Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 21 из 50



Услыхав впереди за деревьями смех, Моллисон остановился. Рядом дорога, так что дальше учителю физкультуры пришлось двигаться осторожнее, пригнувшись, обходя колючие кусты, да и гораздо медленнее, чтобы сухие листья не предупредили о его приближении. Еще раз он услышал смех, потом женский голос кого-то позвал. Деревья здесь росли реже, а вскоре он вовсе очутился на поросшей травой тропинке. Тогда он отступил немного и стал ждать.

Через несколько минут он увидел бегущего малыша лет четырех, за ним еще одного, чуть младше. Мальчика и девочку. Мать тоже тут где-то. Он присел за толстым дубом и тяжело задышал от возбуждения. Через несколько мгновений появились две фигуры. Две женщины. Довольно молодые, не больше тридцати. Одна совсем простушка, да и толстая, а другая ничего. Немножко тяжеловата, да нет, совсем ничего. Надо дать им пройти, потом за ними, хорошо бы у них не было собаки... Вечная морока с этими собаками.

Он зажал руками рот, чтобы ничем не выдать своего присутствия, и подождал немного.

Пусто? Хорошо. Позади никто не идет. Надо быстрее. Забежать немножко вперед, потом спрятаться за деревьями и там закончить. Потом по-быстрому в школу. Одна была бы лучше, но выбирать не приходится, две тоже сойдут. Хотя когда их несколько, они держатся храбрее и потом могут заявить в полицию. Один раз две такие забросали его камнями. С тех пор ничем его не заманишь на гравиевую дорожку. Все-таки долго ему тут околачиваться нельзя. Покажется, освободится, и давай Бог ноги. Он им покажет!

Осторожно пробираясь в кустах, он сунул руку в штаны, словно желая убедиться, что там все в порядке. Глупо было сомневаться. Вдруг перед ним вырос большой куст, и он остановился, глядя поверх него. К несчастью, одна из женщин — страшненькая — обернулась в эту минуту. Он увидел, как у нее отвалилась челюсть и вся она застыла прежде, чем он успел спрятаться. Сквозь ветки он наблюдал, как она что-то говорит подруге, потом та оглянулась и тоже напряглась. Они стремительно развернулись и зашагали прочь, на ходу призывая к себе детей. Ему было понятно, что надо торопиться, тем более что на внезапность своего появления он уже никак не мог рассчитывать.

Выскочив на середину дороги, он быстро спустил штаны и обеими руками задрал повыше куртку, при этом еще крикнул: «Не хотите поразвлечься?» — чтобы привлечь к себе внимание. Они глядели на него с ужасом, потом ужас сменился отвращением. Даже гадливостью. Дети замерли на месте, словно зачарованные.

— Катись отсюда, ублюдок! — крикнула страшненькая, а подруга посмотрела на нее так, словно это она обидела ее.

Привыкший к женской ругани, учитель физкультуры повертел задницей, и его вздутый член закачался из стороны в сторону, как мачта под порывами ветра. До него еще не совсем дошло, что сзади остановился голубой с белым «остин», когда он услышал властный голос:

— Эй, минутку!

Изумление патрульного полицейского было столь велико, что поначалу он даже не двинулся с места. Как всегда, он объезжал участок, радуясь покою и предвкушая вкусные бутерброды с бульоном на своем любимом месте, отчего, наверное, минут двадцать ехал, глядя чуть ли не под колеса. Со скоростью пять миль в час даже на ухабистой дороге его машина двигалась почти бесшумно, так что когда он увидал прямо перед носом голую задницу, то сначала ничего не понял. Штаны болтались у щиколоток, куртка задрана вверх, открывает широкую волосатую спину. Это было так неожиданно, хотя патруль для того и объезжал здешние места, чтобы забирать подобных типов, что полицейский словно прирос к сиденью, не в силах оторвать глаз от голой задницы, пока его нога не соскользнула с педали и машина, дернувшись, не остановилась. Вот тут он пришел в себя.

— Эй, минутку! — крикнул он, открывая дверь и не находя более подходящих слов.



Брайан Моллисон повернул голову, и наступила его очередь прийти в ужас. Случилось то, чего он больше всего боялся, что постоянно мучило его в ночных кошмарах. Пойман на месте преступления! Господи, что скажет мать? Господи!

