Миры запредельные

— Ступай отсюда, Элси, — сказал Джефф. — У нас здесь мужской разговор.

— Ты-то мужчина, — возразила Элси, — а он мальчишка. Все они тут мальчишки.

— Слушай, нам действительно нужно поговорить, — разозлился Тед. — Тебе что, корова, врезать по сопатке?

— Это не твоя ступенька. Хочешь поговорить — так проваливай отсюда вместе со своими секретами.

— Так или иначе, — сказал Джефф, вставая, — но этими помоями я сыт по горло.

— Я тоже, — отозвался Тед.

Они отнесли миски на кухню, выбрались оттуда через заднюю дверь и пошли по направлению к южной оконечности острова, туда, где находилась старая, еще задолго до войны заброшенная военно-морская база.

— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросил Тед.

— Не то чтобы план. Так, некие соображения. Они медленно пробирались по разбитому, искореженному тротуару. Луна еще не поднялась из-за горизонта, а фонарей в этой части города давным-давно не было.

— Попробуй взглянуть на ситуацию вот с какой стороны, — продолжал Джефф. — Самым старшим ребятам перед войной было лет по тринадцать — четырнадцать. Это немало. Они должны помнить те времена.

— Некоторые помнят. Ну и что?

— Если мы пойдем на откровенный разговор и попытаемся объяснить им все про войну, про то, что чума вызвана применением биологического оружия, большинство из них согласится с нами, а остальные по крайней мере поймут, о чем идет речь.

— Черта лысого. Стоит какому-нибудь придурку натравить на нас толпу, и с нас в два счета сдерут шкуру. Это точно.

— Главное, надо сначала уговорить нужных людей. Тех, в чьих руках власть.

— Генерала, Майора и Трахалку? Ну, ты даешь! У них же крыша наполовину съехала. Злющие до невозможности. И вечно голодные. Скажи хоть слово против Чарли — назавтра будешь уже в меню!

— Есть еще Стом. Отбудет на нашей стороне.

— Пожалуй. Но он ни за что не выступит открыто против тех. Захватил себе теплое местечко и уж постарается сохранить его любой ценой.

— Да, трудная задачка попалась, — согласился Джефф. — Во что бы то ни стало нужно выйти на связь с Ново-Йорком. Там полно специалистов, умеющих обращаться с подростками и сумасшедшими. Может, психиатры помогут нам найти какую-нибудь зацепку?

— А что они могут придумать такого, что не смог бы придумать ты? Ты же учился почти всю жизнь!

— По большей части я учился криминологии. И немного — деловому администрированию. А здешние ребята — убийцы, садисты, каннибалы, это верно. Но они не преступники. По теперешним стандартам они совершенно нормальные люди. Поэтому здесь я просто не могу применить почти ничего из того, чему меня учили.

— Я все равно считаю, что нам давно пора отсюда линять. Еще пара месяцев, в течение которых никто не умрет от чумы, и здесь начнется черт знает что. Конечно, все они тут дураки, ведь не настолько же! — Тед споткнулся и выругался. — Если здесь и есть один круглый дурак, так это ты! Зачем было делать прививки Генералу и Майору? Чума бы уже до них добралась!

— Это ничем бы не отличалось от убийства.

— Черт. Я совершенно перестал тебя понимать.

Вдали, в военно-морских доках, мерцал тусклый огонек. Они направились в ту сторону.

— Знаешь, — сказал Тед. — Насчет Трахалки. Пожалуй, я смог бы за ней присмотреть. Мне самому хочется ее трахнуть.

— Так в чем же дело? — засмеялся Джефф. — Подойди и попроси.

— Думаешь, не просил? Христос и Чарли!

Они вышли на тускло освещенную площадку. Нехорошее это было место, неспокойное. По коже бегали мурашки. Поблизости у причала вырисовывались неясные тени — очертания громадных военных кораблей. Время от времени раздавалось противное потрескивание и поскрипывание, в воздухе витал запах скользкой гнилой ржавчины.

То был «нафталиновый флот»; некоторые из кораблей не эксплуатировались больше ста лет.

— Плохо, что мы не можем отплыть на одном из этих кораблей, — сказал Тед. — Тогда бы мы отправились...

