красный цвет и охраняли вход в великолепный сад, где кочевник Тимур, даже находясь в своей столице, предпочитал жить в шатре. Это были первые слоны, которых Клавихо, как и многие воины Тимура в Дели, увидел собственными глазами. Но Клавихо мог смотреть на них более спокойно, и он впоследствии снабдил своих читателей в Испании описанием, столь же замечательно простым, как рисунок ребенка: «Эти животные очень большие, и тела у них совершенно бесформенные, как плотно набитый мешок, ноги у них очень толстые, одинаковые сверху донизу».
И каменщики и слоны, вероятно, поработали в Самарканде на строительстве величественной гробницы повелителя, называемой Гур-Эмир. Ее прекрасный бирюзовый купол, созданный под влиянием персидского искусства, может считаться предтечей грядущего великолепия. Тимур велел доставить индийских мастеров в Самарканд, где они должны были следовать персидским художественным образцам, но его потомки передали персидские идеи мастерам Индии, а те, используя обе традиции, стали создавать купола более высокого стиля, заслужившие мировую известность.
После отъезда Тимура в 1399 году Дели, к счастью, сто с лишним лет не доводилось встречаться с членами его знатного рода. Когда они вернулись, то прибыли, чтобы остаться, но нравы семьи изменились. Не считая способности выигрывать сражения, представители рода унаследовали от своего жестокого предка только такие качества, как любовь к ученым и страсть украшать свою столицу. Их меценатство не было рабски подражательным, как у него, а желание создавать, для него второстепенное, у них стало едва ли не главным. Тимур стремился ужасать мир, им хотелось удивлять его. Он принес Дели сокрушительное бедствие. Они подарили мусульманской Индии целую эпоху величайшего блеска.
Бабур
Право Бабура на признание его восточным завоевателем не нуждается в особом подтверждении: по линии отца он происходил от Тимура, по линии матери – от Чингисхана. Из этих двоих Бабур больше гордился своим родством с Тимуром, которого считал тюрком. К этому времени слово «монгол» значило то же, что «варвар», и применялось главным образом по отношению к представителям диких племен на севере и востоке Трансоксианы, [3]которые все еще оставались кочевыми. По контрасту знатные представители высококультурных дворов, созданных наследниками Тимура на территориях нынешнего Афганистана и Узбекистана, предпочитали именовать себя тюрками. Бабур, вероятно, был бы потрясен, если бы узнал, что основанная им в Индии династия станет известна всему миру как Моголы – несколько видоизмененное слово «мугул», которым персы обозначали монголов.
На деле Тимур, вероятно, был монголом, хотя тюрки и монголы были так перемешаны в его краях, что пытаться провести между ними четкое различие не имеет смысла. Оба народа вышли приблизительно из одного района Монголии (так же, как и гунны), но тюрки мигрировали к западу на несколько столетий раньше монголов и потому раньше перешли к оседлости и стали цивилизованными. Более дикие монголы, двигаясь по их следам, сначала покорили тюрков, а потом учились у них. Сам Тимур происходил из племени тюрков-барласов, однако считается, что барласы искони были монголами, усвоившими тюрки – язык, на котором говорил и писал Бабур и который оставался вплоть до 1760 года частным языком царской семьи Моголов, особенно в тех случаях, когда требовалось вести секретные разговоры. В качестве одного из доказательств невозможности отделить в родословной Бабура тюрков от монголов можно привести следующее: барласы были ветвью тюрков-чагатаев, а эти последние обладали противоречием в самоназвании, ибо Чагатай был сыном монгола Чингисхана. Следует еще добавить, что люди нередко определяли свое происхождение в зависимости от условий и требований времени. Тимур, к примеру, больше всего хотел, чтобы его считали тесно связанным с монголами, и более всего гордился своим титулом гурагана – зятя монгольской царской семьи, – который он обрел, женившись на царевне, ведущей свое происхождение от Чингисхана. Генеалогия, высеченная на его гробнице в Самарканде, дотошно возводит его происхождение к общему с Чингисханом предку Бузанчару, [4]рожденному легендарной девой от лунного луча.
