Рай для двоих

Джина спала, но даже во сне она ощутила его присутствие:

— Микос, — сорвалось с губ.

— Я здесь, — прошептал он, целуя ее в затылок. — Я присмотрю за тобой. Все будет хорошо, крисо мои,обещаю.

Все шло по плану. В шесть утра они покинули остров и еще до восьми были в Афинах. Микос приземлился на крышу здания компании Тайроса. Внизу уже ждала машина.

Все это время девушка была как во сне. Микос пытался заставить ее поесть, но она отказывалась.

— Что я могу сделать? — спросил Микос у Анджело, с тревогой наблюдавшего за ними.

— Будь рядом, чтобы поддержать ее. Джина переживает кризис, и мы не в силах этого изменить, Миколас. Все в руках божьих.

Микос будет рядом. Но он боялся, что Джина сломается, и тогда ни его силы, ни его воли может оказаться недостаточно, чтобы она снова обрела душевное равновесие.

Глава одиннадцатая

На западном побережье стояло жаркое лето. Когда паром отчалил из порта, вслед за ним потянулся красный след, резко контрастирующий с голубыми водами залива Виктория. То были лепестки герани и лабелии, которые бросали из корзин, чтобы развлечь туристов, толпами ходивших по пляжу. Приезжие охотно покупали сувениры и фотографировались на фоне министерства юстиции и отеля «Импресс». По Говернмент-стрит разъезжали конные экипажи и двухэтажные автобусы.

Но в отделении интенсивной терапии городской клиники не было цветов и гама людских голосов. Здесь слышалось лишь гудение медицинской аппаратуры да шуршание бахил.

— Она очень серьезно повредила голову, — сообщил Джине врач. — Боюсь, надежды нет. Никакой.

Собравшись с силами, Джина подошла к кровати.

— Привет, мам, это я, — тихо произнесла она, взяв мать за руку с надеждой, что так хотя бы часть ее жизни перейдет в эти бледные, тонкие пальцы. — Смотри, кто пришел познакомиться с тобой. Твой отец. Открой глаза и поздоровайся.

Ни одна эмоция не промелькнула на неподвижном лице женщины.

— Мама, — снова обратилась к ней Джина, на этот раз громче. — Просыпайся, пожалуйста!

Микос подошел к девушке и слегка сжал ее руку.

— Джина, она тебя не слышит.

— Не смей так говорить! — девушка отдернула руку. — Она еще дышит. Ее сердце бьется.

Микос опустил руки на ее плечи.

— Твоя мама на вентиляции. Дорогая, ты же слышала, что сказал врач. Они держали ее на аппаратах, дожидаясь тебя, но…

— Я не верю!

— Ты должна. И позволь мне помочь тебе принять неизбежное.

— Мне не нужна твоя помощь. Уходи. Оставь нас одних. Тебе здесь не место.

С минуту Микос молчал.

— Хорошо. Я буду в холле.

По другую сторону кровати раздался тихий всхлип. Джина подняла глаза и увидела перед собой не знаменитого миллионера, а слабого, больного старика, который не мог сдержать слез, теряя близкого человека.

— Не плачьте! — взмолилась Джина. — Она не должна видеть вас таким. Она подумает, что умирает и мы пришли попрощаться с ней.

— Она уже попрощалась с тобой вчера. Мозг твоей мамы мертв, дитя. Пусть идет с миром. Она достаточно страдала.

— Я не могу! — заплакала Джина.

— Мы поможем тебе. Я и Миколас. Положись на нас, Анджелина. Мы здесь для тебя.

Анджело склонился к дочери и поцеловал ее в лоб.

— Прости, что не позаботился о тебе, — прошептал он. — Прости, дочка. Адью, пети мои.Господь с тобой.

Анджело трижды перекрестился. Приложив руку к груди, старик оплакивал дочь. Он молился мысленно, позволив Джине в полной тишине принять одно из самых важных решений в жизни.

И Джина избавила маму от страданий. Разве у нее был иной выбор, когда впервые за много лет болезнь отступила, придав лицу мамы такие знакомые черты?

— Я не говорю тебе прощай, мама, — произнесла девушка сквозь слезы. — Потому что ты всегда будешь в моем сердце.

На следующее утро Джина отправилась домой на остров вместе с Микосом и Анджело. Дни шли один за другим бесконечным парадом, наполненные воспоминаниями о прошлом.