Он опустил руки, наклонился, чтобы поднять штаны и пытаясь одновременно бежать. Счастье еще, что он вспотел, а то рука, тяжело легшая ему на плечо, так легко бы не соскользнула. По инерции полицейского потянуло вперед, и он, перелетев через скорчившегося учителя физкультуры, больно упал на локти.

В панике, с трясущимися руками-ногами, уже не заботясь о сморщившемся члене, учитель сделал отчаянную попытку удрать от дурака полицейского, и ему удалось, наверное, благодаря вечной настороженности вскочить на ноги раньше своего врага. И тут он закричал, увидав, как обе женщины устремились к нему, причем у уродины в руках была увесистая палка, которой она, судя по ее решительному лицу, собиралась воспользоваться.

Но ему удалось увернуться и от удара, хотя она все же задела его прежде, чем он скрылся за деревьями, и он опять закричал, но не от боли, а от незнакомого ощущения, когда палка коснулась его голой спины. Однако это прибавило ему прыти, и через мгновение его уже не было видно, хотя треск сучьев слышался еще долго.

Моллисон знал, что полицейский побежит за ним, и жалость к себе затуманила его взгляд. А что, если он его поймает? Тогда конец карьере. И мать его никогда не простит! Неужели его посадят в тюрьму за такую малость? Но уж к психиатру поведут наверняка. Какой стыд! Боже милостивый, помоги мне в последний раз, в самый-самый последний. И я больше никогда не буду. Пожалуйста! Пожалуйста!

И он зацепился ногой за невидимый корень, который, несомненно, был на стороне правосудия. Моллисон упал на колени и так остался стоять, сложив руки, словно для молитвы, и сквозь удары своего сердца стараясь уловить шаги преследователя. О, пожалуйста. Господи, останови их. Я сделаю все, что ты потребуешь. Я исправлюсь. То, что он лет с десяти не был в церкви и ни разу не молился, казалось, не беспокоило его, и он даже не счел нужным упомянуть об этом в данный момент. Ведь Бог любит кающихся грешников. Однако треск веток где-то сзади сказал ему, что не так уж он возлюблен Богом.

Тогда он снова вскочил на ноги и, размазывая по лицу слезы, ринулся вперед, забыв о стыде, неправедном гонении и даже о страхе и помня только о спасении. Он хорошо ориентировался в лесу и бежал прямо к своей машине. Никакой хренов сыщик, протирающий целый день штаны в машине, не угонится за ним! Уж точно не угонится! Он бежал, все еще не избавившись от страха и в то же время уверенный в своей победе. Однако когда он еще раз оглянулся, чтобы убедиться в своей правоте, то чуть не упал, увидев невдалеке синюю униформу. Запаниковав, он сбился с ритма и потерял в скорости. Но даже в таком смятении чувств он обрадовался как знаку свыше желтовато-коричневому «капри», молкнувшему впереди. «Капри»! Та самая машина, которую он уже видел раньше возле дороги и недалеко от его собственной! Вот он, шанс! Только бы...

Все мысли разом вылетели у него из головы, когда он свалился в яму, ободрав руки и лицо колючей ежевикой. Господи, конец! Вот он и попался! Брайан Моллисон спрятал лицо в ладони и тихо зарыдал. Однако полицейский пробежал мимо. Учитель слышал, как прогрохотали его ботинки, как просвистели тонкие ветки, и он тихо выругался вслед незадачливому преследователю. По мере того как полицейский удалялся, возвращалась тишина. Невероятно! Он его потерял.

Моллисон догадался, что полицейский вряд ли видел его за деревьями, но не понял, почему тот не услышал шума от падения, — наверно, потому, что сам очень шумел. А яму он не разглядел из-за густых зарослей. Здесь совсем неплохо прятаться, а для любовников просто идеальное место. Ну, конечно, кто-то уже использовал ее для своих тайных целей. Разорванное старое одеяло, скомканное и полузасыпанное листьями, валялось всего в трех футах от его носа. И, если он не ошибается, женская туфля...

У него глаза полезли на лоб от количества вещей, разбросанных в траве. Тут была разодранная в клочья одежда, ботинок — на сей раз мужской, женские колготки свисали с ветки. Золотые часы. Зачем кому-то оставлять тут золотые?.. Как он ни был испуган, сейчас в мозгах у него прояснилось и весь ужас того, что здесь случилось, постепенно дошел до него.