События, происходившие в течение века после смерти Тимура, побудили Бабура желать, чтобы его считали тюрком, но через сто лет успешного правления Индией его потомками, носившими титул Могол, снова стало в высшей степени модным считаться монголами. В первой половине XVII столетия приезжие из Европы полагали, что слово «могол» попросту значит «совершивший обрезание»; иначе говоря, они употребляли его по отношению ко всей правящей мусульманской верхушке без различия. Что касается тех, кто побывал в Индии позже, во второй половине того же века, то они связывали это название с белым цветом кожи и увозили с собой рассказы об индийцах из разряда слуг императора, которые женились на девушках из Кашмира в надежде, что дети их окажутся достаточно светлыми, чтобы сойти за моголов. В конце концов колесо сделало полный оборот, и в 1666 году появилось сообщение, будто императоры приняли титул Могол «во имя вящей славы династии – дабы убедить людей, что они происходят из рода Чингисхана». В конечном счете, вопреки былым возражениям Бабура, Европа признала справедливым присвоить и династии Моголов, и их правителю, богатство которого, кажется, превосходило самые дерзкие мечты буржуа Лондона и Амстердама, звание Великих Моголов.
Бабур родился 14 февраля 1483 года. Его отец Омар Шейх был правителем Ферганы, маленькой, но изобильной провинции на восток от Самарканда, и в 1494 году, в возрасте одиннадцати лет, юный царевич в результате поразительного несчастного случая сделался наследником престола. Его отец, которого Бабур описывает как «человека малого роста и полного телом, с окладистой бородой и мясистым лицом», был восторженным любителем голубей. Однажды в полуразрушенной крепости Акси тучный правитель кормил своих птиц в голубятне, устроенной на стене, окружающей дворец у самого края пропасти. Внезапно произошел обвал, и «Омар Шейх-мирза полетел вместе со своими голубями и голубятней и превратился в сокола».
Бабур оказался теперь одним из многих мелких правителей в конгломерате провинций, управляемых его дядями либо двоюродными и троюродными братьями. Все эти царевичи вели свое происхождение от Тимура. Каждый из них считал, что имеет на владения, принадлежащие их роду в последнее столетие, не меньшие права, чем любой другой. Их беспощадный общий предок завоевал земли, простирающиеся от Дели до Средиземноморья и от Персидского залива до Волги, но территория, которой владели в совокупности все его потомки, была намного меньшей. Столица Тимура Самарканд находился на самом севере этого района. В ста пятидесяти милях к западу от Самарканда была Бухара, а примерно в двух сотнях миль к востоку лежала зеленая и приятная долина Ферганы, «изобилующая зерном и плодами», как писал сам Бабур, и где, по его же словам, «фазаны были такими большими и жирными, что, как утверждала молва, четверо не могли управиться с одним-единственным, приготовленным с овощами и рисом». Северная часть владений Тимуридов была известна как Трансоксиана, потому что к югу от нее протекала река Оке, ныне именуемая Амударьей и разделяющая Советский Союз и Афганистан. [5]А к югу от Окса располагались остальные владения Тимуридов, более обширные, но менее гостеприимные, чем Трансоксиана. Преодолев труднопроходимые перевалы Гиндукуша и пройдя еще двести миль, можно было попасть в Кабул, а западные склоны гор, постепенно понижаясь, переходили в иссушенные солнцем равнины, среди которых раскинулся большой и прекрасный оазис Герата. Эти земли, по размерам мало сравнимые с завоеванными Тимуром, но, тем не менее, равные по площади вместе взятым Испании и Португалии, тимуридские царевичи XVI века считали своими. Но их объединяло только убеждение, что в каждом из маленьких и неустойчивых владений трон должен занимать Тимурид. Вопрос о том, кому и на каком троне сидеть, служил постоянным поводом для военных столкновений между ними. Право принадлежало по рождению каждому, но утвердить его мог только захват.
3
Трансоксиана– латинское название земель на северном берегу нынешней Амударьи, которая в древности именовалась Оке ом.
4
Имя это встречается в русской научно-исторической литературе в иных вариантах (Боденджар, Бодоньчар) в зависимости от соответствующего первоисточника; персонаж не везде назван предком Чингисхана.
5
Перевод книги Б. Гаскойна сделан по изданию 1987 г.; Советский Союз тогда еще существовал.