Дом черного дрозда

В четыре часа пополудни Джим пошел к своему грузовику, направляясь в департамент коммунального хозяйства. В этот час, в это светящееся время, когда линия раздела между землей и небом исчезала, все становилось голубым — снег, белые заборы, белые дощатые стены дома.

— Я хочу, чтобы вы, мальчики, пошли и почистили снег у Розалины Брукс, — крикнула Грейс в гостиную.

Несмотря на рекомендацию Джима, она налила в отдельную кастрюльку томатного супа.

— Берите лопаты и прихватите с собой суп.

Ответа не было. Грейс зашла в гостиную и встала перед телевизором. Мальчики были готовы смотреть что угодно, но самой любимой передачей была «Вы этого хотели». Она должна была идти вечером в семь. В мире случались совершенно невероятные вещи, и от зрителей требовалось всего лишь попросить, чтобы увидеть то, что они хотели, прямо перед собой, на своем собственном экране.

— Я выключаю, — объявила Грейс и выключила телевизор. — Я хочу, чтобы вы пошли и почистили снег.

— У Бруксов, — сказал Джейми. — Мы слышали.

— Не могу. У меня задание по истории, — вздохнул Хэнк. — Извини, мама, мне к завтраку.

У Хэнка были проблемы в школе, поэтому Грейс разрешила ему остаться и послала одного Джейми. Предварительно удостоверившись, что он хорошенько укутан, она дала ему шапку, которую он частенько умудрялся забывать, и проследила, чтобы он замотался шарфом и надел кожаные перчатки. Кастрюлька с супом была зажата у него под мышкой, а лопата лежала на плече. Он был мальчик мягкий, не особо склонный к учебе, но дорогой сердцу матери каким-то особо трогательным манером, так что о нем она беспокоилась так, как ни о ком другом на свете. Возможно, это правда, что у матерей бывают любимчики, по крайней мере иногда.

Грейс смотрела, как Джейми исчез в голубизне поля, и почувствовала, как у нее сжалось горло. Любовь, предположила она. Момент осознания того, как ей повезло, как она благодарна за то, что она не такая, как Корал Хадли, что ее сын не ходит в океан, а вместо этого разгуливает по снежным просторам в пределах своего знакомого участка.

Оставаясь один, Джейми любил мурлыкать какой-нибудь мотивчик. Его мать обожала мюзиклы, особенно «Король и я», и Джейми обнаружил, что напевает «Getting to Know You». Его мать любила Юла Бриннера по причинам, непонятным для Джейми. Прежде всего, король, которого он играл, был лысый, а во-вторых, он до невозможности обожал всеми командовать. И все равно мотивчик прилип.

Иногда, когда Джейми шел по этому полю зимой и как раз в это время, он даже встречал оленя. Были там и дикие индейки, такие дурные птицы, что совсем не боялись человека и мчались прямо на тебя, если зайти на их территорию. Дорогу к Бруксам можно было срезать, если пробраться через заросли остролиста. Ягоды были красными и блестящими.

Иной раз, продираясь через колючки, можно было случайно натолкнуться на скунса, который спокойненько продолжал кормиться, имея веские основания полагать, что мало кто, кроме соседских собак, будет настолько глуп, чтобы отважиться прервать трапезу и напасть на него.

Думая об олене и тихонько напевая себе под нос, Джейми как раз был в изгороди из остролиста, когда услышал этот звук. Раскат грома. Снегоочиститель на дороге. Взрыв фейерверка. Он замер на мгновение и вдохнул снежинки. Когда он выдохнул, дыхание вырвалось у него из груди, как из парового двигателя. От него растаял снег на ягодах остролиста. Он прислушался. У него был хороший слух, но он ничего не услышал и пошел дальше. Он был из тех мальчиков, которые любят доводить дело до конца. Он знал, чего хотела его мама: чтобы он расчистил снег от входной двери Бруксов до их подъездной дорожки. Они с Хэнком уже делали это в прошлом году, мистера Брукса тогда не было дома, а миссис Брукс угостила их горячим шоколадом, и они выпили его у нее на крылечке. Сейчас рядом с «шевроле» стоял грузовик мистера Брукса, старая потрепанная развалина, масло из него вытекало на снег.

