Нашествие. Мститель

Дозорные сняты.

Дамир выбежал на улицу и направился к дому, где укрылся Горан: длинному, с обвалившейся штукатуркой и черными проемами окон. Ничего примечательного. Здесь не стационарная сходка — перевалочный пункт, который завтра-послезавтра законсервируют. Повстанцы думают, что они мастера конспирации, придется их разочаровать.

От стены шагнул человек — Дамир приготовился к бою, но узнал Зармиса.

— Там никого, — отчитался брат.

— Знаю, — проговорил Дамир. — Я захожу через черный ход, ты считай до трехсот и штурмуй главный. Основные силы они бросят на оборону, Горана попытаются вывести окольными путями, там я его и возьму.

Вход в подземелье обнаружился в соседнем здании.

Влажные ступени круто забирали вниз, со звоном падали капли. Дамир подождал, когда глаза привыкнут к темноте, выбрал угол сразу за поворотом и затаился. Разрядник он убрал за спину. В отличие от повстанцев Дамир отлично видел в темноте, и в подземелье у него было преимущество.

Безмолвие нарушил крик. Дамир напрягся, сжал эфесы мечей. По коридору зашлепали ноги, сколько повстанцев сюда бежало — не разобрать. И среди них должен быть Горан. Шаги все ближе, слышно сбивчивое дыхание. Луч фонарика отпечатался на стене впереди.

Благо, коридор здесь довольно широкий, трое повстанцев бежали впереди, двое — позади. На всех — капюшоны, лиц не видно. Мужчина с фонарем вырвался вперед. Ещё две секунды… Главное, не смотреть на свет, чтоб не ослепнуть ни на миг… Шаг в сторону, выбросить руку, выбить фонарь.

Одновременно — раздавить фонарь и ножом — по горлу повстанца. Забулькал, зажал рану. Горячее брызнуло на руку. Уйти с линии атаки. Сдернуть капюшоны с двоих впереди бегущих. Снова уйти, теперь — преградить им дорогу. Седая шевелюра Горана. Его спутнику — по сонной артерии. Оттолкнуть Горана. Разобраться с теми, кто уже собрался повернуть назад, выхватить из рук Горана разрядник. Ударить. Схватить старика за шею, надавить на нужную точку.

Дамир перекинул Горана через плечо и бросился к выходу из подземелья. Горан был костляв и почти невесом.

На улице шелестел град, громыхали кровли, в рев непогоды вплетались возгласы повстанцев. Что происходило на площади у каланчи, Дамир не видел, он надеялся незаметно пробраться дворами. Выстрелов не слышно, значит, Зармис либо отступил к машине, либо погиб. Жаль! Но брат сложил голову как настоящий воин, отстаивая интересы клана. Теперь его имя выбьют на Камне славы.

Машина ждала на условленном месте, кряхтела и плевалась паром.

— Камачек! — окликнул Дамир и сгрузил бесчувственного Горана прямо на лед.

Капюшон откинулся, открыв скуластое лицо пленника, обтянутое желтоватой морщинистой кожей. Седые волосы слиплись от паутины и пота.

Но на зов высунулся Зармис — бледный, сам на себя не похожий. Дамир улыбнулся.

— Принимай груз! — Дамир протянул руки пленника Зармиру, тот ухватился, стиснул зубы. — Помогай, я ранен.

В паромобиле Горан очнулся. Секунду он соображал, где находится, а когда понял, дернулся, желая встать, и уткнулся носом в испачканный сажей пол. Потом оглядел ненавистных берсеров и сплюнул. Предателя Камачека повстанец не удостоил взглядом, а тот словно не замечал пленника.

Бедро Зармиса было перевязано, на белой ткани проступило кровавое пятно. Дамир не сдержал тревоги:

— Что с тобой?

— Ерунда со мной… Сам виноват, всерьез их не воспринимал. Кого ждем, а, Камачек? Может, ты хочешь на улицу, к своим друзьям?

Зафыркали поршни, машина тронулась, сначала медленно, потом — быстрее и быстрее. И вот несется стальная махина, все сметая на своем пути. Теперь терианцы не смогут её остановить.

Все складывалось благополучно: Горан умыкнут из-под носа повстанцев, дело за малым, откуда тогда это дурное предчувствие? Раньше интуиция никогда не подводила Дамира, но сейчас… Что может случиться сейчас?! И все-таки надо перестраховаться, вдруг старика хватит удар? Выуживай потом сведения из полудохлого мозга.