Джина не хотела никого видеть. Она желала лишь, чтобы ее оставили в покое.

Но Анджело и Микос продолжали опекать ее. Жители острова тоже оказали Джине поддержку, узнав о смерти ее матери.

— Она была чудесной женщиной, — говорили они. — И очень гордилась тобой. Ей повезло, что у нее такая заботливая дочь. Ей сейчас намного лучше там.

Неужели? — хотелось закричать Джине. — Откуда вы знаете?

И словно читая ее мысли, соседи пытались утешить ее.

— Это не твоя вина, Джина. Ты не должна винить себя.

Джина готовилась к похоронам и улаживала дела мамы. Ела она, только когда Микос заставлял ее. Еда утратила свой вкус. Часто девушка незаметно выбрасывала ее. Зато спала Джина долго. Она могла рухнуть на кровать и провалиться в сон больше чем на двенадцать часов, а проснуться уставшей.

— Депрессия, — услышала Джина однажды разговор Микоса и Анджело с соседом. — Я узнаю симптомы. Присматривайте за ней.

Однажды ночью Джина проснулась и увидела, что Микос спит рядом с ней. Ближе к утру он ушел, чему девушка была только рада. Его действиями руководила вина. Она видела это в его глазах, слышала в голосе.

Джина не могла этого выносить. В ее жизни и так было достаточно чувства вины.

Как-то днем Микос поймал ее за углом и попытался поцеловать, но Джина отвернулась и закрыла лицо руками.

— Перестань отталкивать меня, — взмолился он. — Я хочу помочь тебе. Я люблю тебя, Джина!

— Нет. Это всего лишь жалость. Если хочешь помочь, тогда забери тело мамы из больницы.

— Все, что захочешь. Только попроси, и я постараюсь.

Микос правда старался. Он успел починить крышу в доме и подровнять газон. А на следующий день Микос оставил Джину с Анджело и поехал забрать останки ее матери.

— Ты ведь знаешь, что Микос любит тебя, правда? — спросил старик, сидя с Джиной в саду.

— Он просто жалеет меня.

— Нет! Мы все здесь любим тебя, дитя. А ты наказываешь себя, отвергая Микоса. Продолжай — и потеряешь его. Он слишком гордый. Рано или поздно Микос отправится с разбитым сердцем в Грецию. И если ты считаешь, что там не будет множества женщин, желающих утешить его, то не можешь называть себя моей внучкой.

— Не надо нотаций, Анджело, пожалуйста! Не сегодня. У меня сейчас все мысли о предстоящем дне.

— Ах, да, поминки, — вздохнул старик. — Это тяжело, дитя. Но ты справишься, вот увидишь. Твоя мать унаследовала характер бабушки и передала его тебе.

Он был прав. Джина пережила поминки, выслушав соболезнования от более чем двухсот человек, пришедших проститься с ее мамой. Она пила свой чай и благодарила собравшихся за их доброту.

А когда все закончилось, Джина упала в обморок.

К счастью, среди гостей был и их семейный доктор.

— Скорее всего, это от стресса и усталости, — сообщил он, когда Микос уложил Джину на постель. — Учитывая все последние события, я удивлен, что она так хорошо держалась. Последние несколько лет были для Джины очень тяжелыми. Долго вы собираетесь пробыть с ней?

— Столько, сколько ей потребуется, — ответил Анджело. — Я ее дедушка.

— Это я уже понял. Лучше поздно, чем никогда, правда? — Врач закрыл саквояж, надел куртку и повернулся к Микосу. — Ей нельзя волноваться. Дайте ей отдохнуть пару дней, и все будет хорошо.

— У Джины совсем нет аппетита. Нет сил. И она похудела.

— Неудивительно в данной ситуации. И все же советую привезти ее на осмотр, когда она немного оправится. Это не помешает.

— Как будто Джина слушает, что я ей говорю! — воскликнул Микос. — Скорее наоборот. Не уверен, что ей хорошо оттого, что я все время рядом.

— Возможно, — ответил Анджело. — Наверное, лучшее, что мы оба можем для нее сделать, — это вернуться в Грецию. Ей нужно пережить свою скорбь в одиночестве. Мы не окажем ей услуги, если останемся.

— Ты советуешь бросить ее?

— Нет. Просто дать ей время погоревать, прийти в себя и, возможно, поскучать о нас. Может быть, только тогда она поймет, что мы нужны ей.