Джейми попытался пристроить кастрюлю с супом на самой первой ступеньке, но ступенька была из неровного камня. Тогда он поднялся к двери, чтобы отдать суп, прежде чем начнет работать. Его дыхание проделало со стеклянным окошком ту же процедуру, что и с ягодами остролиста: оно растопило снег, а потом затуманило стекло. Но даже через туман он рассмотрел Розалин Брукс, лежавшую без одежды прямо на полу, все лицо у нее было в чем-то красном.

Ему бы отшатнуться, побежать домой, сделать что-нибудь, что угодно. Но он никогда еще не видел обнаженную женщину, и вышло так, что он замер как загипнотизированный, а снег от его дыхания продолжал таять. Минуту назад он был беззаботным четырнадцатилетним мальчиком. А теперь он стал совершенно другим человеком.

Когда он открыл дверь, в руках у него все еще была кастрюлька с супом. В их городке народ редко закрывал двери. И красть было нечего, и воров не водилось. Джейми вошел, как будто его притягивала волшебная сила.

Дом у Бруксов был старым фермерским домом, как и у Фарреллов, но совсем не обустроенным. Он был холодным и пустым, единственная лампочка горела на кухне, в дальнем конце прихожей. Внутри дома все казалось голубым, за исключением одной-единственной вещи, которая была красной. Это была кровь, покрывавшая Розалин Брукс. Но когда она подняла глаза и увидела Джейми, ему показалось, что в самую большую панику ее поверг тот факт, что она обнажена. Она издала странный звук и схватила грубый коврик, пытаясь прикрыть себя. Тут Джейми понял, что это было рыдание. Звук, который он услышал.

— Я принес вам суп, — сказал он. — От моей мамы.

Миссис Брукс посмотрела на него так, как будто он был сумасшедший.

— Она сама его приготовила.

Джейми казалось, что он бежит изо всех сил. Но он попросту не мог заставить себя отвернуться. У него было чувство, что его разбил паралич.

— Вы в порядке?

Розалин Брукс рассмеялась, или, по крайней мере, Джейми решил, что так оно было.

— Оставайтесь тут, — сказал он. — Я вам что-нибудь принесу.

Он поставил суп на стол и, подойдя к кладовке, взял первое, что попалось, и принес тяжелое черное шерстяное пальто.

— Все нормально, — сказал он из-за того, как она смотрела на него. Как будто боялась. — Это пальто.

Розалин Брукс посмотрела на него в упор, потом взяла пальто и надела его. Джейми Фаррелл отвернулся, но все равно успел мельком увидеть ее груди, голубые в свете дома, и ее живот, странно красивый. Все тело у нее было в синяках, это он тоже успел рассмотреть, особенно ноги и плечи. Теперь он видел, что губа у нее была рассечена и она едва могла смотреть заплывшими глазами.

— Хотите, я разогрею вам немного супа?

В доме было так холодно, что дыхание Джейми вылетало клубами, и его собственный жар смутил его. Когда миссис Брукс не ответила, он решил, что она хотела, чтобы он отнес кастрюлю на кухню. Но когда он повернулся и направился к кухне, она резко рванулась и схватила его за брючину.

Она проделала это так быстро и с такой силой, что он чуть не упал. И тогда она посмотрела на него так, что он понял — случилось нечто действительно ужасное. Кто-нибудь другой на его месте уже подхватился бы и вихрем помчался назад, через заросли остролиста, продираясь сквозь кусты и цепляясь одеждой за колючки. Но Джейми присел рядом с миссис Брукс.

— Где Джозефина? — спросил он.

Это была маленькая дочь Бруксов. Джозефина любила собирать сладкий горошек в поле. Ей нравились груши, что падали на землю с большого дерева во дворе Фарреллов.

Розалин посмотрела наверх, куда вела лестница.

— Она в постели?

— Спит.

По крайней мере, миссис Брукс могла говорить. Это уже было облегчение.

— С моим мужем произошел несчастный случай.

— Ладно, — сказал Джейми. — Может, позвать моего отца? Он бы мог помочь.

— Нет. Его звать не надо.

По ее тону он понял: все, что случилось, достаточно плохо. И все же он остался. Может, Джейми чувствовал, что должен быть верен Розалине Брукс, потому что видел ее обнаженной. А может, из-за всей этой крови, а может, из-за того, что дыхание у него было таким горячим, а дом таким холодным.