— Камачек, — позвал Дамир, но тот в грохоте двигателей не услышал, зато вскинул брови Зармис. — Заткни уши этому уроду, я буду добывать сведения.

Дамир подхватил Горана за подмышки, усадил, прислонив к стене машины, сам сел на корточки рядом и проговорил, пристально глядя в глаза:

— А сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь, о Забвении.

Смех Горана напоминал кудахтанье. Успокоившись, старик ответил:

— Я ничего не знаю.

Дамир схватил Горана за ворот, поднял рывком и поднёс к его лицу зажатый в руке инъектор:

— Тебе же хуже будет. Сейчас вколю вот это, и все выложишь.

Сыворотка правды иногда не действовала на людей с сильной волей, на такой случай были разработаны методы изощренных пыток, потому Дамир и вез повстанца в Наргелис.

— Я. Ничего. Не. Знаю, — уперся старик и посмотрел прямо в глаза Дамиру, страшным был его взгляд и яростным, но берсер выдержал, кивнул и ввел раствор в предплечье Горана.

— Повторяю: что тебе известно о Забвении?

Дамир отлично ориентировался в брошенном городе и без труда находил нужные повороты. До «официальной» переправы осталось минут пятнадцать езды. С каждой секундой настроение приунывшего было Зармиса улучшалось. Он принялся насвистывать себе под нос. Дамир его воодушевления не разделял. Оставив Горана, он засел за пушкой и из бойницы следил за дорогой. Дамиру казалось, что на них наведен ствол разрядника и палец невидимого врага палец лежит на спусковом крючке. Секунда — и оба брата будут валяться с развороченными грудными клетками.

И вдруг стена пятиэтажного дома с грохотом обрушилась. Пол паромобиля взметнулся вверх, Дамир вывалился из кресла, успел сгруппироваться, кувыркнулся и опустился на ноги. Дверь печи, которая оказалась вверху, распахнулась, осыпая пассажиров раскаленными углями. Выругавшись, Дамир стряхнул их с головы. Запахло паленым. Машину мотнуло, и Дамира припечатало к стене. Раненый в ногу Зармис корчился рядом. Горан ударился головой и потерял сознание. Камачек, похоже, подох. Глаза его закрылись, к мясистой нижней губе прилепилась древесная кора, а на груди тлело солидного размера полено.

Зармис откопал под бревнами разрядник и пополз к двери, щадя раненую ногу и приговаривая:

— Пожри их Бездна! Рано радовались!

Дамир вытащил из-под завала Горана, проверил пульс. Живой! Похлопал старика по щекам: Горан замычал. Неизвестно, сказал ли он после инъекции правду, поэтому нужно сохранить его жизнь. По идее, повстанцы попытаются убрать его в первую очередь, чтобы сведения про Забвение не попали к врагам.

Отыскав разрядник, Дамир метнулся ко второй двери, выглянул: чисто.

— Никого нет, — изрек Зармис. — Расслабься, просто стена обвалилась. Ветер сильный.

— Не верю я в такие совпадения.

Дамир пристально осмотрел окрестности: дорогу обступали такие же пятиэтажки. Впереди виднелись квадратные дома пониже. Он кожей чувствовал назойливое внимание: стоит высунуться, откроют огонь.

Место, где вверх колесами лежала машина, простреливалось и из пятиэтажки, и из кособоких двухэтажных домишек, и из зданий со стороны, которую осматривал Зармис. Невозможно поверить, что обвал случился сам собой в таком удобном для засады месте.

— Зармис, — позвал Дамир и сразу же продолжил: — Неизвестно, правду ли нам сказал Горан, но один из нас должен выжить любой ценой и передать сведения в клан. Понял меня?

— Понял. Я мельче, в меня попасть труднее. Передам. Но ты тоже не плошай. Если бы я был с повстанцами, то долбанул бы из магнитной пушки, чтобы похоронить информацию вместе с нами. Что-то они медлят.

— Мне тоже кажется это подозрительным. Вдруг нет у них никакой пушки… Хотя, обвалить стену они сумели, а прихлопнуть полудохлого врага почему-то не могут.

— Как говорит Максар, чтобы победить противника, нужно понять его, стать им.

За пеленой града мелькнул силуэт. Ещё и ещё один.

— Вижу их, — прошептал Дамир.

— Я тоже, — отозвался Зармис. — Нам нужно любой ценой пробиться к переправе.