— Отправились куда? — В круг света из темноты неторопливо вышел Стом, босиком, с пистолетом в руке. — Я уже давно иду за вами, почти от самой кухни. А теперь, парни, вам придется кое-что мне объяснить. И хорошо объяснить. Так, чтобы я понял.

Глава 5

Конечно, у меня есть свои слабости и недостатки, но никогда не думала, что в их длинном ряду найдется место для ревности. Тем более — для ревности в самом грубом, чисто сексуальном смысле. Ведь еще при вступлении в брак я заранее оговорила со своими мужьями подобные вопросы. Мы условились, что за каждым из нас сохраняется право свободно вступать с кем угодно в какие угодно отношения. По собственному усмотрению. Но вот я получила из Ново-Йорка огорошившую меня новость, и мною полностью завладело вышеупомянутое атавистическое чувство.

Дэн испрашивал моего согласия на брак с юной Эвелин Тен. Ожелби своим правом вето воспользоваться не пожелал. Я ответила Дэну, что должна подумать, нервно щелкнула переключателем, прерывая связь, и огорошила находившегося поблизости Сэма Вассермана парой крепких выражений. После чего вышла в сад, поразмышлять на свежем воздухе. Спустить пар, чтобы не лопнуть от злости.

Эвелин, внучку Ахмеда Тена, я знала с тех пор, когда та была еще совсем ребенком. Талантливым, очаровательным, но каким-то слишком уж благопристойным. Ее молодость и бесспорная красота, которую было бы глупо не признавать, создавали для меня серьезную проблему. Я больше не была единственной, отныне и навсегда.

Да, стоило мне оставить свой курятник без присмотра на каких-то шесть недель, как чертов петух тут же полез топтать другую курицу.

Конечно, я отдавала себе отчет в том, что все началось гораздо раньше. Года два назад, наверное, когда я стала все больше и больше времени проводить с Джоном. Да и любовью я с ним занималась чаще, чем с Дэниелом, хотя у того были значительно лучше и техника, и, так сказать, природные данные. Теперь гром грянул. Предстояло решить вопрос: как сильно я люблю Дэна. Смогу ли я безропотно делить его с другой женщиной или же, наоборот, мне абсолютно все равно, и Можно спокойно махнуть на это рукой. Довольно долго я занималась самокопанием, а затем вернулась к монитору, вызвала Эвелин и поздравила ее со вступлением в нашу семью. Заодно я попросила ее передать Дэниелу мои самые искренние поздравления и горячие заверения в любви... Одним словом, как жаль, мой милый, что нельзя немедленно трахнуть монитор.

Трахнуть его, конечно, было можно. Но не в том смысле.

Покончив с официальной частью, я снова вышла в сад, под полог темноты, уселась прямо на сырую землю и стала слушать, как растут мои овощи. В воздухе плыл слабый аромат цветущей жимолости; сейчас этот запах почему-то внушал мне отвращение. Никогда не любила весну.

Эвелин была на двенадцать лет младше меня. При других обстоятельствах она могла бы быть моей собственной дочерью. Первый острый приступ ревности постепенно угасал; его сменили усталость и душевная пустота. И зябкое ощущение бренности всего сущего. Потом я тихо заплакала. То не был плач по Дэниелу, нет. Я оплакивала тот простой факт, что все, в конце концов, проходит в этом мире.

Мне вдруг отчаянно захотелось ощутить внутри себя чей-нибудь молодой пенис, нежный и проворный. Роки или Сэм. Я даже направилась к коттеджу, где жил Роки, но сделав всего несколько шагов по мощеной кирпичом дорожке, заколебалась, а потом повернула назад. Возможно, Роки сейчас был не один.

Кроме того, он ведь мог просто сказать мне «нет».

На следующий день у нас была смена караула. Ахмед Тен всю прошлую неделю проторчал «Мерседесе». Он вернулся на ферму, узнал последние новости, после чего мы с ним слегка разбавили «сухой закон» при помощи бутылочки джина. Все же не каждый день приобретаешь новую родню.

Ахмед был рад, хотя, по обыкновению, выражал свои чувства сдержанно. Он слегка беспокоился, ведь внучка еще очень молода. Вдобавок у Тенов, заявлявших, что они могут проследить свою генеалогию вплоть до Африки семнадцатого века, было не принято заключать браки за пределами собственного клана. Но сам Ахмед, как ученый, был полностью «за», так как его сильно беспокоило вызванное войной оскудение генофонда.